Стикс - 2 - Наталья Андреева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Руслан, да?
— Я рад, что ты меня вспомнила! — весело говорит он.
— В голове еще туман. Надышалась этой дряни, — жалуется она.
— Ничего, пройдет. Нам тоже надо ехать.
— Мы сейчас в Р-ск?
— Да.
— Я рада, что ты меня вытащил. У нас были какие-то отношения?
— Какие-то.
— Я страшная, да? — трогает она заклеенную щеку.
— Нормальная. Пройдет когда-нибудь. Ну, поехали. Время дорого. Мне надо заехать домой, кое-что взять. И тебе тоже. Нас больше не побеспокоят. Они получили, что хотели.
— Что ты ему отдал?
— Так, пустяки. Фотографии, — врет он.
— Ты его шантажировал?
— Вроде того.
Он вешает на дверь тяжелый амбарный замок и прячет ключ под нижнюю ступеньку, как у них с мамой заведено.
Едут молча. Он думает о своем, она о своем. Правил вроде бы не нарушает, но из стоящей на обочине машины с синей полосой выходит сотрудник ГИБДД и поднимает черно-белый жезл, веля остановиться. Рядом стоит микроавтобус. Тоже они, гаишники. Облава, что ли? И на кого?
— Что за черт? — пожимает он плечами, но тормозит. Правил вроде бы не нарушал.
К нему тут же подходит патрульный, козыряет:
— Сержант Попов. Прошу выйти из машины.
— Свои, — подмигивает он и достает из кармана служебное удостоверение, которое все еще при нем.
— Попрошу выйти, — настаивает сержант.
— Что за черт? — он зло хлопает дверцей. — Послушай, Попов…
В этот момент из микроавтобуса выпрыгивают четверо мужиков и бегут к нему. Он с удивлением узнает Серегу-старлея и еще троих из его отдела. Что за черт?
— Извини, Руслан, — бросает старлей и вдруг орет: — Руки за голову! Лечь лицом на капот!
— Серега, ты чего?
— Выполнять!
Он усмехается и грудью ложится на капот «Жигулей», давая себя обыскать. Из машины вытаскивают женщину. Ах, Петр Иванович! Бесчестный ты человек! Вот и верь после этого людям! Был, выходит, звоночек-то! Засада на шоссе — твоих рук дело! Отпустил, называется! Ловкач!
— Серый, не надо руки выкручивать. Я сам поеду.
— При попытке к бегству, а также сопротивления… — бормочет старлей.
— Ладно, какие счеты меж своими? Отметь в протоколе, что оружия и наркотиков при мне не обнаружено.
Их везут в управление, где с ним беседует лично полковник. Начинает с внушения:
— Ты же понимаешь, Руслан, что это никуда не годится. Ты похищаешь из больницы подозреваемую в убийстве…
— Это не так, — тут же возражает он. — Женщина, которую я увез из больницы, к делу отношения не имеет. То есть имеет, но проходит по нему свидетельницей. Потому что это Ольга Маркина.
— Как так? — удивляется полковник.
— Тимофеева — другая. Та, что была сегодня со мной в машине. Произошла ошибка. Они ведь похожи, и обе после того, как угорели, память потеряли. Вот их и перепутали. Тимофееву увез жених, а Маркину доставили к нам в районку. Теперь же все сходится вплоть до отпечатков пальцев. Я говорю, что на пистолете, из которого убили Нахрапьева, ее отпечатки пальцев. Тимофеевой Олеси. Она поссорилась со своим любовником и застрелила его. Кстати, я уже давал показания по этому делу. В прокуратуре.
— Я в курсе, — отводит глаза полковник.
— И отказываться от них не собираюсь. Я готов выступить на суде свидетелем обвинения. Если таковой состоится.
— Вот как? — в глазах у полковника осуждение. — Что ж, это разумно. Значит, обвинения в похищении с тебя снимаются. Если, конечно, она это подтвердит. Задержанная. Что является гражданкой Тимофеевой.
— Она сейчас дает показания.
«А ты, значит, шкуру свою спасаешь», — взглядом сказал полковник. А вслух:
— Если все так, как ты говоришь, мы подумаем о том, чтобы прекратить внутреннее расследование. Тем более что инцидент с дракой в ресторане исчерпан. Пострадавший забирает свое заявление. Он нам звонил.
— Так что? Я могу идти?
— Ну, раз ты увез из больницы не Тимофееву… Она добровольно с тобой поехала? Эта, как ее…
— Маркина.
— Да, Маркина.
— Абсолютно. То есть абсолютно добровольно. Мы провели вместе пару замечательных дней. После чего она все вспомнила и отбыла по месту жительства. Если я перед кем и виноват, то только перед своей женой. Я, кстати, вез ее к вам. Тимофееву. Хотел добровольно сдаться. То есть сдать ее властям. Я ж понимаю: закон есть закон.
— Что ж, иди.
— Есть!
Он, насвистывая, выходит в коридор. Заглядывает в бывший свой кабинет, где пишет показания женщина, задержанная вместе с ним. Спрашивает:
— Все в порядке?
— Что? — поднимает она голову. — Да. Спасибо тебе. Серега ловит его у дверей, морщась, говорит:
— Извини, если что не так.
— Ты уже извинился. Там, на шоссе. Я все понимаю: закон есть закон. Ты выполнял приказ. Кстати, куда ее теперь?
— Тимофееву?
— Да.
— На освидетельствование. К психиатрам. А дальше судья будет решать.
— Ну, ладно. Работай, Серый, — хлопает он по плечу старлея. — А мне домой пора.
— Погулял, значит, женщину и сдал? — усмехается Серега. — А какая любовь была! Красивая! Ты теперь к жене, а она либо в тюрьму, либо в психушку.
— А ты меня никак осуждаешь? — прищуривается он.
— Да как-то это… — мнется старлей.
— По-свински, да? Ну, говори!
— Не по-мужски.
— А не пошел бы ты на…
— Сам напросился, — злится Серега. — Я сказал то, что думал. Другие еще не то скажут!
— Ничего, перетерплю. Без работы-то плохо. Я все понял, исправился, и мой устойчивый моральный облик принял правильное решение. Семейные ценности возвращаются в моду, не хочу отставать от жизни. Кстати, из отпуска я вернусь в другой отдел. Напишу рапорт, полагаю, мою просьбу удовлетворят.
— Так будет лучше для нас всех, — напыщенно говорит Серега.
— Вот именно.
Он едет к гаражам. Ставит машину и долго собирается с мыслями, прежде чем идти домой. Что сделано, то сделано. Выбор-то был небольшой. И все равно у них с Лесей ничего не получилось бы. Он это понял.
Полдень
— Я могу идти домой? — спрашивает она, поставив свою подпись под показаниями. — Извините, долго не писала, разучилась. Буквы какие-то кривые. Как я раньше-то расписывалась? До амнезии? Ха-ха! Кто бы мог подумать, что в сауне можно так угореть! До потери памяти!
— А как вы себя сейчас чувствуете? — напряженно смотрит на нее сидящий напротив парень.
— Отлично! Но зверски хочу кушать.
— Вас покормят.
— Где покормят?
— Сейчас мы проедем в одно место. В больницу.
— Зачем мне в больницу? — удивляется она.
— Небольшая формальность, — говорит парень и прячет исписанные ею листы бумаги в папку. — Вас надо осмотреть.
— Ах, формальность! Ну что ж, поехали!
Ей весело. К счастью, все закончилось. И закончилось удачно. Она в Р-ске, ее отпустили. Шрам, правда, па щеке останется. Но зато жива. А со шрамом что-нибудь придумаем. Нет, какая ж дрянь! Та, что на нее так похожа! Проворная оказалась! Вот пусть она теперь и выкручивается!
В состоянии эйфории она пребывает, пока не замечает на окнах решетки.
— Эй! Куда вы меня привезли?
— Успокойтесь. Присядьте.
— Не хочу!
— Вы помните свою фамилию, имя отчество?
— Конечно, помню! Тимофеева я! Олеся Владимировна!
— Год рождения? — говорит пожилая женщина в белом халате, что-то записав в медицинскую карту.
— Да что вы ко мне пристали? Я все помню!
Она называет год рождения.
— Быть может, вы все-таки присядете? — вежливо спрашивают ее. — Давайте для начала поговорим о вашем детстве.
— Я не хочу говорить о детстве!
— А о чем хотите?
— Ни о чем! Я хочу домой!
— Вы помните, что произошло в «Лесном»? Вы в состоянии давать показания?
— Я все написала!
— Успокойтесь. Нам надо выяснить, с какого момента вы себя помните и помните ли вообще. Можно ли вас считать дееспособной.
— Где я?
— На освидетельствовании в психоневрологическом диспансере. Сегодня судья должен принять решение, что с вами делать. Вы обвиняетесь в убийстве.
— Это обман! Меня обманули!
Она бросается к дверям. Вырывается из рук дюжих санитаров, которые пытаются ее удержать, отчаянно кричит, царапается и даже кусается. Слышит, как пожилая женщина, судя по всему, главная здесь, кому-то говорит:
— Ее надо сначала успокоить. Я передам медсестре назначение. Завтра поговорим. Диагноз может быть гораздо серьезнее, чем предполагалось изначально. Одно нам ясно: недееспособна.
— Да, да.
— Она останется здесь на принудительном лечении. Похоже, что в коре головного мозга произошли необратимые изменения.
— Да, похоже на то.
— Пустите меня! Пустите!…
ДЕНЬ ШЕСТНАДЦАТЫЙ
* * *Она все вспомнила на аэродроме, когда садилась в самолет. Как позавидовала богачке, так на нее похожей, приезжающей в супермаркет на шикарной машине и, по слухам, собирающейся замуж за генерального директора фирмы. Как захотела поменяться с ней местами. А Сашка подлил масла в огонь. «О себе надо думать, о своем будущем». Вместе они это и придумали. Напасть на Ольгу, задушить ее и устроить пожар в сауне. Потом занять ее место, а все будут думать, что погибла кассирша из супермаркета. Таким образом они хотели добраться до денег следователя Мукаева.