Четвертый хранитель - Роберт Святополк-Мирский

Медведев вздохнул, молча взял Анницу за руку и через потайной люк, спрятанный под медвежьей шкурой, покрывающей пол в подклети, провел ее в подземный переход, ведущий к берегу Угры — тот самый через который он провел когда-то в свой дом Андрея.

Анница хорошо знала этот переход и готовилась использовать его во время Ахматова нашествия, если бы возникла необходимость. Знало она также и о том, что в определенном месте этого прохода в стене находится тайник, но когда Василий вскоре после свадьбы показывал его Аннице, он был пуст. Теперь же Медведев вынул из тайника ларец с бумагами Ионы и протянул Аннице.

— Прости, милая, что не сказал тебе сразу. Я не хотел отягощать тебя мрачными тайнами, да видно ты права: мы с тобой — двоица и больше у меня никогда не будет от тебя никаких секретов.

— Я люблю тебя, мой дорогой и вся моя жизнь принадлежит тебе, — сказала Анница и нежно поцеловала Василия.

Она прочла записки Ионы, которые взволновали ее, и они еще долго беседовали о драматической судьбе рода Русиновых.

— А теперь, — вздохнув, сказал Василий, — давай внимательно осмотрим зеркальце несчастной тверской княжны.

Анница принесла зеркало, и они оба стали рассматривать его.

— Посмотри сюда, — видишь — сзади приклеена пластинка, которая придерживает стекло зеркала, но обрати внимание: все сделано очень аккуратно, а тут капельки клея небрежно вылезли наружу, как будто это было приклеено впопыхах, в спешке.

— Да ты права. Ну-ка, ну-ка…

Медведев принес длинный, тонкий испанский кинжал, подарок князя Федора Бельского, которым Василий никогда не пользовался, но сейчас он пригодился. Тонким, острым лезвием Медведев отковырнул деревянную пластинку, придерживающую в рамке само зеркальце.

— Вот! — воскликнул Медведев и обнял Анницу: — Молодец!

Они осторожно развернули сложенный вчетверо клочок бумаги.

Там было написано:

«Что храню — всегда со мной».

— Что это значит? — спросила Анница. — Кто это написал? Княгиня Марья?

— Не думаю, — сказал Медведев, — зачем ей писать такое и прятать в собственном зеркальце. Скорее всего — эту запись сделал Филимон, и возможно он второпях сунул эту записку как раз в тот момент, о котором рассказывал Микис… Великая княгиня внезапно скончалась от отравления — это было очевидно, Филимон прекрасно понимал, что в любую минуту может быть схвачен и казнен, как ее стольник, отвечающий за качество ее пищи… Ему необходимо было передать весточку следующему хранителю.

— Если так, то почему он сунул эту записку в зеркальце великой княгини и запечатал ее там? — возразила Анница. — Как он мог предполагать, что тот, кому он хотел ее передать, найдет ее именно в зеркальце и, как ты видишь, никто ее там не нашел до сих пор. А может, это вовсе не он написал, и записка касается вовсе не этого?

— Не знаю, не знаю, — напряженно размышлял Медведев. — Что храню — всегда со мной… Что храню — всегда со мной?… Уж не означает ли это…

— Да! — воскликнула Анница. — Сокровище будет похоронено вместе с ним, и он хочет это сказать!

— Но это не возможно! — воскликнул Медведев. — Микис присутствовал на его похоронах. Гроб был открыт. Вокруг стояло много людей. Священник отпевал его, о чем ты говоришь!

— Да? — огорчилась Анница. — Ну, тогда я вообще ничего не понимаю.

— Если честно — то я тоже, — признался Медведев.

Они еще некоторое время обсуждали этот вопрос, но ничего нового не придумали.

— Надо отыскать этого повара, как его… Филата Досугова, если конечно он еще жив. Что ж, подождем удобного случая, когда ты в очередной раз поедешь в Москву…

Удобный случай представился гораздо быстрее, чем они предполагали. Через неделю после этого разговора прискакал из Москвы гонец с известием, что князь Иван Юрьевич Патрикеев, по поручению великого московского князя, ожидает Василия Медведева в своих палатах.

Медведев отправился в Москву.

Ларя Орехов без задержек и проволочек проводил Медведева к наивысшему московскому воеводе, двоюродному брату великого государя, князю Ивану Юрьевичу Патрикееву.

Тот сразу перешел к делу:

— Великий князь поручил мне подготовить для тебя дорожные и верительные грамоты. Ты отправляешься в Тверь, как мой официальный представитель. Великий князь выбрал тебя для этого поручения, потому что помнит, как тебе удалось вести сложные и тонкие переговоры с князем Бельским. В этом тверском деле тоже есть свои тонкости. До нас дошли слухи, будто великий князь Тверской Михаил Борисович сватается к племяннице короля Казимира. Ты постараешься выяснить, правда ли это? После того, сославшись на мой приказ — все это написано в твоих грамотах, — задержишься на некоторое время при тверском дворе, для того, чтобы встретиться и поговорить с наиболее знатными вельможами в Твери. Для твоего сведения — и только для твоего! — поднял указательный палец Патрикеев, — сообщаю: некоторые тверские бояре, из самых знатных, чуя недоброе, хотят перейти на нашу, московскую службу. Знаю их имена, но тебе не скажу. Хочу, дабы ты сам их узнал и назвал мне по возвращении. Есть вопросы? Нет? Ну и ступай, с Богом.

Ларя выдал Медведеву верительные грамоты и документы, а также худой мешочек с московскими золотыми, отчеканенными мастером Аристотелем.

Перед уходом Василий поподробнее расспросил Ларю о Тверских делах и Тверском княжестве, поскольку мало обо всем этом знал.

Ларя оказался образованным и знающим молодым человеком и вскоре Медведев получил необходимые сведения.

Более того, на вопрос о бывшем поваре покойной великой княгини Марьи Ларя тоже нашел ответ. Он порылся в своих книгах и выяснил, что повар Филат Досугов, после допроса и следствия был признан невиновным в смерти великой княгини, однако со службы уволен, и вернулся обратно в Тверь, откуда был родом и где жила с мужем его дочь Анастасия Велехова.

Василий вышел из Кремля в хорошем настроении и, полагая полученное им задание несрочным, вместо того, чтобы сразу же отправиться в Тверь, поехал на дальнюю окраину Москвы, в поисках старого кладбища, о котором ему рассказал Микис.

Несмотря на то, что кладбище было небольшим, он не смог самостоятельно найти могилу Филимона Русинова.

Медведев с трудом отыскал кладбищенского сторожа, который выглядел беспробудным пьяницей, невероятно страдающим от отсутствия выпивки. Василий пообещал ему целый кувшин крепкого меда, если он укажет место захоронения Филимона, но пьяница заартачился и плохо шевеля непослушными губами, упорно твердил одно:

— Мед вперед!