Сила и невинность: в поисках истоков насилия - Ролло Мэй

Черное население Африки обращается к насилию, поскольку не имеет самоуважения, необходимого для общения. Они не могут встать и во всеуслышание высказать свои чувства по отношению к колонизаторам; они даже не в состоянии сформулировать эти чувства, у них нет ясного представления о том, каковы их реальные чувства. Чем скорее белые перестанут стремиться эксплуатировать африканцев ради получения финансовой выгоды, и займутся обеспечением человеческих прав черного населения, тем скорее будет преодолено насилие.

Франц Фэнон указывал, что есть нечто более важное, чем продукты и оружие, что могут посылать более развитые страны более бедным — это поэты. Ибо поэты (и писатели вообще) являются людьми, умеющими общаться. Они могут говорить посредством универсальных форм и символов, которые понятны людям любой национальности и любого цвета кожи. Они говорят на языке сознания и достоинства, независимо от расы и цвета кожи, они способны взрастить личностную целостность черных и другие существенные чисто человеческие качества. Ибо им известно, что общение создает общность, а общность — это возможность человеческих существ жить вместе друг с другом ради их взаимной психологической, физической и духовной поддержки.

Что имел в виду Билли Бадд, когда он, стоя в капитанской каюте, где офицеры корабля допрашивали его по поводу убийства, сказал, что он не убил бы Клэггерта, если бы мог сказать? Что это за "язык", которого он не мог найти? Очевидно, это не просто разговор, который может быть ничего не значащей болтовней, заполнением пустоты, позволяющим людям не испытывать страха. Этим утверждением Билли Мелвилл, судя по всему, отсылает нас к тому типу общения, который преодолевает импульс к насилию и соединяет людей друг с другом. Это общение, которое примиряет и дает силы.

Занимаясь психотерапией, мы обнаруживаем, что трудности, испытываемые мужем и женой во взаимоотношениях друг с другом, могут быть ориентировочно измерены тем, насколько много у них проблем в общении между собой. Если есть трудности с пониманием того, что говорит (или о чем не говорит) партнер, мы можем предположить наличие отчужденности. В этом случае человек просто не настроен (или, возможно, не хочет быть настроен) на волну другого. Интеллектуализация или общение на чрезмерно абстрактном языке является симптомом того же самого — желания не выражать свои действительные чувства, блокирование каких-то сторон своей личности. По мере роста враждебности обычно нарастает и склонность к проекции; вероятно, мы встретимся здесь с большим количеством голословных утверждений и увеличением психологической дистанции — все это говорит о растущей враждебности. И мы знаем, что вскоре уже достигнем стадии насилия. Психотерапия представляет собой поворачивание этого процесса в обратную сторону так, чтобы люди смогли говорить друг с другом на одной и той же длине волны. Даже если супружеская пара решает развестись, по крайней мере, они решают это совместно, и в их отношениях появляется определенное взаимопонимание.

Общение воспроизводит исходное "мы-чувство" человека на новом уровне. Аутентичное общение зависит от аутентичного языка. Аутентичное общение органично — человек говорит не одними лишь словами, а всем своим телом: его жесты, движения, выражение лица и тон голоса сообщают то же содержание, что и его слова. Он разговаривает с другим не как бестелесный голос, а как органическая целостность.

Мы не стали бы общаться, если бы не ценили другого человека, не считали его достойным того, чтобы с ним разговаривать, достойным того, чтобы мы предпринимали усилия, чтобы сделать наши идеи ясными. Это общение на равных — без позиции "сверху вниз", без какой бы то ни было снисходительности. Общение предполагает наличие того, что Альфред Адлер называл "социальным интересом". Для того, чтобы вам хотелось выслушать другого человека, он должен быть вам интересен. Это значит, что один человек относится к другому не как к принимающему устройству проявлений его сексуальности, и не как к существу, используемому для того, чтобы развеять свое одиночество, и не относится к нему как к объекту каким-то другим способом, но относится к нему как к человеку в полном смысле этого слова. Общение ведет к общности, т. е. к пониманию, близости и ощущению ценности друг друга, пониманию, которого раньше не было.

Общность может быть определена просто как группа, в которой можно говорить свободно. Общность — это место, где я могу поделиться моими наиболее сокровенными мыслями, высказать свои наиболее глубокие чувства, зная, что они будут поняты. Сегодня мы наблюдаем огромное стремление к общности, отчасти потому, что наше прежнее ощущение человеческой общности в значительной степени исчезло и мы чувствуем себя одинокими. Слово общность (community) дает начало целой семье слов, каждое из которых обладает мощной эмоциональной окраской. Среди них коммуна (commune) — относительно новое слово с позитивным оттенком, и община (communion) — старое слово с новым значением, обладающее для большинства из нас еще более позитивным смыслом. Но мы встречаемся здесь и со словом, воспринимаемым большинством людей негативно — а именно с коммунизмом (communism). Все эти слова происходят от одного и того же корня.

Разрушительное насилие уничтожает общность. Если я, подобно Каину, совершаю убийство, я должен бежать в пустыню, подгоняемый чувством вины за то, что лишил жизни своего брата Авеля — между мной и остальными членами моей бывшей общности возникает раскол. В этом смысле я сокращаю свой мир и, таким образом, убиваю часть самого себя.

Я нуждаюсь в том, чтобы в моей общности у меня был враг. Он делает меня бдительным и энергичным. Мне нужна его критика. Странно сказать, но он нужен мне, чтобы я мог ему противостоять. Лессинг сказал однажды: "Я прошел бы пешком двадцать миль, чтобы встретиться со своим злейшим врагом, если бы я мог чему-то научиться в общении с ним". Но помимо того конкретного содержания, которому мы можем научиться у наших врагов, мы нуждаемся в них эмоционально: без них наша психическая структура не может функционировать достаточно эффективно. Люди часто отмечают, к своему немалому удивлению, что когда их враг умирает или "выходит из строя", они ощущают какую-то странную опустошенность. Все это указывает на то, что наши враги столь же необходимы нам, как и наши друзья. И те и другие являются составными частями истинной общности.

Общность — это место, где я могу принять мое собственное одиночество и провести грань между той его частью, которую можно преодолеть, и той, которая неизбежна. Общность — это группа, в которой я могу положиться на своих товарищей, зная, что они поддержат меня; отчасти она является источником моего физического мужества в том смысле, что зная о том, что я могу положиться на остальных, я гарантирую, что они также могут положиться на меня. Это место, где мое моральное мужество, состоящее в способности противостоять членам моей собственной общности, поддерживается даже теми, кому я противостою.

Какой смысл вкладывала в свои слова Присцил-ла, когда сказала мне, что человек в ее родном городе не совершил бы самоубийства, если бы "его кто-то знал"? Я думаю, она имела имела в виду, что у этого человека не было никого, кому он мог бы открыться, никого, кто был бы достаточно заинтересован в нем, чтобы его выслушать, обратить на него внимание. Она говорила о том, что у него не было никого, кто бы относился к нему с сочувствием — тем сочувствием, которое стало бы основой его самоуважения. Если бы такой человек у него был, он бы считал себя слишком ценным для того, чтобы лишить себя жизни.

Ее слова свидетельствуют еще и (пожалуй, она это не осознает) о невозможности провести жесткую границу между тем, чтобы человека знать и тем, чтобы любить его. Одно перетекает в другое. Если я кого-то хорошо знаю, то буду склонен сочувствовать ему, а если я ему сочувствую, то буду пытаться хорошо его узнать. Поэтому, когда говорит тот, кого вы не любите, почти невозможно слушать его, вбирать в себя то, что вы слышите и позволять этому содержанию складываться в ясную и понятную структуру у вас в голове. Возникает тенденция закрыть если не уши, то свое сознание, и отключиться от человека, которого мы не любим.

304

Развитие силы является предпосылкой не только общения, но и сопереживания. В начале психотерапии люди обычно настолько бессильны в межличностном плане, что лишь в очень незначительной степени они способны к сочувствию. Присцилла была не в состоянии ориентироваться в жизни настолько, чтобы давать что-то другим. Сопереживание предполагает, что человек обладает определенной уверенностью и находится в достаточно сильной позиции, из которой он и может проявлять внимание и заботу к другим людям. При недостатке самоуважения и уверенности в себе очень трудно добиться того, чтобы остались силы и на других: у человека должно быть что-то, прежде чем он сможет давать что-либо другим.