Вторжение - Дин Кунц

— Миленькая, а как тебя зовут?

Крики внизу не прекращались, параллельно раздавались совсем другие звуки: беднягу пожирали, рвали на части, но при этом шум внизу говорил о том, что голодных ртов там много и одним человеком всех не накормишь.

От ужаса девочка начала рыдать.

Ее братья наклонились к дыре, Молли отогнала их, но один успел сказать:

— Бетани, она хочет помочь тебе. Позволь ей помочь.

Вероятно, тварь, которая пребывала в трупе священника, сумела подняться на ноги, потому что вновь прогремел выстрел помповика.

И сквозь грохот выстрела, эхо, отразившееся от сводчатого потолка, и дребезжание витражей до Молли донесся голос Нейла:

— Поторопись!

— Бетани, — обратилась она к девочке, — отпусти доску.

Еще выстрел, показывающий, что угроза теперь исходила не от одного мертвого священника.

Молли уже встретилась взглядом с девочкой и не могла отвернуться и посмотреть, сколь близка опасность, поэтому продолжала убеждать малышку:

— Бетани, доверься мне. Я умру ради тебя. Если ты упадешь, я спрыгну следом. Доверься мне.

За спиной Молли засветилось что-то желтое, начало разгораться. Упавшие свечи стали-таки причиной пожара.

— Доверься мне!

Взгляд девочки сместился вправо, рыдания стихли.

Пес. Старина Вергилий подошел к самому краю дыры.

Внизу последний крик мужчины оборвался протяжным стоном.

Крепко держа Бетани, Молли смотрела вниз, но видела лишь какие-то тени, движущиеся в подвале, — должно быть, инопланетных насекомых там хватало, ибо голодные голоса не умолкли.

Какие-то мгновения Бетани общалась с собакой, а потом сказала Молли:

— Помоги мне, — и паника ушла из ее глаз.

Молли начала приподнимать Бетани, девочка разжала пальцы, пнула ногой что-то, попытавшееся ее схватить, и секунду спустя уже стояла на полу.

Отсветы языков пламени прыгали по стенам отражались от цветных стекол окон-витражей. До ноздрей Молли долетал запах дыма, его щупальца тянулись по полу.

Убеждая Бетани и ее братьев поскорее миновать дыру и добраться до более безопасного места Молли обернулась и увидела настоящее пламя, не его отражение, в нефе, пожирающее все, что могло гореть.

Открыв калитку в ограждении алтаря, мертвяк в горящей одежде, с пылающими волосами, шагнул вперед, настроенный, похоже, очень решительно.

Молли отвернулась от ходячего факела и последовала за высоким мужчиной, который следом за Бетани и ее братьями обходил дыру, направляясь к Нейлу, Эбби и Джонни, уже стоявшим у двери в ризницу.

В этот раз церковь тряхнуло, как при землетрясении. Пол подпрыгнул, ушел вниз, закачался.

Высокий мужчина пошатнулся, едва не упал в дыру, замахал руками, как ветряная мельница, сумел устоять на ногах, но…

Еще одно чудище вылезло из подвала, то ли брат сороконожкам, то ли сестра осам, а может быть, бог всех тех насекомых, что вывелись в полу, и проткнуло живот высокого мужчины жалом, длиной с рыцарское копье, а потом, кричащего, утащило вниз.

Молли почувствовала, как затылок обдало жаром. Мысленным взором увидела, как пылающий мертвяк тянется к ее волосам. Побежала.

Глава 41

Высокий мужчина вопил в подвале, трещало горящее дерево, что-то шипело, кричали перепуганные дети, слова Нейла дробились в бессвязные звуки ударами молота, в который превратилось сердце Молли.

Он шагнул вперед, наставляя на нее помповое ружье. Она упала на пол, покатилась в стелющемся дыму, и он выстрелил поверх нее.

Хотя Молли и задерживала дыхание, вонючий дым частично попал в легкие, и она вскочила, кашляя и отплевываясь.

Из рядов церковных скамей, с пола, на котором взращивались души, мертвые прихожане подходили к алтарю, словно чучела, оживленные колдовством, некоторые пылали и зажигали все вокруг.

Пол трещал, стены дрожали, цветное стекло витражей лопалось.

Вергилий гавкнул, словно говоря: «Пора уходить».

Молли с ним согласилась.

Громыхнул помповик.

Джонни успел поднять фонарь, который выронил толстяк. Передал Молли.

С фонарем в левой руке и пистолетом в правой, она не стала поворачивать ручку двери в ризницу, а распахнула дверь ударом ноги.

Огонь, который все сильнее разгорался у нее за спиной, оттеснял темноту от порога лишь на считаные дюймы.

Плечом она удержала закрывающуюся дверь, принялась разгонять тени лучом фонаря, готовая выстрелить в ту, что недостаточно быстро сдвинулась бы с места.

Церковь качало, двери шкафов открывались. Молли выстрелила дважды в рясы и ризы, чтобы убедиться, что это всего лишь одежда.

Вергилий проследовал мимо нее — выстрелы его не пугали — к двери во двор.

Глухие стоны, чем-то напоминающие голоса китов, послышались то ли из подвала, то ли из глубин земли. На этот раз пол не только затрясся, но и прогнулся.

Повернувшись, зовя детей, Молли увидела, что все пятеро уже вошли в ризницу. Нейл стоял на пороге, лицом к алтарю, готовый прикрывать их отступление.

Пол из твердого вдруг превратился в губчатый подавался при каждом шаге, подрагивая, словно мембрана. Она открыла дверь во двор, и пес первым выскочил из церкви.

Остерегаясь враждебных сил, известных, не известных, воображаемых, она вывела детей во двор, где лиловый свет не стал ярче, хотя утро давно уже перешло в день. Потолок из тумана по прежнему нависал очень низко. Тумана, такого густого, что не представлялось возможным определить местонахождение солнца.

За исключением их маленькой группы, Молли не видела никаких признаков жизни, рожденной на Земле или на другой планете. Город застыл, укутанный туманом, готовый уйти в вечность, как забальзамированный фараон — лечь в саркофаг.

Как только Нейл, пятясь, вышел из ризницы, в церкви, похоже, разразилась гроза. Мощный раскат грома потряс здание, такой же сильный, как тот, что обычно раздается после того, как небо рассекает молния.

Куски цемента полетели из каменных стен. Пыль и обрывки бумаги вынесло из открытой двери в ризницу.

Конечно же, этот грохот означал, что пол провалился в подвал. Огонь вдруг затих, а потом набрал новую силу, языки пламени стали ярче, и взмыли выше, осветили изнутри цветные витражи-окна.

Но даже от этого грохота горожане не высыпали на улицу. То ли затаились в своих домах, вооружившись бейсбольными битами и ружьями, то ли нашли другие убежища, то ли умерли. А может, разделили участь поднявшихся из могил мертвяков: превратились в живые фермы для инопланетных грибов, живые коконы для энтомологических чудес другого мира.