Лунная Ведьма, Король-Паук - Марлон Джеймс

Принц Абеке – тот, что со светлым мальчиком, – подступает ближе. На свету он становится более лобастым и жестким, с упрямыми скулами и подбородком. Соголон опасливо поглядывает вверх: как бы оттуда за ней не протянулась знакомая смоляная рука. Первого юнца нагоняет второй, и оба оглядывают ее как какую-нибудь диковинную животину.

– Ты откуда? – спрашивает тот, второй.

– Наверное, это колдовство ведьмы, Адуке, – говорит одна из девочек. – Или самого дьявола.

– Дьявол не приходит ночами, а только днем, долбаная дура, – бросает в ответ Адуке.

У девочки при слове «долбаная» отвисает челюсть.

– Кто допустил, чтобы ты пошла с нами? – спрашивает его брат. – И кто тебе сказал, что ты смеешь называть моего брата по имени? Я такой же принц как и он. А ты кто?

Девочка униженно опускает голову и робкой овечкой пробирается за спины ватаги.

– А может, она и вправду дьяволица, – прикидывает Абеке, поигрывая поводком. – Ты кто такая? Перед тобою принц.

– Принц – это твой отец, – поправляет Адуке.

– Сын принца тоже принц, долбаный болван!

– Это ты долбаный болван, болван ты долбаный!

Один близнец напрыгивает на другого, и оба падают. Тот, что сверху, пыжится ударить другого кулаком. Другой хватает его за руку и пыжится сбросить. Девочка рядом вопит, чтобы они перестали, и они перестают.

– Когда я стану королем, я первым прикажу тебя прикончить, – отдуваясь, бурчит один из них, непонятно который.

– Мы родились в одно и то же время, – отвечает другой.

– Ха! Я вылез как раз перед тобой.

– Она так и не говорит, кто она, – шелестит тот глинисто-белый. Соголон впервые слышит его голос, звучащий как шепот с приглушенным стоном.

– Я из дома принцессы, – говорит она.

– Но сама ты не принцесса.

– Меня звать Соголон.

– Ее звать Соголон, – хихикая, передразнивает одна из девчонок.

– Соголон, – повторяет Абеке, поигрывая поводком как в размышлении. – Соголон, ты идешь с нами?

– А вы куда?

Почти все глумливо смеются.

– Дурачина, это вопрос к нам, а не к тебе. Ты же выполняешь только то, что тебе говорим мы, – говорит другой близнец. – Мы ибеджи[25], божественные близнецы, которые появляются по одному каждые десять и еще два поколения – не так ли сказывал мой отец, няня?

– Да, ваши высочества, – спешно соглашается наставница, которая сейчас прячется сзади.

– Ну-ка, скажи мне правду, – капризно требует он, оборачиваясь. – Отец у меня обожает послушать себя самого.

Вращаясь при дворе, Соголон доподлинно знает: всё, что может сорваться с уст этой несчастной, способно запросто пристроить ее голову на плаху.

– Его высочество говорит именно то, что нужно сказать, ни словом меньше и ни словом больше, – пугливо заверяет она.

– Зануда! Как нам с тобой скучно. Кто-нибудь напомните мне, чтобы ее поутру высекли.

Некоторые из детей, а все они дети, начинают твердить: «Напомним, высечь». Принцы спесиво взирают. Ростом чуть выше Соголон, а возрастом примерно полтора десятка лет. Уже скоро им предстоит стать мужчинами, но то, с каким злобным упоением они скулят слово «высечь», придает им вид мелких гаденышей.

– Скучно… Ну а ты не зануда, Согола?

– Ее вроде звать Соголон.

– Тебя не спрашивают. Ну так что, Соголи? Зануда ты или нет?

– Нет.

– Откуда тебе известно? Взялась из ниоткуда, с собой ничего нет. С тобой разговаривать и то уже скучно.

– Вот ее пожитки, – указывает на ее узелок белый глиняный.

– Как у того речного народца, – склабится Абеке. – Такая же нищенка.

Второй принц со смехом хватает узелок.

– Она, видно, и вправду из дальнего буша, – говорит белый глиняный.

– Ты умеешь драться? – спрашивает Абеке.

– Я умею побеждать, – отвечает Соголон, возможно, зря.

– Вот как? Может, ты не такая уж и зануда, – оживляется он и бросает поводок. – Ну-ка, братец, давай с ней позабавимся. Дубинки сюда!

Девчонки подают принцу Абеке две палки, одна из которых почти в половину его роста. Адуке кипит, но держится тихо. Соголон не понимает сути происходящего, даже тогда, когда вся ватага начинает их обступать.

– Драка? – брезгливо кривится Адуке. – Да это скучно.

Абеке возбужденно смеется.

– Не-ет, брат! Вот как буду ее убивать, тогда посмотришь!

Соголон так и подбрасывает.

– Да ты не бойся, дурочка. Я тебя всего лишь малость поломаю да как следует побью. А ты смотри, брат, как я обойдусь с ней, и представляй себя на ее месте. По времени это много не займет.

– А ей ты разве не предложишь оружия? – спрашивает кто-то из девочек, но ее слова натыкаются на молчание. Девочка пытается проглотить свой страх, но он чересчур велик, и она им захлебывается.

Белый глиняный, подступив бочком, шелестит Соголон над ухом:

– Помни: он член королевской семьи, и касаться его могут только боги.

Соголон всё еще не может понять, что происходит, когда ватага вокруг начинает подбадривать и науськивать, а Абеке, хищно осклабившись, надвигается на нее.

Три дня спустя принцесса Эмини всё еще смеется, глядя на нее и говоря:

– Увы, малышка нашла себе применение.

Двумя днями ранее принцесса явилась сама, чтобы вызволить ее из того, что у Аеси именуется «предварительным заточением». Наследному принцу Ликуду она сказала, что девочке место на кухне, а не в его узилище, и что сам он прекрасно знает: в случившемся виноваты его шалопаи, так что пусть он растит из них или бойцов покрепче, или сыновей поприлежнее.

– Что до прикосновения к принцу, так ведь ты же, брат мой, своими глазами видел, что не он ударил палкой, а палка ударила его. Девочка и пальцем не тронула твоего драгоценного отпрыска, который когда-нибудь да сядет на трон Божественного правителя.

Ничто из этого не придает Соголон ни счастья, ни защищенности. Две ночи в темнице, после чего ей до сих пор мерещатся женские стенания, вопли и безумный смех. Через две ночи после того, как Аеси сказал, что ее не казнят, но выпорют («и это, девочка, считай что великая милость»).

Но о том, как всё было, она предпочитает не разговаривать даже после вердикта, поэтому один из стражей принцессы вылавливает сетью одного из юмбо и притаскивает его ко двору. Малыш не больше ребячьей руки, но даже сквозь стрекот крылышек можно разобрать его щебет:

«Он налетает как бык, наш принц Абеке, бежит и близится, близится и бежит, но ни один бог или демон никогда не видели, чтобы девочка была такой верткой. Она от него увертывается, а он врезается, как носорог, прямо в стену. Ах в какую он приходит ярость! Ну просто как бодливый бычок. Он бросается на нее и размахивает одной дубинкой здесь, а