Зимнее обострение - Сергей Платов

Тут Изя раскурил трубку и торопливо стал нарезать по тронному залу круги, собираясь с мыслями. Наконец он сделал жадную затяжку, выпустил облачко дыма, с видимым удовольствием втянул его ноздрями и только после этой сложной процедуры приступил к главному.

Как только озвученная чертом мысль начала приобретать четкие контуры, Илюха на пару с Соловейкой конечно же тут же забыли старые обиды и живо присоединились к обсуждению. Севастьян также не остался в стороне от этого процесса. В результате общих мозговых усилий спустя полчаса план действий был готов. Нельзя сказать, что он был слишком оригинальным, зато, в случае успешного воплощения его в жизнь, количество казней можно было свести к минимуму и сделать так, чтобы на эшафоте оказался истинный виновный во всех неприятностях, свалившихся на князя в последнее время.

Сам верховный правитель Земли Киевской слушал разговор подчиненных молча, но с явным интересом. Постепенно мрачная отрешенность сошла на нет, уступив место упрямой решимости довести дело до конца и покарать таинственного ворога. Особенно обрадовала Берендея перспектива взять его с поличным, буквально на месте преступления. Тогда без лишних правовых проволочек можно было бы применить к нему допрос с пристрастием (и еще каким!) и выведать о судьбе пропавшей Агриппины.

И только Мотя не мог понять, зачем нужно было городить такие сложности. Он попытался было поделиться своими сомнениями с хозяином, но тот только устало отмахнулся: мол, не до тебя сейчас.

«Ну не до меня, так не до меня», — пожал плечами Гореныш, обиженно отвернулся и плюхнулся на пол в уголочке за троном. Спустя минуту он сладко потянулся, спустя две заснул, оставив на посту свою левую голову. Именно она сквозь полудрему отметила, что в предлагаемом плане ей самой и ее двум товаркам отведена очень важная и ответственная роль. Отметила, сладко зевнула и тут же заснула, тем самым возмутительно нарушив устав караульной службы.

Утро следующего дня началось для «Дружины специального назначения» даже раньше обычного. Когда молодецкий свист Соловейки обозначил время общего подъема, за окном еще царила беспроглядная темнота. Благодаря накопленному жизненному опыту, Изя с Солнцевским уже не спорили и не возмущались, а без лишних слов нацепили на себя форменные косухи, кожаные штаны и все, что полагалось при официальном выходе в свет.

Любава, уже одетая по всей форме, закончила накрывать на стол и даже успела налить себе кружку ароматного чайку из пузатого самовара. Коллеги поздоровались и принялись наворачивать румяные сырники со сметаной и вишневым вареньем. Утренняя трапеза прошла почти в полной тишине, все важные моменты оказались обсуждены вчера, а раздумья о пропавшей княгине не позволяли встретить новый день в праздной болтовне.

Исключением оказался Мотя. Казалось, его совершенно не волновала предстоящая операция. Утробно урча от удовольствия, он лихо прикончил предложенный завтрак и по традиции начал клянчить добавку у Соловейки. Также по традиции он был послан бывшей разбойницей далеко и надолго. Не обращая внимания на такие мелочи, Гореныш тут же предпринял отчаянную попытку расположиться под столом, дабы именно из этой позиции получить законную добавку от обожаемого хозяина. Габариты откормленного Гореныша были плохо совместимы с размерами стола, но все же эта процедура наконец ему удалась. Устроившись поудобнее, он нетерпеливо ткнулся носом правой головы в коленку Солнцевского.

— Надо будет стол новый заказать, побольше, — заметил Илюха, как бы невзначай опуская вилку с сырником под стол, — а то Мотя уже под ним не помещается.

— И хорошо, что не помещается, — хмуро бросила Соловейка, продолжая пить пустой чай, — перестанешь подкармливать под столом.

Далее этих двух фраз разговор не пошел, все были слишком сконцентрированы на собственных мыслях. По окончании завтрака (во время которого Мотя получил еще пять сырников) вся компания торопливо собралась и направилась во дворец к Берендею.

Несмотря на ранний час, дворец напоминал разбуженный муравейник, с той лишь разницей, что муравьи суетятся, как правило, по делу, а люди суетились просто так, без всякой цели, и с коэффициентом полезного действия близким к нулю. Все понимали, что последние события не могут не отразиться на верховной власти. Оставалась малость — понять, как именно они отразятся. Нет, в том, что вскоре последуют казни, никто особенно не сомневался. Вот только вопрос, кто именно будет вынужден лично познакомиться с палачом?

Непосвященный человек мог бы удивиться. Мол, ежели грядут перемены, да еще такие, что могут снять голову с плеч, так не лучше ли провести это смутное время где-нибудь подальше от столицы? В деревенской тишине переждать бурю и спокойно вернуться ко двору целым и невредимым и с поправленными нервами?

Очевидная на первый взгляд мысль может прийти в голову любому нормальному человеку, но только не опытному политику, который съел в подковерных дворцовых интригах не одну несчастную собаку. Теперь добавим к этому, что чуть ли не каждый боярин или просто дворянин, обитающий при дворе, считал себя именно таковым. Казни, аресты, ссылки? Ерунда, главное, есть возможность вовремя подсуетиться и занять место тех, кто попадет в жернова княжеских репрессий. Если повезет, можно будет сделать головокружительную карьеру буквально за несколько дней.

«Но ведь может и не повезти», — возразите вы. Конечно, может, но про это, как правило, никто особо не думает, полагаясь на русское авось. Слишком уж радужные перспективы в быстрой карьере рисует разыгравшаяся фантазия, чтобы внимать голосу разума и инстинкту самосохранения.

Вся эта подковерная возня мало интересовала Илюху и его коллег. Поскрипывая косухами в такт своим шагам, они гордо вошли во дворец и прямиком направились в тронный зал. Попытки окружающих узнать от них хоть какие-то подробности разбивались о непроницаемые лица спецдружинников.

И только поведение Моти немного подпортило выбранный имидж. Вместо того чтобы, как и положено воспитанному Змею, шагать подле хозяина с гордо поднятыми головами и для острастки попыхивать в разные стороны паром, он попытался удрать при первой же возможности. Только отменная реакция Солнцевского, успевшего схватить правую голову за ошейник, не позволила ему посетить с дружеским визитом Микишку. Именно по направлению к его келье навострил свои лапы трехголовый проглот в тот момент, когда был остановлен могучей рукой Илюхи. Моте ничего не оставалось, как смириться со своей участью и покорно последовать за ним.

Дубовые двери в тронный зал послушно отворились, и Солнцевский с коллегами шагнули внутрь. Как и следовало ожидать, в зале находились только два человека. Берендей, с серым усталым лицом и красными от бессонницы глазами, слушал воеводу, а тот что-то докладывал верховному правителю, старательно подбирая слова.

— В силе? — вместо приветствия поинтересовался бесцеремонный Изя.

Вместо ответа Берендей молча кивнул.

— Пленников выпустили? — подключилась Соловейка.

На этот раз кивнул Севастьян.

— Пора собирать пресс-конференцию, — подвел итог Солнцевский.

То, что происходило следом, Моте было не по душе, он вообще не любил лишнюю суету. Именно она целиком и полностью захватила княжеский дворец, после того как Севастьян зычным голосом объявил, что вскоре Берендей обратится с официальным заявлением к народу. Представители этого самого народа, в лице боярства, купечества, знатных дворян и богатырей, мгновенно спрессовались в тронном зале в ожидании выступления Берендея.

Чтобы обезопасить в толпе свои лапы и многострадальный хвост от многочисленных ног, Мотя выбрал уже привычное место за троном. Занятая позиция была идеальной со всех сторон. Во-первых, не наступит никто, во-вторых, видно все как на ладони (трон располагался на довольно высоком подиуме), а в-третьих, Змей контролировал все перемещения из небольшой комнаты, вход в которую располагался прямо за тронным местом. Именно там в настоящее время расположился Берендей в компании с Изей, Солнцевский на пару с Соловейкой отбыли в неизвестном направлении — готовить нужное общественное мнение и соответственно такой же общественный резонанс. Именно так выразился Илюха, когда ставил младшему богатырю задачу.

Воевода решил составить компанию Моте и, сложив руки на груди, хмуро наблюдал за толпой, напоминающей тихо гудящий пчелиный улей.

Где-то часа через два появились раскрасневшийся Солнцевский и запыхавшаяся Соловейка. Судя по довольным лицам обоих, задуманное удалось воплотить в полном объеме. Они буквально на минутку прошмыгнули в заветную комнату, доложились начальству и выбрались наружу уже в сопровождении рогатой составляющей команды. Как только вся «Дружина специального назначения» расположилась за троном в роли почетного караула, на подиум ступила нога Берендея. Общий гул моментально стих.