Марсианские шахматы - Эдгар Берроуз

– Да, О-Тар, они скрылись от твоей гвардии, но не от мудрого старого И-Госа.

– Что это значит? Говори! – приказал О-Тар.

– Я знаю, где они скрываются, – сказал старый таксидермист. – Следы в пыльных нежилых коридорах выдали их.

– Ты шел за ними? Ты видел их?

– Я шел за ними, слышал их разговор за закрытой дверью, – ответил И-Гос, – но не видел их.

– Где же эта дверь? – Воскликнул О-Тар. – Я пошлю туда воинов и велю схватить их. – Он посмотрел на стол, как бы решая, кого послать с этим поручением. Дюжина вождей вскочила на ноги и положила руки на мечи.

– Я проследил их до комнат джеддака О-Мая, – скрипел И-Гос, – там вы их найдете, там, где стонущие корфалы преследуют дух О-Мая, да! – И он перевел взгляд с О-Тара на воинов, которые, услышав его слова, торопливо сели на места.

Кашляющий смех И-Госа нарушил воцарившуюся тишину. Вожди в смущении глядели на еду в золотых тарелках. О-Тар в нетерпении сжимал пальцы.

– Неужели среди вождей Манатора одни трусы? – воскликнул он. – Дважды эти дерзкие рабы оскорбляли величие вашего джеддака. Могу ли я приказать привести их сюда? Медленно встал один из вождей, еще двое последовали его примеру.

– Ага, – прокомментировал О-Тар, – значит, вы не трусы. Пойдемте втроем и возьмете столько воинов, сколько захотите…

– Но не называйте добровольцев, – перебил его И-Гос. – А то вам придется идти одним.

Трое вождей повернулись и покинули пиршественный зал. Медленно двинулись они к своей судьбе, будто осужденные на казнь.

Туран и Тара оставались в комнате, в которую их привел Тасор. Туран стряхнул пыль с глубокого и удобного дивана, на котором они устроились со сравнительным комфортом. Древние спальные меха и шелка уже никуда не годились, они рассыпались от прикосновения; устроить сколько-нибудь удобную постель для девушки было невозможно, поэтому они сидели и тихо разговаривали о пережитых приключениях и размышляли о будущем, строили планы бегства и надеялись, что Тасор будет отсутствовать недолго. Они говорили о многом: о Гасторе, Гелиуме, Птарсе, и наконец разговор напомнил Таре о Гатоле.

– Ты служил там? – спросила она.

– Да, – ответил Гохан.

– Я вспомнила Гохана, джеда Гатола, во дворце моего отца, – сказала она. – За день до того, как буря унесла меня из Гелиума, я вместе с ним была на приеме во дворце моего отца, это был самонадеянный нахал, богато украшенный платиной и бриллиантами. Никогда в жизни я не видела таких великолепных украшений, как на нем; наверное, великолепие всего Барсума сосредоточено при дворе Гатола. Но я не могла себе представить, как этот разукрашенный джед извлекает свой драгоценный меч в смертельной схватке. Мне казалось, что джед Гатола, несмотря на все свои богатства, плохой боец.

В полутьме комнаты Тара не заметила, как исказилось лицо ее собеседника.

– Ты впоследствии не думала о джеде Гатола? – спросил Туран.

– Ни тогда, ни сейчас, – ответила она со смехом. – Как было бы задето его самолюбие, если бы он узнал, что бедный пантан завоевал большее уважение Тары из Гелиума. – И она положила руку ему на колено.

Он схватил пальцы ее руки и прижал их к губам.

– О Тара! – воскликнул он. – Не думаешь ли ты, что я сделан из камня?

Одной рукой он обхватил девушку за плечи и привлек к себе ее податливое тело.

– Пусть первый предок простит мою слабость! – воскликнула она и, обхватив руками его шею, прижалась к его губам. Надолго застыли они так в первом поцелуе, а затем она мягко отстранила его.

– Я люблю тебя, Туран, – полурыдала она. – Я так тебя люблю! Единственное мое оправдание в том, что теперь я знаю: я никогда не любила Джор Кантоса. И если ты действительно любишь меня, Туран, как говоришь, ты защитишь меня от большего бесчестья, ведь я как глина в твоих руках.

Он вновь прижал ее к себе, затем внезапно отстранил и принялся шагать взад и вперед по комнате, как бы пытаясь подчинить непокорное желание, поднимающееся из глубины его души… Как торжественный гимн звучали у него в мозгу и сердце ее слова: «Я люблю тебя, Туран! Я так люблю тебя!» И это произошло так внезапно. Он думал, что она испытывает к нему лишь благодарность за верность, и вот все преграды рухнули, она больше не принцесса, наоборот… Но тут его размышления были прерваны звуками, донесшимися из-за запертой двери. Не производя ни малейшего шума, он подошел к ней и прислушался – откуда-то издалека доносился лязг металла – несомненный признак приближения вооруженных людей.

Несколько мгновений Гохан внимательно прислушивался, прижавшись к двери, пока у него не осталось никаких сомнений в том, что в эту часть дворца могут прийти лишь с единственной целью – в поисках Тары и его самого. Это заставило его искать немедленный выход. В комнате, где они находились, было еще несколько дверей, и их следовало проверить в поисках более безопасного убежища. Подойдя к Таре, он рассказал ей о своих подозрениях и повел к одной из дверей, которая оказалась незапертой. За ней была полуосвещенная комната, на пороге которой они остановились в замешательстве и быстро отступили назад: четыре воина, сидевших вокруг доски джэтана.

То, что их приход остался незамеченным, Гохан объяснил увлеченностью этих четырех игрой. Осторожно прикрыв дверь, беглецы молча двинулись к следующей, но она была закрыта. Оставалась еще одна дверь, и они быстро направились к ней, так как отряд приближался к их убежищу. Но, к их досаде, и эта дверь оказалась запертой.

Они оказались теперь в сложном положении: если воины знали, где они скрываются, то беглецы погибли. Вновь Гохан повел Тару к двери, за которой сидели игроки в джэтан. Выхватив меч, он ждал, прислушиваясь. Звуки шагов доносились теперь отчетливо, отряд приближался и скоро будет здесь. За дверью всего четыре воина, к тому же не ожидающих нападения.

Оставался только один выход, и Гохан распахнул дверь в соседнюю комнату, держа Тару за руку. Четверо игроков по-прежнему не замечали их присутствия. Один из них сделал или собирался сделать ход, так как его пальцы застыли над фигурой, стоящей на доске. Остальные трое ждали хода. Еще мгновение Гохан смотрел на игроков, сидевших в забытых и запрещенных покоях дворца, потом слабая улыбка понимания тронула его черты.

– Идем! – сказал он Таре. – Их нечего бояться. Они сидят здесь более пяти тысячелетий. Это работа какого-то древнего таксидермиста.

Подойдя ближе, они увидели, что эти фигуры покрыты толстым слоем пыли, но кожа их так хорошо сохранилась, как и на недавно приготовленных И-Госом чучелах… Потом они услышали, как отворилась дверь в комнату, которую они только что оставили, и поняли, что преследователи близко. В противоположной стороне была дверь, ведущая в коридор, который оканчивался другой комнатой. В центре располагался богато украшенный спальный помост. Помещение, подобно всем остальным, было слабо освещено, время притушило свет радиевых ламп и покрыло их пылью. Можно было разглядеть множество богатых одежд, украшений. Они заметили нечто похожее на фигуру человека, лежавшую наполовину на полу, в наполовину – на постели. Другого входа, кроме того, которым они вошли, не было видно, хотя они понимали, что под занавесами могут скрываться другие двери.