Когда стреляет мишень - Михаил Серегин

— А это что, «Центурион»?

— Ну да. Номер «люкс». Лежи, приходи в норму.

И Николай Алимович вышел из комнаты, а Фокин с хриплым вздохом вытянулся на диване и тяжело, неотрывно смотрел на закрывшуюся за шефом службы безопасности дверь...

— Иван Севастьянович? Это Якубов.

— Ну что, Николай Алимович, начинаем операцию? , — — Вы знаете, товарищ майор, — с еле улавливаемой иронией проговорил Налим, — график несколько сместился. Дело в том, что все произошло несколько раньше. Мы взяли Кардинала.

В трубке воцарилось молчание. Потом голос Баха со взволнованной хрипотцой осведомился:

— Когда?

— Да буквально полчаса назад. Сейчас он в «Центурионе». Двадцать человек охраны.

— Вот это да! Но.., но это точно он? Кардинал?

— У вас же есть образцы его крови полугодичной давности. Так что легко проверить. Анализ ДНК и все такое.

— Уф-ф, — майор Бах, вероятно, все еще не мог поверить, что вот оно, свершилось: самый неуловимый террорист пойман, — а где Каледин?

— А вот этого я тебе сказать не могу. Смылся под шумок или как — сейчас сложно судить однозначно. Зато Фокина можешь забирать хоть сейчас. После поимки Кардинала держать его на свободе больше не имеет смысла.

— Так мы и поступим, — сказал Бах. — Сейчас беру ребят из спецназа и еду.

— А ты помнишь о...

— Я все прекрасно помню.

— Ну смотри. А то, кажется, тут уже журналистская братия наклевывается.

Закончив разговор, Якубов с приятно улыбающимся лицом не пошел, а скорее покатился по коридору, как колобок, умасленный, аппетитный и в высшей степени удовлетворенный своим существованием.

Навстречу ему попался повар Судаков — тот самый, что пострадал от неумеренного чревоугодия Афанасия Фокина прошлой ночью. В руках он держал внушительный поднос с закрытым прибором на одну персону.

— А в каком номере Тихомиров? — спросил он.

— Я же сказал, в одноместном «люксе»! — отозвался Николай Алимович и собрался было спускаться по лестнице, но тут услышал брошенное в спину:

— Так я там и был. Наверно, какая-то ошибка.

Якубов резко обернулся.

— А ну-ка пойдем, — скороговоркой выдохнул он, — разберемся, куда ты там ходил.

Он опрометью прошел по коридору — куда более высокий и длинноногий Судаков не успевал за ним — и ворвался в помещение, где буквально пять минут назад он оставил больного и охающего Фокина, свято поверившего в то, что он стал жертвой одного из людей Кардинала...

Номер был пуст.

Якубов поднял глаза и увидел приотворенную створку окна. И все стало ясно: Афанасий не поверил Николаю Алимовичу и, почуяв недоброе, ушел через это окно.

И за это время, что истекло с того момента, как Николай Алимович оставил его, мог уйти уже довольно далеко.

Налим судорожно схватил мобильник...

Свиридов сошел с поезда на одной из станций примерно в семидесяти километрах от Московской кольцевой автодороги. Прежде всего ему требовалось восстановить силы и «подштукатурить» — как иной раз выражался Афанасий Фокин — свои порезы и повреждения.

Он зашел в здание маленького вокзала и, наскоро перекусив и перевязав кровоточащую руку и плечо, стал размышлять, что же делать дальше.

Впрочем, долгого размышления это не требовало — надо было возвращаться в Москву.

У него есть с кем и о чем там поговорить.

...Свиридов приехал в Москву вечером того же дня. Этот вечер был вьюжным. Когда Влад вышел из попутки, на которой он и добрался до столицы, его едва не снесло порывом ветра, взвихряющего и колко бросающего в лицо мелкую снежную пыль.

Куда идти?

Свиридов не сомневался ни минуты: на квартиру ни к себе, ни к Фокину идти нельзя. Хотя вряд ли его могут ждать: ведь Якубов был убежден, что посылает его на верную гибель...

И тут он вспомнил. Катя. Они оставили ее в фокинской квартире сегодня утром, и с тех пор она там.

Если там...

Влад больше не колебался. Он поймал такси и доехал до квартиры Фокина. Посмотрел на окна третьего этажа, которые, по его расчету, и должны принадлежать жилплощади Афанасия: света в них не было.

Влад вскарабкался по пожарной лестнице, не обращая внимания на то, что правую руку опоясала тупая боль и по ней потекло. Прошел по обледеневшему карнизу и перекинулся через перила балкона.

Ну что же, Афанасий его простит...

Влад натянул рукав пальто на кулак и ткнул в угол стекла в балконной двери. Оно треснуло с глухим булькающим звуком, который тотчас же отнесло порывом ветра. Влад протянул руку и отпер шпингалет.

Вторая балконная дверь оказалась незаперта, и Свиридов беспрепятственно открыл ее и проскользнул в приятный, обволакивающий теплом полумрак фокинской квартиры.

Он на цыпочках прошел по комнате и приник ухом к двери, ведущей в зал.

Тихие приглушенные голоса донеслись до него. Быть может, это Афанасий и Катя. Быть может, существует и другой вариант. Нужно проверить.

Свиридов потянул на себя ручку двери, и голоса стали вырисовываться яснее и выпуклее:

— Метель-то какая, а? Так и воет за окном.

— Зря мы тут паримся. Он не придет. Я слышал, что этот парень, что сбежал из «Центуриона» под самым носом этого хваленого Якубова и его чудо-богатырей, захвативших этого Кардинала.., в общем, этот парень — бывший офицер союзного спецназа ГРУ, и его просто так, голыми руками не возьмешь.

— Какая тебе разница? Не придет, так еще лучше.

— А этот Кардинал сейчас где?

— Как — где? В сизо, наверно.

— А чего мы тогда сидим в темноте, если этот самый Тихомиров, или как его там на самом деле.., у этих ребят по пять имен и по двадцать пять паспортов.., в общем, если он все равно не придет?

— Я так понял, что он тут уже был. Забрал шмару, которая тут по всей квартире свое белье раскидала, и умотал.

Свиридов вздохнул и бесшумно закрыл дверь.

Значит, Афанасий все-таки был тут и забрал Катю. По крайней мере, именно это может следовать из разговора двух этих людей, ну вот совершенно не имеющих отношения к правоохранительным органам!

Он легкой тенью проскользнул обратно, услышав где-то за стеной:

— Холод откуда-то пошел. Ты не чувствуешь, а, Валек?

...Он спустился тем же путем, что и поднялся. Хотя можно было просто спрыгнуть: все-таки только третий этаж.

Теперь оставалось решить только одно: где остановиться на ночь? Все остальное отходило на второй план перед немеющей тупой болью в руке и простреленном плече, перед чувством голода в пустом желудке.

Где?

На свою квартиру Свиридов идти не собирался: мало ли какие сюрпризы могли поджидать его там? Ведь сидят же эти голубки-мусорки на фокинской хате, воркуют за жись.., почему бы другим таким же не устроить засаду на квартире, к тому же предоставленной Владимиру не кем-нибудь, а сотрудником секретных спецслужб.

Илья. Эта мысль скользнула в голове Свиридова как-то сама по себе, без участия сознания.

Ну конечно! Брат!

Оставалось только вспомнить, где тот живет, потому как Свиридов был на его московской квартире только один раз, да и то — несколько месяцев назад.

Он позвонил в большую, обитую довольно-таки потертым дерматином дверь. Подпрыгнул на одной ноге, потому как промерз до костей.

Открыли не сразу. Влад позвонил еще два раз, прежде чем услышал за дверью шаги и приглушенный ленивый голос спросил:

— Ну кто там еще?

— Илья Свиридов здесь живет? — весело проговорил Влад, который не мог не узнать этого голоса.

— Здесь... А кто это? — Дверь открылась, и в щели, которую позволяла образовать цепочка, показалось лицо Ильи. — Вы кто?

— Ты что, Илюха, меня не узнал? — выдохнул Свиридов и прислонился к стенке. — Вероятно, я здорово изменился с момента нашей последней встречи...

Илья издал горлом какой-то клокочущий звук и звякнул цепочкой. Дверь распахнулась, и вырвавшийся из прихожей яркий свет лег на бледное лицо и длинные светлые волосы нового Владимира Свиридова.

— Влад... — пробормотал Илья. — Значит... значит, ты жив?

Он буквально втащил брата в квартиру и, захлопнув дверь, закрыл ее на несколько замков.

В тот же момент распахнулась дверь, и в прихожую вошел не кто иной, как... Афанасий Фокин.

— Кого там еще приносило, Илюха? — настороженно спросил он. И увидел Свиридова.

— Тшерррт! — пробормотал он. — Ну надо же.., прямо к ужину! — Он подпрыгнул на месте, как первоклашка, получивший первую пятерку, повернул голову и заорал:

— Катька.., смотри, кто к нам пожаловал!!

Свиридов опустил голову, чувствуя на себе взгляды брата и Афанасия, и подумал, что впервые за долгие месяцы — хоть несколько часов — может почувствовать себя если не счастливым, так хоть просто спокойным...

Пятое декабря, воскресенье, было особенно удачным для Николая Алимовича Якубова. Как ни странно, государство сдержало свое обещание: он торжественно, перед бесчисленными оками телекамер и вспышками фотообъективов получил из рук одного из высокопоставленных чинов федеральных спецслужб свой честно заработанный миллион долларов, назначенный за голову знаменитого террориста.