Мы искали друг друга - Сергей Щипанов

Потом была посадка, с обычной толкотней и бестолковщиной. Женщина-контролер в синей аэрофлотовской шинельке, стоя на трапе, охрипла повторяя:

— Вначале проходят пассажиры первого салона.

Толпа напирала, лезли вперед самые нетерпеливые.

— У вас первый салон?.. Нет, у вас второй! Отойдите в сторону! — отбивалась от очередного торопыги аэрофлотчица.

— Почему! — возмущался пассажир с двумя туго набитыми сумками, которыми он расталкивал других, желающих попасть на борт непременно первыми. Объяснять им, что первый салон загружается вначале вовсе не из прихоти аэрофлотовских работников, а по технической необходимости, было бесполезно.

«Неужели они думают: самолет без них улетит?», — задавала себе вопрос Саша, наблюдая со стороны эту бессмысленную толкотню. Было бы еще понятно, если б дождь лил, или мороз загонял людей в тепло. Так нет же, голубое небо без единого облачка над головой, солнце пригревает. Чего ж они лезут?! Уму непостижимо.

Потом было обычное: «Мы приветствуем вас от имени Аэрофлота на борту…» и «Пожалуйста, пристегните ремни!».

Лайнер вырулил на взлетную, замер, словно выжидая, затем помчался по бетонке, разогнался, оторвался от земли и круто ушел вверх.

Саша почувствовала, как ее мягко вдавило в кресло. Земля в окошке-иллюминаторе провалилась вниз, потом чуть приподнялась слева, — самолет делал крутой вираж, — и стала быстро удаляться. Город, затянутый серой дымкой, остался сзади.

Лайнер, поблескивая на солнце, умчался в синеющую даль.

В салоне самолета, как всегда, наигрывала негромкая музыка. Из динамиков звучало проникновенное:

«Для кого-то просто летная погода.

А ведь это проводы любви».

«Вот и все, что было», — вслед за Бубой повторила Саша.

Часть III

ГЛУБИННЫЙ РАЗЛОМ

Глава 12. Вовчики и юрчики

В городе опять бушевали митинговые страсти. Начали митинговать еще осенью, сразу вслед за провозглашением Независимости. Объявление суверенитета подкрепили сокрушением статуи Вождя на Главной площади. Бронзовый истукан, сдернутый с пьедестала автокраном, под крики и улюлюканье рухнул и раскололся на несколько частей.

Рухнул и «нерушимый Союз». На его обломках тут же начался дележ власти и территорий. Политиканы-авантюристы, любители «половить рыбку в мутной воде», поняли: пробил их час, и ринулись в бой.

В Таджикистане с приходом весны оживилась оппозиция, решившая, что пришло время показать властям предержащим «кто в доме хозяин». Было устроено грандиозное политическое шоу, своего рода «показательные выступления» — бессрочный круглосуточный митинг перед Президентским дворцом.

В ответ на Главной площади стали собираться сторонники президента, организовавшие альтернативный митинг.

Теперь никто ничего не мог понять. Было ясно лишь, что две толпы того и гляди, перейдут от слов к делу и разберутся друг с другом камнями и дубьем, а может статься, пустят в ход и более весомые аргументы.

Власть раскололась, общество тоже; и неважно, кто «за красных» был, а кто «за белых». Стало понятно: гражданской войны уже не избежать. И не политические разногласия были тому причиной, а борьба кланов.

В Душанбе милиция и ОМОН склонялись на сторону мятежников-оппозиционеров. Армия не вмешивалась. В этой ситуации президент Набиев не придумал ничего лучше, чем вооружить своих сторонников, издав указ о формировании «Национальной гвардии». А мятежники в ответ, захватили двадцать человек заложниками, среди которых оказались депутаты и даже два министра.

Набиеву доложили: оппозиция выдвинула ультиматум: грозятся расстрелять заложников, если президент не пойдет на уступки.

— Пусть расстреливают, — заявил Набиев. Ситуацией он уже не владел и предавался любимому занятию: общению с Бахусом.

Мятежники задействовали классическую схему совершения государственных переворотов: захватили телецентр, вокзал, аэропорт. Вечером горожане могли видеть на экранах выступление каких-то небритых личностей в измятых и, похоже, не совсем чистых свитерах. Из их речей ничего понять было невозможно. На другой день боевики оппозиции попытались взять штурмом здание КГБ на улице Дзержинского, но попали под плотный огонь и отступили. На асфальте осталось полтора десятка трупов.

В действиях «комитетчиков» оппозиционеры усмотрели пресловутую «руку Москвы». Один из их лидеров договорился в прямом эфире до того, что объявил все русское население Таджикистана заложниками на случай, если российские власти попытаются вмешаться в дела суверенной страны.

Истеричная речь Шодмона Юсуфа (так звался радетель за суверенитет республики) сыграла роль толчка. Того самого незначительного сотрясения воздуха, вроде громкого крика в горах, способного вызвать сход лавины. И хотя деятели оппозиции поспешили откреститься от скандального заявления, да и сам незадачливый болтун пошел на попятную, объяснив, что «его неправильно поняли», было уже поздно. Начался массовый исход русских, а заодно немцев, евреев, татар, корейцев…

Если первая волна миграции «некоренного населения» из Таджикистана сравнима с девятым валом, то вторую вполне можно сопоставить с цунами, Точнее, с «цунами наоборот», поскольку волны шли прочь от «таджикских берегов». Впрочем, их разрушительное действие именно в этом и состояло.

— Братан, куда мне машину поставить?

Макс поморщился: приблатненное «братан» с некоторых пор резало ему слух. Он вышел из сторожевой будки на площадку-«балкончик», указал на дальний угол.

— Вон туда.

Водила поставил свой «пирожковоз», достал из кармана и протянул Максу две купюры.

— Посмотри, братан, чтобы все нормально было.

Макс кивнул: не сомневайся, мол, пригляжу за твоей таратайкой. Постоял на воздухе, разгоняя сон. Спать нельзя: на тебе висят несколько десятков авто, от ушастого «запорожца» до «камаза», включительно. А кругом шантрапа разная шастает, того и гляди, залезут, что-нибудь сопрут. Не рассчитаешься тогда.

Макс уже два года здесь сторожем работал. В его дежурства краж, слава богу, пока не случалось. Навар, напротив, имелся постоянно. Притом что работа — не бей лежачего. Хотя, ответственность, конечно, не малая.

Стоянка примыкала к жилому массиву и представляла собой огороженный сеткой-рабицей и освещенный фонарями участок, где-то метров десять на сорок. Окинув взглядом свою территорию, и убедившись, что все тип-топ, Макс вернулся в будку. Поставил греться электрический чайник — крепкий чай помогал бороться со сном. Достал отложенную книгу — том из четырехтомника «Позиция», взятую у отца. Батя, никогда не читавший романов, сделал исключение для Юлиана Семенова, автора культовых «Семнадцати мгновений».