"Нантская история" - Константин Соловьёв

Ламберт легко приподнял странный груз одной рукой, только скрипнул пластик креплений, и перенес его в центр комнаты. В руках префектуса он казался не тяжелее чертежного тубуса. Бальдульф лишь уважительно крякнул.

— Вы вовремя, — сказала я удовлетворенно.

Но Ламберт не спешил радоваться похвале.

— До сих пор не верю, что пошел на это. Одно дело — выслушивать странные разговоры и смешные предположения девчонки, обладающей не в меру бурной фантазией, другое — похищать вещественные доказательства.

— Будет вам… И не стройте такую кислую рожу, а то у меня, того и гляди, все вино в доме скиснет. Не говоря уже про бутылочку «Бароло», которую я все еще надеюсь заполучить. Это вполне невинная шутка.

— За подобную невинную шутку человек вроде меня может лишиться чина за одну минуту. А еще через десять обнаружить себя в арестантском вагоне, движущемся к южной границе.

— Разве ваше баронское звание не предоставляет соответствующей защиты?

У Ламберта скривились губы.

— Шутите? Его Сиятельство и не за такие фокусы может снять голову. А я всего лишь баронский сын, а не какой-нибудь герцог. Если станет известно, что я нарушил свои полномочия, да еще и таким образом… Пожалуй, я бы предпочел выйти на бой против всех Темных культов империи, сколько бы их ни было, имея из оружия одну лишь столовую ложку.

— И именно то, что я собираюсь предпринять, может приблизить осуществление вашей мечты, капитан.

— Ладно еще мое ведомство… — Ламберт не выглядел утешенным этой новостью, — Но вот если весть о вашей задумке коснется кого-то из церковников… Извините, отец Гидеон.

— Ничего, — священник махнул рукой, — Понимаю вашу обеспокоенность, и разделяю ее. Церковь достаточно жестко относится к надругательству над прахом умерших. И, пожалуй, застукай нас кто за таким занятием, под епископский суд может угодить не только капитан Ламберт, но и мы все.

— Можно подумать, в церковных лазаретах не препарируют мертвецов, точно крыс! — огрызнулся Ламберт. Слова отца Гидеона были еще одной порцией раскаленного дегтя на его раны.

— Препарируют, — сдержанно кивнул отец Гидеон, блеснув линзами очков, — Но Церковь практикует научный подход даже в таком деле, и действует соответственно накопленной веками теории. Уверяю вас, лучшие лекари и костоправы Империи никогда не достигнут того уровня, на котором, как вы выразились, препарируют мертвецов точно крыс в монашеских обителях.

— Я слышал об одном парне, — вставил Бальдульф, взволнованный не меньше прочих, — из Восьмой Пехотной Сорбонской. Ему в наступленьи в брюхо осколочный снаряд угодил, да так, что всю внутренность по ближайшим соснам развесило, ну чисто как прачка белье при стирке. Да только у него тестем церковник был, и вроде не последний. Этого парня едва ль не в корзинках в лазарет унесли, и там над ним три дня и четыре ночи ваш брат, клирик, колдовал. И вышел он как новенький, служил еще лет десять. Только заметили за ним, что пьет он, как все добрые люди, вино и воду, а выходит из него, извиняюсь, чистая сливовка, да такая ароматная и крепкая, что сам господин префектус изволил отведать и оценить. Такая-то у них сила, у монахов…

Спорить с ним никто не стал — не до того было.

— Возможно, и у нас в городе были бы толковые специалисты, — сказал Ламберт, упрямо мотнув головой, — Если бы Церковь расщедрилась хотя бы на треть тех технологий, которые она благоразумно придерживает в рукаве сутаны…

— Церковь защищает Империю от темных технологий, — ответил ему отец Гидеон, — А вам, мальчишкам, все бы вывалить все игрушки из сундука…

— Хоть бы и так. Половина лекарей графства не имеет представления не то что о своем деле, а даже об элементарной гигиене или профилактике. В то время, как в лазаретах монашеских орденов проводят операции по пересадке печени, наращивают сетчатку и упражняются в нейро-хирургии.

— Вот уж вздор! — дернулся и отец Гидеон, — Церковь милостью Божьей применяет накопленные ей за долгие века знания, и делает это осторожно и осмотрительно. И если хотите пенять ей и за это, не забудьте прежде всего своего графа и его высокородных предков, которые на протяжении проклятых чумных веков интересовались только своими игрушечными армиями. В то время, как они воевали, Церковь накапливала крохи знаний, служащих для спасения человеческих жизней. Теперь вы ставите ей это в вину, хорошо же!..

— Для спасении жизней? Охотно верю. Только стоит при этом и уточнять, чьих именно. Например, архиепископ милостью, так сказать, Божьей, сидит на своем стуле уже без малого триста лет, все благодаря вашей братии, отец Гидеон, которая переливает ему кровь, чистит костный мозг и обновляет нервную систему. В то время, как последняя эпидемия серой чумы только в графстве унесла под двести тысяч жизней!

— Вы судите о технологиях, как солдафон о каше! — резко парировал священник, — И это возмутительно. Технологии — это не кнопка, которую вы вольны нажать чтоб принести всем окружающим благо и процветание, они скорее сродни змеиному яду, который ядовит и смертелен, стоит ошибиться хоть самую малость… Именно поэтому Церковь много лет назад взяла на себя попечение человечества и защиту его от темных технологий, непригодных для мирной жизни. Хотите знать, отчего так велика смертность от эпидемий, а лекари лечат толченой сажей и пиявками? Спросите прежде всего своего хозяина, графа. Это ему выгодно чтоб его подданные плодились как кролики, проживали короткую жизнь в непосильном труде и мерли, как мухи осенью, обеспечивая места для новых душ и корм для его армейской машины!

— Ваш страх перед армией служит достаточным объяснением для того, чтобы понять, отчего вы оттуда так быстро дернули, святой отец!

— Настоящий страх у меня вызывает не армия, а дубоголовые солдафоны, не способные разбираться в предмете сложнее своей кокарды!..

Отец Гидеон и Ламберт смотрели друг на друга исподлобья, и воздух между ними, казалось, трещал от злых электрических разрядов. Ну и ну. Картина эта была столь грозной, что даже неустрашимый обычно Бальдульф с испугом глядел то на одного, то на другого, вероятно прикидывая, что делать, если обе дискутирующие стороны повысят накал беседы до того уровня, когда основными доводами выступают кастеты, ножи и булыжники. Меня эта ситуация откровенно забавляла — и мечущий громы Ламберт, замерший, как перед решительной атакой на ощетинившийся стволами бретонский редут, и отец Гидеон, расправивший плечи и ставший похожим не на добродушного священника, а на свирепого кряжистого гладиатора. Я бы с удовольствием любовалась этим и дальше, но с сожалением признала, что подобного рода развлечения тратят драгоценные крохи времени, которых в наших песчаных часах оставалось все меньше и меньше. Что ж, даже праздникам свойственно заканчиваться.