Сделано в ССССР Роман с китайцем - Дмитрий Бавильский

Хотя теперь, когда ты богат, можно послать за сигаретами дворецкого или вызвать посыльного (в отеле гордились запредельным уровнем сервиса). Но это и плохо. Не только потому, что, отвыкая делать все самостоятельно, ты теряешь дорожку к собственному содержанию, начинаешь зависеть от посторонних и чужих. Но, таким образом, ты утрачиваешь остатки независимости, всю жизнь бережно собираемой. Ты устаешь от того, что происходит вокруг. И от того, что с каждым днем все труднее и труднее контролировать постоянно расширяющуюся реальность.

День рождения всегда связан с подарками. Гагарин так и планировал: во-первых, начать новую жизнь с чистого листа ровно в день сорокалетия. Для этого нужно во что бы то ни стало устроить грандиозный праздник, какого еще не было. Какого никогда больше уже не будет. Стартовать в новую жизнь, переехав на "остров Цереру" со своими самыми близкими и родными, размазанными по жизни, разным ее периодам. Теперь вот можно (есть возможность) собрать всех вместе. И осчастливить.

Во-вторых, Олег решил избавиться от заветного блокнота самым прозаическим образом. Если ты не можешь выбросить книжку, сжечь или съесть (а что, это тоже вариант, Гагарин ухмыляется), нужно передать ее другому. Подарить. Облагодетельствовать. Все, что мог, Олег с нее уже получил. Мало не покажется. Пусть теперь другие попользуются.

Имеют право.

Нужно только решить, кто достоин. Первая в голову идет, разумеется,

Дана. Хотя и с ней не все чисто и гладко. С некоторого времени Олег стал еще более подозрительным. Казалось бы, уж куда дальше.

Оказалось: есть куда. Возвращаясь к началу знакомства, Гагарин все отчетливее понимал, что встреча их оказалась неслучайной. То есть, возможно, столкнулись они в ресторане без всякого смысла, просто смысл возник позже, когда Дана увидела, насколько Олег похож на

Безбородова.

Теперь, вечность спустя, Гагарин отлично понимал, насколько нелепо он выглядел в тот первый их вечер, изображая состоятельного господина. Одни говорят, что Бог проявляется в деталях. Другие считают, что Дьявол притаился в мелочах. Знак оказывается неважен,

Мастер Вселенной или Сатана ведет по жизни, куда существеннее мелочи и детали, ведь именно по ним происходит опознание себе подобных.

Теперь, из другой жизни, Гагарин отчетливо понимал, что богатый человек чувствует и выглядит по-другому. Харизма или уверенность, называйте как хотите (Олег пожимает плечами, словно заранее соглашаясь с любым определением), но достаток скрыть невозможно. Да, ухоженность, да, аксессуары (Олег вспоминает квадратные часы, купленные в период аспирантства. Тогда они казались ему модными и навороченными, теперь заброшены в ящик холостяцкого комода и даже не высовываются) – часы, обувь, прическа. Именно по этим внешним признакам он сам ныне определяет – стоит ли человек его времени, да и вообще, сколько этот человек стоит…

Сам таким стал, а раньше… И не понимал, опыта не хватало, и поблажку в оценках давал, понимая: сам никакой критики не выдерживает. Стиль "честная бедность" не для него, потенциального пижона, сумевшего справиться с желаниями, соизмерять их со своими возможностями.

Однако теперь, когда глаз наметан, никакого сомнения не возникает: проницательная и тонкая (пробу негде ставить) Дана выцепила его, совершенно не заблуждаясь насчет его доходов. Тогда зачем?

Осуществить план по изъятию денег? А любовь куда девать прикажете?

Ведь она была… Была и, между прочим, есть…

Гагарин понимает, что не может думать на эту тему. Информации не хватает, и внутренний компьютер начинает подвисать. Руки чешутся залезть в шкаф со скелетами (десятки видеокассет, подслушанные телефонные разговоры), но позволить этого нельзя. Очень страшно разочароваться. Вдруг… Нет, не нужно. Пока не нужно…

Олег вспоминает случай с исчезновением денег из сейфа. Ведь преступников так и не нашли. Меньше знаешь – крепче спишь. Олег все еще боится разачаровываться. Остается иллюзия, что в новой жизни не будет этого пепла, саднящего горло.

Хотя, разумеется, в тонкостях человеческой природы Гагарин давно не сомневается. Особенно в последнее время, когда крутятся вокруг него разные люди. Людишки. Ты смотришь на них сверху вниз, но даже это не уберегает от искушения поверить и раствориться в добрых чувствах.

Олег понимает, что богатый человек – всегда на чеку, никогда не расслабляется и точно так же ни от чего не застрахован. Стоило ли тогда огород городить? Стоило ли стремиться?

Все-таки стоило. Ведь оно не навсегда. На время. Пройдет, отпустит, и наступят какие-то новые времена. На осуществление которых положено такое количество времени и сил, что невозможно отказаться: слишком велика инерция. Слишком долог тормозной путь.

Гагарин думает о себе как о бароне Мюнхгаузене, за волосы вытаскивающем себя из болота. Болото. Гагарин думает, что он самый умный: он "знает как", его план – единственно верный. Единственно возможный. Связанный по рукам и ногам… Чертова книжка.

И все равно Дана идет первым номером. Вторым – Денисенко, пусть отдохнет после волнений и подтянет здоровье вечным покоем. Кстати, о здоровье. Нужно взять соседского мальчика, вряд ли когда-нибудь он был на теплом, южном море. Ну и бабушку его, соседку то есть, тоже.

Что видела она в жизни, кроме серых толп на эскалаторах. Со скорбными, непрорисованными лицами. Пусть оттянется старушка.

А куда девать Королева и Самохина? Они же так и будут нянчиться со своими любовями, актрисой и скрипачкой, если их всех не собрать в одном месте. Скрипачке, конечно, понадобится оркестр. Кстати, он и всем остальным тоже понадобится, ну, там, услаждать слух, помогать культурно отдыхать. Вполне расселятся во внушительном "домике для гостей". Зато можно выписать Бьорк. Пусть попоет в сопровождении симфонического оркестра. Сколько бы это ни стоило. Один раз живем.

Не дороже денег.

Правда, когда секретарь начал вести переговоры ("Сколько? Сколько?") сердце Гагарина екнуло, едва не отказался от намерения, но сдержался, перетерпел, задушил жабу, очень уж идея оригинальная.

Очень уж захотелось ему послушать песенку, с нее же все и началось.

Почему с нее? Олег до сих пор уверен, что именно тогда, хотя очевидных связей вроде бы не прослеживается. Но – надо, значит, надо, и давайте не будем обсуждать чужие капризы. У богатых собственные причуды.

Бывшую жену? Бывших женщин? Обычно Олег расставался с ними без сожаления. Доказывать им что-то? Не очень-то и хотелось. Кажется, они должны быть наслышаны о его нынешнем статусе. Хотя, если попросятся, если хорошо попросятся, почему бы не взять за компанию?

Места всем хватит. Небо, море, облака…

Да, обещал этому парню из вытрезвителя… Садовнику Гоше. Суд над

Женей к тому времени закончится, в счастливом исходе дела Олег не сомневается – соответствующая запись внесена в реестр. Можно и Женю взять, чтобы знал, кого в молитвах поминать… Чтобы помнил. Пусть отдохнет после сизо парниша…

Само собой, Аки. Само собой, секретарша, досконально знающая его привычки. Впрочем, укомплектацией штата слуг занимается рыжий

Шабуров, знаток людей и специалист по системам наблюдений. Олег рассматривает план острова. До времени "х" осталось чуть больше месяца. Самолет уже зафрахтован.

Вот большой дом. Гм, дворец. Это для самых близких. Домик для гостей, куда заселяется оркестр. Озеро. Гора, возвышающаяся ровно посредине, резко обрывающаяся со стороны моря: отсюда открывается феерический вид на закат. Гагарин пока не видел, но Аки летал, сфотографировал, отчитался. Потом отчитался и рыжий Шабуров. Все комнаты Дворца оснащены видеокамерами. Олег не отказывает себе в удовольствии слушать то, что о нем говорят другие люди. Всю жизнь мечтал. Мечты осуществляются. В детстве завидовал человеку-невидимке: вот бы так. А, оказывается, можно.

Жизнь сделала круг. Снова, под тусклой лампой в коридоре холостяцкой квартирки, откуда есть пошла новейшая история гагаринская, Олег перебирает адреса и телефоны в замусоленной записной книжке. Снова ищет, кого облагодетельствовать собственным вниманием.

В новорусском отеле просторно и стерильно. От него, несмотря на роскошь и комфортабельность, быстро устаешь. Большие окна и огромные комнаты, ковры на мраморном полу, скрадывающие шаги, и деревья в кадках заставляют ловить себя на ощущениях, что ты – на сцене и тебя видно со всех сторон света. Не уверен, есть ли в президентских апартаментах сквозняки (вроде бы все законопачено, шум улицы не проникает), да только постоянно кажется, что воздушные коридоры освежают лицо, запутываются в штанинах, ластятся к груди, пытаясь пробраться за рубашку.

Назначил встречу Дане в городе (о безбородовском визите ни слова, точно и не было, живем как жили раньше – Гагарин уверен, что бывшей жене олигарх не являлся тенью призрака), в дорогом ресторане – веранда на крыше, вид на широкую площадь, залитую-облитую огнями да рекламами, словно ореховый пудинг облепиховым вареньем. Странно чувствовать гири на руках, точно ты носишь здоровенные сумки, уже даже не с прошлым, растворившимся где-то внутри, а с настоящим, его законченностью и одновременной неопределенностью. Гагарин едет в автомобиле на встречу, за стеклами дорогого авто проплывают улицы, отмытые до невротического блеска. Несмотря на то что январь в самом разгаре, снега почти нет, повышенная влажность и переменчивая облачность, немногочисленные люди без лиц (их черты съедают сумерки) жмутся к стенам.