Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству - Нордье Софи

— Успокойся: никто ни о чем не узнает, — наконец произнесла она, сжалившись над Жаном, и лениво прикрыла свою наготу. — Но за это ты кое-что для меня сделаешь!

— Что?

— Постараешься попасть в свиту охранников моего будущего мужа.

Жан с облегчением вздохнул: учитывая его заслуги, сделать это будет несложно. Так у Матильды появился шпион в окружении Филиппа Юрпеля. Кроме этого, Жак выполнял обязанности гонца и любовника. Наставляя мужу рога с его охранником, Матильда получала извращенное удовольствие. В первую брачную ночь она легко инсценировала свою девственность, воспользовавшись куриной кровью, бутылочку с которой верная служанка заранее спрятала в складках балдахина. Ничего не заподозривший супруг наутро продемонстрировал окружению, что консумировал брак с непорочной невестой.

После смерти Филиппа Августа — этот день стал самым счастливым для Матильды — она вместе с мужем наконец-то смогла править своими землями самостоятельно. Теперь же, когда в мир иной отправился и Людовик Лев, графиня решила окончательно перейти в оппозицию к королевскому дому и уговорила Филиппа Юрпеля присоединиться к мятежу. Однако этот трус все испортил — за ничтожную подачку принес королеве оммаж. Матильде ничего не оставалось, как произнести клятву верности следом за ним. Открыто бунтовать пока что было невозможно — ее старик отец был все еще в тюрьме. Говорили, что он очень болен, но до сих пор оставалась надежда на его освобождение. Смогла же Жанна вызволить своего мужа!

В Бове возле епископского дворца графиня со вздохом спешилась. Супруг протянул руку, чтобы ей помочь, но она нарочно оставила этот жест без внимания.

***

После рождественских праздников ситуация с мятежными баронами стремительно усугублялась. К тому же англичане не скрывали, что намерены отвоевать земли, которых лишились во времена правления Филиппа Августа и Людовика Льва. Будто гром среди ясного неба прозвучало известие о том, что граф Шампани поддерживает требования герцога Бретонского и графа де Ла Марша.

— Ваше величество, а вы уверены, что эти сведения правдивы? — взволнованно спросила Сабина.

Последнее время она день и ночь находилась рядом с Бланкой — та неважно себя чувствовала, — выполняя обязанности камеристки, сиделки и секретаря.

— Уверена! Мои люди хорошо знают свое дело. Заговор растет как снежный ком. К бунтарям присоединяются все новые сеньоры. Наглец Пьер укрепляет замки, будто они его собственные, а ведь их доверил ему когда-то мой покойный супруг, для того чтобы герцог охранял Францию от англичан.

— С ним все ясно. Но почему Тибо Шампанский присоединился к мятежникам? Он же вас любит!

— Значит, земли и власть он любит больше! Возможно, после коронации старая графиня что-то ему наплела. К тому же я уже много месяцев не приглашала Тибо на важные приемы. Должно быть, он оскорблен таким пренебрежением. Не забывайте: у него ранимая душа поэта. — Язвительный смех Бланки сменился затяжным кашлем; она приподнялась на локтях в кровати.

Сабина торопливо подала ей кружку теплого молока и поправила меховое одеяло, которое сползло на пол. Благодарно кивнув, королева сделала несколько глотков и уже спокойней продолжила:

— Наверное, даже такие люди, как Тибо, не понимают, что делать с женщиной, облеченной властью. Не знаю, откуда дует ветер. Но раз возникли сомнения, есть надежда все изменить. Надо достучаться до Тибо, перетянуть его на свою сторону! Тогда коалиция мятежников лопнет, как мыльный пузырь. Богатейшие земли Шампани с их грандиозными ярмарками гораздо ценнее остальных земель, даже вместе взятых!

— Вы хотите поговорить с Тибо Шампанским? — спросила Сабина, но тут же осознала, что задала нелепый вопрос.

— Ага, поскачу в Труа, теперь, на седьмом месяце беременности! — Бланка все еще была настроена саркастически. — Нет, моя дорогая, к Тибо отправитесь вы! Не знаю, какие струны сейчас можно задеть в его душе, но вы их нащупаете. Граф Шампани должен не просто отойти от мятежников, но и примкнуть к королю, прилюдно подтвердив свои верноподданнические обязательства!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Однако я почти не знакома с графом! — воскликнула Сабина, чувствуя тем не менее гордость оттого, что прикоснулась к тайнам французской политики.

— У нас еще есть время. Разрешаю вам спрашивать о графе и о нашей с ним дружбе все что угодно. Никаких тайн. Тибо должен видеть в вас меня и говорить со мной через вас. — Бланка встала с постели, надела туфли из овчины и, завернувшись в толстый суконный плед, уселась в кресло у очага.

В это время служанка принесла подогретое вино с медом и пряностями, и в спальне уютно запахло корицей и имбирем.

— Я действительно могу спрашивать обо всем? — Сабина присела на краешек кресла и взяла предложенный ей кубок гипокраса.

— Не стесняйтесь. На главный вопрос, который многим не дает покоя, но который вы, конечно же, не зададите, я отвечу сама. Мы с Тибо никогда не были близки. Мой супруг был и останется единственным мужчиной в моей жизни. Что еще вас интересует?

— Расскажите какой-нибудь необычный случай из далекого прошлого, известный лишь вам обоим. — Баронесса д’Альбре понимала, что бесстыдно выспрашивает интимные подробности, и опустила покрасневшее лицо. Но Бланку, казалось, не смущал этот разговор. Она понимала: политику не делают в чистых перчатках.

— Был такой случай… В тринадцать-четырнадцать лет Тибо без устали изображал из себя рыцаря. Дамой его сердца была, конечно, я. Однажды, когда мы с ним остались наедине, Тибо опустился на одно колено и хрипловатым, ломающимся голосом сказал: «Дорогая Бланка, вы прекраснейшая из женщин. Не ведаю, как сложится наша дальнейшая судьба, но уверен: я пронесу любовь к вам через всю жизнь!» Произнося последние слова, он с чувством ударил себя кулаком в грудь, и в его глазах полыхнула отнюдь не детская страсть. Тут вошел мой супруг. Он расслышал последние слова и увидел глаза мальчика. Будь Тибо года на три постарше, все закончилось бы весьма печально. Однако я быстро взяла себя в руки и, взъерошив волосы графа, с улыбкой приняла его клятву. Муж свел разговор к шутке, сказав, что уже боится подходить к собственной жене, окруженной столь грозными защитниками.

Сабина надолго замолчала, но затем все же собралась с духом и произнесла:

— Вы позволите задать вам еще более откровенный вопрос?

— Конечно, я ведь уже сказала.

— Тибо нравится вам как женщине?

— Очень! — ответила Бланка, не задумываясь. — Если бы моя судьба сложилась иначе и я вышла бы за него замуж, то считала бы себя счастливейшей из женщин.

Долгая болезнь была для Бланки непозволительной роскошью. Через несколько дней она приступила к делам. Однажды Сабина, уже давно получившая право входить в королевский кабинет без доклада, застала там Луи. Она поклонилась и нерешительно замерла у дверей.

— Мой дорогой сын, не надо обладать особым умом, чтобы ввязаться в войну, — сказала ему Бланка. — Умелые переговоры — вот мерило королевской мудрости. Искусству договариваться нужно учиться с детства. Продемонстрировать силу, конечно, необходимо, — это первый шаг при любых мирных переговорах. Дальше будем любой ценой избегать кровопролития. И только если ничто не поможет, начнем воевать… Немедленно отправляйтесь с войском в Шинон. Это хорошо укрепленная крепость, и вы будете там в безопасности. Возьмите с собой папского легата. Он довольно высокомерен, но дает ценные советы. Графы Булонский, де Дрё, де Монфор и прочие сеньоры со своими отрядами пусть как можно скорее присоединяются к вам. Я же пока останусь в Париже, ведь именно сюда съезжаются мои гонцы. — Королева перекрестила сына и поцеловала его в лоб. — Ну, с Богом!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я все понял, матушка. Да пребудет с вами Всемогущий Господь! — Луи почтительно поцеловал руку Бланки и, проходя мимо баронессы, еле слышно обронил: — Берегите королеву.

— Не стойте в дверях, мадам д’Альбре, присаживайтесь. — Бланка очень походила бы на полководца перед битвой, если бы не огромный живот, который она поддерживала двумя руками. — Король едет в Шинон, а вы, Сабина, немедленно отправитесь в Труа.