Копия любви Фаберже - Ольга Тарасевич

– Володя, это срочно. Я должна тебе кое-что сказать…

Последние события вкупе с бессонной ночью полностью заморозили мысли и эмоции. Жанна Леонова все делала механически, как робот. Стерла некоторые видеофайлы, извлекла миниатюрную камеру, спрятанную в кабинете Захарова, уничтожила не предназначенные для посторонних глаз бумаги.

Нанятые Паничевым головорезы, захватившие здание, ее работе не препятствовали. Все сотрудники службы безопасности вышвырнуты из офиса. Головорезов скорее беспокоила возможность теоретического реванша с их стороны, чем приводящая кабинет в порядок женщина. Виктор еще не произнес тех самых слов, которых следовало от него ожидать. Но высказанной накануне просьбе Жанны провести еще какое-то время в офисе даже обрадовался. Судя по этому, обнародование решения, уже читающегося в довольных глазах, не заставит себя ждать.

Покончив с делами, Жанна села за стол, написала заявление об уходе. Отключила монитор, на который передавалось изображение работающих в офисе камер.

Вот, в общем, и все. Можно уходить. Пожалуй, даже следует это сделать побыстрее. Ни к чему лишний раз видеть счастливое ухмыляющееся лицо Паничева.

«Какие они все-таки разные, – думала Жанна, заталкивая в сумку любимую кружку и фотографию родителей в небольшой рамке. Нехитрое имущество в сумочку поместилось, но молния не застегивалась. – Андрей часто ошибался, причинял боль многим людям. Но он никогда бы не обошелся с компаньоном так, как поступил с ним Виктор. Грубый, резкий, хамоватый, он всегда был честнее, чем притворяющийся интеллигентным Паничев. Мне уже давно насчет Виктора все понятно стало. Но не Захарову».

– Жанна Сергеевна, вы видели?! Пульт где?

«Он уже не стучит в дверь, – машинально отметила Леонова, все-таки совладав со строптивым замком сумки. – Как же, полновластный хозяин. Хотя все к этому шло. Не бывает вечной работы, служебные кабинеты не предоставляются в единоличную собственность. Это так понятно. Но понимать и принимать – разные категории».

– Сейчас, сейчас, НТВ уже передавало, интересно, будет ли сюжет на РТР! – воскликнул Паничев, переключая каналы. Найдя РТР, он поправил бордовый галстук, удачно дополнявший идеально скроенный темный костюм.

«Виктор обычно этот галстук по праздникам носит. Ну надо же, на работу как на праздник теперь», – мысленно издевалась Жанна.

Она взяла со стола заявление, собралась вежливо поблагодарить за совместную работу (зачем выяснять отношения с ничтожеством?), но Виктор замахал руками:

– Погодите, позже. Вот, сейчас сами все увидите!

– Сегодня утром по подозрению в совершении нескольких преступлений, в том числе в убийстве собственной жены, был задержан один из владельцев компании «Pan Zahar Group» Андрей Захаров, – комментировал женский голос за кадром.

Камера вплотную приблизилась к лицу Андрея, растерянному, посеревшему. Потом скользнула по его закованным в наручники, заведенным за спину рукам. Переметнулась на милицейские «Жигули» с включенным проблесковым маячком, озарявшим заснеженный дачный пейзаж синеватым светом. Следователь Владимир Седов (представленный почему-то на титрах следователем Дедовым) скептически посмотрел на метнувшуюся к нему худенькую девушку с микрофоном. И процедил сквозь зубы:

– Без комментариев. Расследование еще не завершено.

– Причастен ли к преступлению Виктор Паничев?

– Пока такой информации не имеется.

– Когда будет предъявлено официальное обвинение? – не унималась журналистка.

– Без комментариев.

Оператор сразу же потерял к следователю интерес, камера пробежала по заметенному снегом участку, и в кадре появилась лестница, по которой осторожно спускались двое мужчин. Они несли что-то большое, завернутое в черный целлофан. Картинка держалась долю секунды, чуткий микрофон поймал чей-то истошный крик: «Не снимать!»

А потом ведущая новостного выпуска пообещала держать телезрителей в курсе событий.

– Андрей что, с ума сошел? – притворно озабоченным тоном поинтересовался Паничев, пристально вглядываясь в лицо Жанны. – А как же задержанный вчера зэк? Что все это значит?

«Понятно. Потому и примчался с утра пораньше, разъяснений хочет. – Леонова, равнодушно пожав плечами, протянула заявление. – Какой же он актер!»

Глаза Виктора скользнули по строчкам, он удовлетворенно кивнул.

– Жанна Сергеевна, я рад, что вы все поняли правильно. Вы настоящий профессионал, я с радостью, если потребуется, предоставлю вам рекомендации. Но вы – человек Андрея, поймите меня правильно.

– Конечно, – отчеканила Жанна, снимая с вешалки пальто. – Благодарю вас за сотрудничество.

Наверное, Паничев все же ждал обвинений, попыток объясниться, истерики. Но, осознав, что опасаться недовольства уже бывшего начальника службы безопасности не следует, расплылся в улыбке и галантно распахнул перед Жанной дверь.

Скорее, скорее.

Да что же этот лифт ползет, как заторможенный?!

Пешком и то быстрее будет!

Жанна промчалась мимо новых охранников, нащупала в кармане ключи от машины.

Приветственный писк сигнализации, сесть в промерзший салон «BMW», мобильный телефон, ну наконец-то!

За те секунды, пока мама отвечала на вызов, Жанна представила себе растерзанные трупы донимавших Седова журналистки и оператора.

Стервятники, тупые уроды. Прибежать, камеру включить, микрофон в зубы сунуть. Им наплевать на то, сколько боли причиняет людям их работа. Что чувствуют близкие Андрея, видя его испуганное лицо и скованные руки. Что переживает ее мамочка, сходя с ума от беспокойства. И даже вопроса не возникает, насколько этично пытаться снять труп Светланы Захаровой.

В этой жизни все зло, причиненное другим, возвращается. Так пусть же стервятники получат его скорее!

Голос мамочки был ровным и спокойным.

– А у меня уже все готово почти. Салаты покрошила, курицу пожарила. Может, ты еще рыбки хочешь? Я приготовлю, доча. Боюсь только, придется нам в этом году без телевизора. Мастера еще вчера вызывали, но он не идет, папа говорит, уже Новый год отмечает.

Новый год… Ни сувениров для родных, ни настроения.

Впрочем, она лично лучший подарок уже получила. Телевизор сломался, мама не успела разволноваться, ее всегда наполненному любовью сердечку не больно…

– Мам, ты только не волнуйся. Я с работы уволилась, – Жанна старалась не разреветься от жалости к напряженно замолчавшей маме. – Андрея Захарова арестовали. Со мной все в порядке. Ты успокойся, хорошо.

– А как же он? Ты уволилась, потому что его арестовали? Такой парень хороший, да его оболгали, во всем разберутся. Жанночка, ты сама только не волнуйся! Все уладится.

Комок слез стоял в горле.

Мама не заслужила, не заслуживает…

Какой стыд: мамочка с утра пораньше занялась новогодним столом, а ее дочь совершенно не помнит, что приближается Новый год, что надо купить подарок.

– Приезжай пораньше, Жанна, мы с папой тебя давно не видели.

Обычные слова. Необычная, самая сильная любовь. Материнская. Иррациональная. Теплая. От нее всегда становится легче.

– Да, мамуль, до встречи!

Только после разговора с мамой стало понятно, какое напряжение пришлось выдержать в последние дни и как давил груз страха и неопределенности. Теперь тиски разжались, стало чуть легче.

Жанна завела двигатель, пару минут подождала, пока прогреется мотор, и тронулась с места.

Все еще можно успеть.

Сначала она подъедет в салон «Светлана» – заодно, если получится, и в порядок себя приведет. Потом купит подарки и отправится к родителям. И попытается хотя бы какое-то время не думать о произошедшем…

– Андрей, ты поешь, – Лика пододвинула поближе к Захарову тарелку с салатом и румяным кусочком куриного филе. – Или хоть чай выпей, он травяной, успокаивает. Андрей!

Отсутствующий взгляд, поникшие плечи. Уже несколько часов Андрей Захаров сидит на просторной, оклеенной желто-синими обоями кухне. Его привел сюда следователь, пододвинул стул. Андрей покорно сел. И до сих пор не вымолвил ни единого слова. Казалось, он не слышал обращенных к нему вопросов. Снап, всегда обожавший гостей, принес к ногам Андрея все свои обгрызенные игрушки, а потом требовательно загавкал: «Играй со мной!»

В застывшем лице Захарова не дрогнуло ни черточки.

«Да уж, вначале я радовалась, что Седов привез Андрея ко мне, – Вронская открыла баночку с витаминами, вытряхнула на ладонь пару таблеток. – У Захарова и так стресс, и даже если бы Володя объяснил, что помещение под стражу носит временный характер, вряд ли бы Андрея это успокоило. Конечно, по голове Вовку за такую самодеятельность не погладят, он нарушил все мыслимые и немыслимые нормы. Тем более есть риск, что план не удастся. Или что его реализация займет много времени. Но Седов поступил по-человечески, взял ответственность на себя, что, конечно, вызывает уважение. Однако теперь… У Андрея не просто стресс, это уже какое-то шоковое состояние, и оно меня беспокоит. Может, в СИЗО ему даже было бы лучше, там все-таки есть врач».