Леонид Шинкарев. Я это все почти забыл - Л.И.Шинкарев

телецентр, узнали адрес. «Я на вечерок послал туда командира 35-й танко-

вой дивизии: “Надо бы из пушки ухнуть, сделать так, чтобы люди ушли со

службы, и ухнуть!” Он подвел танк, поставил на прямую наводку… Поставил,

хорошенько прицелился, и по окнам, где надежней… Осколочным – жжух!

Это было вечером, в здании ни единого человека, никто не пострадал. Но са-

ма стрельба ночью из пушки по зданию – было слишком. Это я считаю един-

ственной глупостью, которую мы себе позволили. Вернее, я позволил этот

выстрел. Но нас просто вывели из себя.

Я обращался к чешским военным: разберитесь с телевидением, а они

мне: это дело гражданских. Звоню гражданским властям: прошу вас, примите

меры, чтобы не несли всякое по телевидению. Там выступали с антисовет-

скими речами, причем наговаривали, врали безжалостно. А передачи смот-

рели в Москве, и звонят, и звонят мне. Наконец, по железной дороге нам от-

правили полевой вариант телевизионной станции, станции помех – забивать

передачи других станций. Мы ее за сутки смонтировали и расположили в ле-

су на территории полка связи, в четырех длинных палатках. И чехи забегали:

что ни дадут, а на экранах все серое. Но пока я нашел, что надо прикрывать,

помехи чему ставить, времени прошло достаточно. Они давали точные адре-

са, но посылаю разведотряды – ничего нет. И вдруг случайно – смотрите, ан-

тенны стоят! Наш разведчик их обнаружил километрах в тридцати западнее

Праги. Колоссальное антенное поле на железобетонных опорах, на металли-

ческих столбах. А в подвалах, в скальной породе вся начинка. Подошли наши

связисты: “Жаль рвать, товарищ генерал. Такое хорошее, вечное устройство”.

Я говорю: давай убирай их, чтобы завтра ничего не было! Снова звонит Заха-

ров: “Ну как?” А у нас уже все в порядке».

Заезжая в советское посольство, Радзиевский недоумевал, почему здесь

цыганский табор: на первом и втором этажах человек триста, по преимуще-

ству чекисты; едят и спят на полу. Прибыли 21 августа из Москвы, все в во-

енной форме, готовились возглавить власть в каждой чехословацкой обла-

сти. Руководит офицер КГБ Санава. Поскольку Радзиевский как начальник

штаба являлся также начальником командного пункта, на него свалилось

много забот: всех надо кормить, мыть, обстирывать. А у него ни одной прач-

ки. Идет к послу Червоненко. «Есть полевой вариант: всех, кто не имеет от-

ношения к оперативному управлению войсками, отправим в лес, там разме-

стим в палатках». Послу идея понравилась, начались переговоры с Санавой. А

тот заартачился: ущемление чекистов. Посол и Санава заспорили. «Пойдем

искать хозяина», – сказал Червоненко и пошел к Мазурову. Мазуров, в выс-

шей степени уравновешенный человек, никакого комиссарствующего эле-

мента, никогда не повысит голос. Червоненко все ему выложил. Мазуров

пригласил Санаву и сказал: у меня был разговор с Москвой, ваш вариант не

пройдет, чекистам сутки на сборы. И связался с Павловским: «Группу това-

рища Санавы отправить в Москву». Через два-три дня всех чекистов вернули

на родину, кроме десятка работников резидентуры.

Проблемы были со связью. В Пражском Граде у президента Свободы по-

стоянная линия ВЧ, но неизвестно, кто ее вырубил. Видимо, чехи. Радзиев-

скому звонят по разным каналам, почему нет связи у Москвы с нашим кон-

сульским управлением и другими ведомствами. Звонит главком группы

войск в Германии генерал армии П.К.Кошевой: «Если связи не будет, я тебя

расстреляю!» «Он дядька хороший, но дурной. Раз пять меня к стенке ставил,

расстреливал… Проблема была в том, что у меня аварийная воинская связь,

она только прямая, если где-то связь уходит вниз, она уже не берет с сосед-

него луча. Получалось, что связь есть, а с дивизией соединиться нельзя, если

она не выходит из ямы. Мы делали все, что могли».

Или вот приказали арестовать Смрковского.

«Мы приехали к нему в кабинет, я и полковник Дологов, начальник осо-

бого отдела. На подхвате с нами были солдаты. Пришли и сказали: “Товарищ

Смрковский, есть решение руководства привезти вас на срочные перегово-

ры”. Куда? – спрашивает. “Мы точно назвать не можем”. Пусть думает: то ли

мы на самом деле не знаем, то ли не хотим сказать. Мы с ним спустились и

сели в машину. Впереди полковник, сзади я со Смрковским и одним нашим

офицером. Приехали в аэропорт, прямо к самолету. Он вдруг заявил, что у не-

го живот заболел. А при сопровождении арестованного это опасный симп-

том. И запретить нельзя, и отпустить рискованно. Под таким предлогом ча-

сто совершают побеги. Но с ним действительно было не все в порядке. Нако-

нец, он поднялся на борт, мы посадили его в кресло, сами спустились по тра-

пу и дали самолету команду на взлет. По-моему, его отправили в Ужгород.

Всех отправляли по указанию Мазурова. Арестованным сообщали, что везем

на срочные переговоры, и ничего больше. Смрковский ни о чем не спраши-

вал. Может быть, потому, что у него болел живот».

Из всех чехословацких руководителей генералу Радзиевскому неприят-

нее других был Александр Дубчек. Он казался генералу вечно обиженным.

Однажды, уже после августовских событий, когда в Чехословакии оставили

Центральную группу войск под командованием Майорова, а начальником

штаба поставили Радзиевского, командующий просит начальника штаба

подъехать к Дубчеку и пригласить на организованную группой войск встре-

чу с чехословацким руководством. Видимо, командующий через кого-то по-

сылал приглашение, но что-то не срабатывало, он хотел получить подтвер-

ждение. «Дубчек меня принял довольно вежливо, но приехать на встречу от-

казался. Проходит некоторое время, и во главе партии становится Густав Гу-

сак. В этот же день новый лидер партии со своей свитой едет к нам, в Цен-

тральную группу войск, а вечером в Граде устраивает прием по случаю рабо-

чей встречи советских военачальников и чехословацких руководителей.

Стоим с бокалами в руках: генерал Майоров, генерал Золотов (начальник

Политотдела), генерал Заболотный (начальник Особого отдела) и я, началь-

ник штаба. Вдруг подходят Дубчек с женой Анной Ивановной, русской жен-

щиной из Ульяновска. У него на глазах слезы: “Что же вы меня не пригласили

на первую встречу с руководством?” Майоров на меня с удивлением. Тут я не

выдержал: “А вы не помните, Александр Степанович, как я к вам приезжал и

вы по существу выставили меня из кабинета, сославшись на занятость?”

Дубчек замялся, я с ужасом смотрю, как Анна Ивановна, нервничая, зубами

откусывает краешек бокала и продолжает грызть стекло. Не знаю, чем бы

это кончилось, если бы не подоспел советский корреспондент Таратута и не

сунул ей в рот три пальца, извлекая стекляшки. Видимо, она хотела скандала,

но выходку замяли, все обошлось».

В чехословацких событиях, уверен Радзиевский, немалую роль сыграли

бывшие чехословацкие собственники, крупные и средние. «Батя ходил и

смотрел свои фабрики и заводы, подсчитывал, сколько капиталов сможет

вернуть. Так что Брежнев не сдуру послал войска. Я не думаю, что сдуру. Ко-

гда прошло время и ничего не случилось, можно рассуждать, а надо ли было.

А если бы мы этого не сделали, что было бы? Валить на всех нас, кто там был,

что ничего не понимали, я бы не советовал. Допустим, проанализировав си-

туацию, я бы пришел тогда к выводу, что вводить войска не стоит. Но, во-

первых, меня об этом никто не спрашивал. А задай мне такой вопрос, что я

мог ответить?»

Прощаясь, генерал сказал: «Говорят, мы в братской стране задавили хо-

рошую революционную идею. Ничего мы не задавили, а просто не дали быть

беспорядкам».

С этой мыслью жить ему легче.

Анастасия Карповна, жена генерала, тихо сидела в углу, кутаясь в вяза-

ный платок, а тут всплеснула руками: «Ничего не могу понять! В 1961 году

мы с Сережей отдыхали в санатории в Карловых Варах. У меня большая коса

была, до пояса, все заглядывались. А когда в те дни взлетел в космос Герман

Титов, чехи нам вообще проходу не давали, все поздравляли, звали в гости.

Может мне кто-нибудь объяснить, куда теперь все подевалось? Что с ними

случилось в 1968 году?»

Она искренне думает, что это случилось не с нами – с ними.

У генерала А.М.Майорова, командующего 38-й армией, первый интерес

к Чехословакии появился в 1966 году. Он вернулся в Москву после службы

советником в Египте, перед новым назначением его вызвали в ЦК КПСС к

Л.И.Брежневу. От Брежнева генерал и услышал уже знакомые нам слова, ко-