Дым и тени - Таня Хафф

— Не думаю, что это будет так просто. Скорее всего, эти существа умеют защищаться. А со знаниями волшебницы она сможет создать такую защиту, с которой нам не справиться.

— Значит, надо приехать на студию пораньше, дождаться ее, подкрасться сзади и долбануть по затылку, — Тони ударил кулаком по ладони.

— И мы получим бессознательную волшебницу, из которой никак не вытащить тень, чтобы уничтожить ее. Тень не может выйти из тела носителя, который находится в таком состоянии, — иначе вчерашняя, засевшая в Маусе, напала бы на меня.

Вчерашняя. Тони как-то этого не заметил.

— Ладно. Тогда, пока она будет валяться в обмороке, мы свяжем ее и заткнем рот. А когда очнется — сунем под врата. Тень вытянет, и в этот момент мы ее осветим.

— Опять же, я не думаю, что это будет так просто.

— А это что, просто? — он развернулся и прижался лбом к прохладному стеклу, пытаясь понять: похожи ли огни залива Фолс на лагерные костры надвигающейся армии. Вроде не особо — слишком много неона. — Ей ж будет лучше, если ее захватила тень. Она меня бросила. Просто оставила на растерзание копам.

— Может, она решила, что ты способен сам о себе позаботиться и что не стоит тебе мешать.

Тони фыркнул, от его дыхания стекло запотело.

— Ну да. Наверно, ты был прав, когда сказал, что она умеет убегать.

— Наверно?

Он повернул голову настолько, чтобы Генри увидел его улыбку. Осознал это, только когда распухшая губа заныла. Замер. Заметил, как изменилось выражение лица Генри. Тони просто зашел в квартиру и начал говорить: о том, как нашел Алана Ву, о копах, об Арре. До этого момента он просто не делал паузы, в которую могло повиснуть напряженное молчание. Черт, начинается.

— Тони, насчет прошлой ночи…

— Эй, ты был голоден. Я понимаю. Тебе надо было поесть. Никаких проблем.

— Что? — до него дошло прежде, чем Тони успел объяснить. — Нет, не когда мы расстались. Раньше, когда…

— Когда я откликнулся на твой зов и встал как лист перед травой? Я же сказал, никаких проблем. Меня все устраивает, Генри. Мы так живем со дня нашей встречи. И знаешь что? Мне это уже надоело. Я принадлежу тебе? Ничего нового ты мне не сообщил. Я жив, потому что ты это позволяешь? Спасибо огромное. Не будем на этом зацикливаться. Мне не надо повторять… — он саркастически начертил в воздухе кавычки, при этом прекрасно понимая, что Генри слышит стук его сердца, — …основы наших… — закрыл кавычки — Эми бы им гордилась, — отношений. Это не один из твоих романов. Это настоящая жизнь. А в ней такие вещи вслух не обсуждаются. Лады?

Теперь он сам мог слышать стук своего сердца — наверно потому, что это был единственный звук в комнате.

Когда по его ощущениям прошел год-другой, Генри вздохнул:

— Может, еще расскажешь, почему в этой стране мужчины так любят все отрицать?

Тони оскалился:

— Накось, выкуси!

Генри приподнял золотисто-рыжие брови.

Одна из примерно двух дюжин маленьких лампочек в люстре мигнула. Включился компрессор холодильника, добавив фонового шума. Порыв ветра с залива ударил в окно, капли застучали по стеклу в ритме стакатто.

Генри фыркнул.

Усмехнулся.

И начал смеяться.

Тони растерянно заморгал, чувствуя, как у него отпала челюсть. Он никогда не видел, чтобы Генри вот так реагировал. Вампир откинулся на спинку дивана. Более того, раскачивался, продолжая смеяться, закрыв глаза и обхватив руками живот. Только он начал успокаиваться и уже открыл карие глаза, как взглянул на Тони и снова расхохотался.

— Эй, это было не смешно!

Генри ухитрился выдать вполне отчетливое:

— Выкуси?

Ладно, может, это и было забавно.

Прошло достаточно много времени, прежде чем смех утих. Когда они направились к лифту, у Тони уже ныли ребра.

— Ты не представляешь, как я волновался, что ты…

Он легонько толкнул Генри плечом:

— Возненавижу тебя?

— По крайней мере.

— Не-а, порядок, — Тони пропустил Генри вперед, потом зашел в лифт сам и нажал кнопку первого этажа. — На этом месте должна заиграть песня «Ты и я против всего мира».

— Тебе двадцать четыре года, откуда ты вообще ее знаешь?

— Женщина, привозящая продукты на площадку, — поклонница Хелен Редди. Вечно включает записи ее лучших хитов.

Генри поморщился:

— Женевская конвенция вроде не относится к злым волшебникам? Если сможешь добраться до этой кассеты, кинем ее во врата.

— И эту жуткую версию «Большого желтого такси».

— И брюки-клеш из полиэстера. Я однажды уже пережил шестидесятые, не думаю, что хочу их повторения. Ботинки на платформе, вечно звякающие толстые золотые цепи, лак для волос…

Прислонившись к стенке лифта, Тони слушал, как Генри перечислял все прелести современной жизни, без которых мог обойтись. И ощущал кое-то, что потерял раньше. Надежду. И раздражение. Потому что эту чертову песню теперь намертво заклинило в голове.

— Арра когда-нибудь говорила, что врата пропускают только в одну сторону?

Тони мысленно пробежался по всем разговорам с волшебницей и покачал головой.

— Тогда вполне возможно, что тень, захватившая ее, может вернуться обратно не только с информацией.

Вот об этом он не задумывался.

— То есть, она уведет ее? Физически?

— Зависит от того, насколько эти тени независимы. Если они подчиняются только четким приказам, допустим… — голос Генри принял мрачный и угрюмый оттенок, — «найдите свет, который может вас уничтожить», тогда… — в конце предложения он снова зазвучал нормально, — …нет. Но если они обладают достаточной независимостью и знают, что их повелителю нужна сбежавшая волшебница, то тогда об этом стоит побеспокоиться.

— Да, это…

— Это что? — уточнил Генри, когда пауза затянулась настолько, что ее надо было прервать.

— Я тут вспомнил, что у меня как-то раз спросила Эми. Насчет… Налево! Поворачивай!

Генри ловко проскочил между внедорожником и приближающимся Фольксвагеном Жуком и повернул на Дансмур Стрит.

— Это был фургон Тины. Она отвечает за сценарии. И она была на площадке, когда пришли тени. К тому же, эта дорога ведет к собору Святой Розалии.

— Да, неплохой список. Ты уверен, что это был ее фургон?

— Да, мы скинулись и купили ей заказной номерной знак на Рождество. Вон!

— «Наша звезда»?

— Потому что все в этом месте вращается вокруг нее, — объяснил Тони, пока Генри припарковывался за фургоном. — Актеры, съемочная группа — если где-то возникает проблема, с ней разбирается Тина. Если Питер считает, что Далал — реквизитор — его не слушает, он жалуется Тине, которая со всеми все обсуждает. Если Далал решит, что Питер сам не знает, чего хочет, поскольку он не предупреждал, что цветок в горшке надо обертывать…