Серебряная Снежинка - Андрэ Нортон

Еще один-два вечера, подумала она, и сумка будет завершена. Сумка для благовоний. Неожиданно Серебряная Снежинка опустила сумку на колени и уставилась на нее. В Шаньане женщины шьют такие сумки, чтобы провести время, проявить себя и — иногда — преподнести подарок человеку, которым восхищаются.

Зачем она шьет сумку из парчи, соболя и шелка? У нее в сундуке есть много гораздо более тонких тканей; могла бы сшить что-нибудь для себя. Она вспоминала травы, которые может предложить для такой сумки Ива. Какие из них смогут отбить сильные запахи — лошадиного пота, вареной баранины и немытых грязных тел? Но не все травы Ивы предназначены только для этого. Другие могут останавливать кровь, останавливать болезнь, отвращать дурные пожелания.

Я тоже могу их использовать, — подумала девушка, понимая, что обманывает себя.

Щеки ее раскраснелись, она попыталась переменить тему, заговорила о весне и весенних садах. Серебряная Снежинка понимала, что говорит слишком возбужденно и громко, как любая из Сливовых Цветков, Нефритовых Бабочек и Абрикосов, которые переполняют внутренний двор. Вскоре шан-ю встал, собираясь уходить. Когда он с трудом поднимался. Серебряная Снежинка отвела взгляд, как поступала со своим отцом. Но шан-ю принял руку сына и вышел, опираясь на нее. Серебряная Снежинка испытывала большую радость и облегчение и не только из-за своих мечтаний о мире между шунг-ню и Чиной.

Пройдя вслед за ними, девушка выглянула из юрты. Еще несколько шагов отец опирался на руку сына, словно радуясь поддержке и близости молодого человека. Но тут к ним направились два всадника, и шан-ю оставил руку сына и пошел им навстречу. Серебряная Снежинка видела, как трудно дается Куджанге ходьба. Вугтурой посмотрел вслед отцу, потом слился с тенью.

Итак, он больше не в немилости у отца, однако Куджанга хочет, чтобы об этом не знали. Серебряная Снежинка нахмурила брови. Вспомнила, сколько раз ей говорили не хмурить их, и нахмурилась еще больше. Почему Куджанга не хочет объявить о своем примирении с сыном?

Ей пришла в голову только одна причина: делая вид, что отстраняет от себя младшего сына, шан-ю на самом деле защищает его.

Как ни невероятно это звучит, между ней и Вугтуроем возникла привязанность, возникла с того самого момента в Шаньане, когда она сражалась за честное имя своего отца и свое собственное. Тогда она заслужила его невольное одобрение. Эта привязанность все усиливалась с каждым новым препятствием в пути на запад.

Серебряная Снежинка знала, что не разбирается в мужчинах. У нее в доме не было других женщин ее статуса; в дороге и в Холодном дворце она была изолирована от тонких интриг, процветающих во внутреннем дворе, от тирании и изощренных унижений, с которыми одни женщины обращаются с другими; не знала лести и игр, с помощью которых завоевывают расположение мужчин.

Серебряная Снежинка никогда не относилась так к мужчинам. Для нее есть мужчины как ее отец и Ли Лин — их нужно почитать, им нужно повиноваться, как старшим и учителям; есть мужчины как Сын Неба и шан-ю — властители, распоряжающиеся жизнью и смертью и — что еще хуже — их честью; есть чиновники, евнухи, воины, которые обязаны быть верными первым двум группам и чье отношение к ней самой зависит от их хозяев. Однако о молодых людях — с неожиданной, болезненной ясностью она подумала о старшем сыне, которого так давно чиновник предложил ей в мужья, — о молодых людях, при виде которых женщина смеется или плачет, она ничего не знает.

Никогда женщины внутреннего двора или домов, в которых она останавливалась по дороге в Шаньань, не казались ей более чуждыми и несимпатичными, чем когда они говорили о мужчинах и о том, что деликатно именовали весенними стремлениями, вечным желанием, смертельной страстью и множеством других названий. Все эти названия казались девушке слишком вычурными. Она, выросшая в бедности и повиновении, считала их глупыми.

Но она вышивает сумку, в которой объединяется искусство Чины и богатства травяных степей, и с каждым стежком все больше думает о принце, который стал ее первым защитником среди шан-ю, о принце, который стоял за ее палаткой, слушая ее игру на лютне, и который теперь в завуалированных словах назвал ее чудом.

Она замужняя женщина, хотя и не жена; она королева; она символ мира между Сыном Неба и шунг-ню. Неужели она должна забыть о достоинстве и хихикать, как взбалмошная девчонка? Посмеет ли она так вести себя?

— Послушай! — обратилась она к Иве. — Возьми это и спрячь! Мне стыдно, как плохо у меня получается!

— Как прикажешь, старшая сестра, — ответила Ива, улыбнувшись своими чересчур красными губами.

— Не смей улыбаться! — приказала Серебряная Снежинка.

— Конечно, — согласилась Ива. — Прости ничтожную, если старшей сестре показалось, что я смеюсь над ее плохой работой. Но материал прекрасный, и его можно использовать для чего-нибудь другого. — Она перестала говорить с униженной вежливостью, что для Серебряной Снежинки хуже улыбки. — Уберу в черный сундук.

Она так и поступила и поклонилась хозяйке.

— С твоего разрешения, — сказала служанка и принюхалась с горящими глазами, повернув голову к выходу из юрты, — ночь предстоит свежая и приятная, хотя и холодная, и я хотела бы побродить. Кто знает, что я могу услышать…

— Иди! — воскликнула Серебряная Снежинка. — Но когда будешь нюхать весенний ветер, смотри не увлекись молодым самцом лисом. Я бы не хотела объяснять, откуда в моей юрте лисята.

И тут же зажала руками рот, произнесший такие неподобающие слова. Ива, однако, резко рассмеялась, почти залаяла по-лисьи, и исчезла за плотной завесой. Вскоре у стены юрты послышалось царапанье, и Серебряная Снежинка поняла, что осталась одна.

Почти вопреки желанию она бросилась к черному сундуку, раскрыла его и достала сумку для ароматов. Прижала ее к себе, зарылась лицом в мех и смотрела сквозь отверстие юрты на луну, пока глаза ее не сомкнулись.

Скребущие звуки у задней стены юрты едва не прервали тяжелый сон девушки, но нужны были слишком большие усилия, чтобы проснуться. Серебряная Снежинка застонала и, закутавшись в меха, снова уснула. А когда опять проснулась, почувствовала запах паленого. Она принюхалась и с неожиданной тревогой посмотрела на жаровню. Нет, огонь не просто притушен; его совсем нет, жаровню нужно разжигать заново. Это всегда было обязанностью Ивы.

Серебряная Снежинка оделась и раздраженно поморщилась, обнаружив, что во сне все время сжимала сумку. Но где же Ива? Она всю ночь отсутствовала; но теперь светит солнце, и она лежит на своем мате. Все шунг-ню, несомненно, встали на рассвете.