Альбион - Джон Грант

Он упал лицом в сладко пахнущую землю, и не успел коснуться её, как глаза его закрылись, а через секунду послышался храп.

Все знали, что дрёмы опасны. И держали их в обществе лишь потому, что иногда они бывали полезны.

Он был одет в обычную для дрёмы одежду: серо-красный плащ с приколотой к нему возле плеча зелёной сияющей металлом звездой. Конечно же, он не был вооружён. Это был маленький человек, и хоть он не старел, но выглядел старше, чем любой человечек. Звали его Джоли.

То, что у него было имя, уже выделяло его среди всех крестьян — и отсюда проистекала его полезность. Он ходил от деревни к деревне, его с радостью принимали, кормили, поили, давали кров, но не более, чем на несколько периодов бодрствования. Затем он собирал свои скромные пожитки, закидывал мешок за плечи и снова шёл по стране, пробираясь через леса или шагая вдоль накатанных эллонских дорог к следующей деревне.

Он мог давать имена людям н вещам. Он мог рассказывать слушателям о том, что происходило в их регионе Альбиона. Он мог на короткое время, дать крестьянам почувствовать себя стоящими людьми, а не беспамятной домашней скотиной, обречённой на тяжёлый рабский труд. Конечно, после его ухода крестьяне забывали обо всём этом — обо всём, кроме смутного ощущения чего-то невыразимо яркого, превосходящего всё, что они когда-либо испытывали в своей обычной жизни.

Беда была в том, что он представлял опасность для них. Его присутствие было, как наркотик, который давал несколько часов наслаждения, а потом шёл длительный период абстиненции и кошмаров. Он повернулся, поудобнее располагаясь на траве. Всё дело было в кошмарах.

Когда дрёмы спали, их сны доминировали над флуктуирующей реальностью Альбиона, накрепко впечатываясь в материю, пространственно-временной континуум и изменяя естественный ход событий. Этот эффект локализовался около них, и за несколько километров он пропадал начисто — но вблизи он мог быть необычайно сильным.

Дрёма беспокойно завозился во сне и, как ребёнок, загнул себе в рот большой палец правой руки.

Большинство снов были хорошими. Но кошмары…

Все чудовища, жившие в подсознании дрём, могли выползти из поверхность земли, могли разверзнуться небеса и выпустить огонь на несчастных, оказавшихся внизу. Земля могла открыться и поглотить мужчин, женщин и детей в холодную пустоту, из которой никто не возвращался. Неродившиеся дети могли превратиться в мерзких, колючих и острозубых тварей, прогрызающих себе путь к солнечному свету сквозь тела матерей; тихие и упорные преследователи могли красться за человеком, как неотвратимая угроза… Хуже всего было то, что дрёмы знали о своей опасности для ни в чём не повинных людей, но были не в силах проснуться и остановить всё это.

Дрёмам никогда не позволяли спать, если они были рядом с людьми, крестьянами или эллонами.

Морщины на лбу дрёмы стали глубже, он беспокойно ворочался во сне и время от времени постанывал. Один два раза он даже громко закричал.

Он чувствовал, что это необычный кошмар. То, что он видел, сильно отличалось от всех предыдущих ощущений. Всё казалось абсолютно реальным, но реализм был особый — не такой явный, не такой всепоглощающий, и это заставляло его чувствовать, что кошмар исходит не от него, а откуда-то издалека. Загадочное, неизвестное место притягивало и питало его мозг образами. Худощавое лицо с коротко подстриженными рыжими волосами так быстро мелькнуло перед глазами, что он даже не успел как следует разглядеть его.

«Певец», — отметил он про себя. Говорили, что певцы не были никому ни друзьями, ни врагами — они находились вне этих понятий. Он слышал и о том, что они могут делать, и не хотел бы встретиться с кем-либо из них. «Неужели они выглядят вот так?» — мелькнула мысль.

На этот раз ему приснилась битва. Он всё видел и слышал, но сам не принимал участия в происходящем, как будто смотрел сквозь стену прозрачного хрусталя. Быстрая смена различных сцен происходила словно по чьей-то команде. И наконец он понял почему.

Всю жизнь он помнил, что с ним случилось или о чём ему рассказывали; он не мог об этом забыть. То же происходило и со снами.

И певец использовал его разум, как записную книжку. Только цель его он не мог понять.

Отрубленная рука полетела прямо ему в лицо. Он попытался увернуться, не смог, но неожиданно оказался совсем на другом месте поля битвы и наблюдал за другой агонией и новыми зверствами.

* * *

Сон был такой:

Рин и Марья вели небольшой отряд того, что они называли кавалерией, в тыл эллонской армии. Вокруг был различный мусор, оставленный вчерашним лагерем. Они скрылись за деревьями.

Вскоре они увидели небольшой эллонский отряд, направлявшийся к ним. Значит, за ними наблюдали.

Но тут было что-то не так. Эллоны казались испуганными и выкрикивали ругательства в адрес своих командиров, но по выражениям их лиц Рин и Марья поняли, что всё это — представление, расчётливая военная хитрость. Солдаты переигрывали, и всё это не могло быть правдой.

Марья посмотрела на Рин, Рин на Марью. Обе улыбнулись.

— Они не знают, что мы здесь, — сказала Марья, поглаживая плечо своего коня. Животного, казалось, совершенно не беспокоило то, что происходило на поле впереди, и оно воспользовалось передышкой, чтобы пощипать молодые побеги кустарника.

— Скоро узнают, — заметила Рин, усмехнувшись.

— Как ты думаешь, чего они добиваются? — спросила неожиданно возникшая позади них Синед. Её голос был едва слышен.

— По-моему, они используют старый трюк, — сказала Марья. — Эти сволочи послали сюда отряд кавалерии, ожидая возможную засаду, делают вид, что дезертировали из своей армии. На самом же деле они хотят зайти нам за спину, чтобы мы оказались в окружении.

— У них это не получится, — сказала Рин, и её улыбка выражала решимость. — Они умрут раньше, чем это произойдёт.

— Но нас всего лишь двадцать человек, — возразила Синед. Впервые с начала битвы она была обеспокоена. Она всегда с трудом прогнозировала будущее, но сейчас оно явственно представилось ей.

— Да, — сказала Рин, почесав подбородок. На её верхней губе виднелись еле заметные пушистые усики, которые только подчёркивали красоту её лица. — Но у нас есть небольшое преимущество: они не знают, что мы здесь. Синед, собери лошадей и десяток воинов. Я хочу, чтобы они были подальше на случай, если что-то пойдёт не так.

Она легко спрыгнула на землю, и Марья за ней следом, моментально догадавшись, что она собиралась делать. Синед последовала их примеру, но значительно медленнее.

— Почему? — опросила она.