Роковая любовь - Кэндис Кэмп

— Угадай! Что я нашел сегодня? — спросил Джонни.

— Не знаю, а что? — она улыбнулась и погладила его вьющиеся черные волосы. Он так был похож на своего отца. Как мог Марк уехать и бросить его? Неужели его не интересует его сын?!

— Я нашел улитку! Вот что! — гордо сказал мальчик.

— О! Дай-ка мне посмотреть! — сказала Энэлайз. Джонни затряс головой.

— Это — секрет! — ответил Джонни.

Сначала она расстроилась, что у него уже появились секреты, которые он таит от матери, а потом поняла, что у ребенка должна быть своя тайна. Энэлайз не хотелось быть похожей на тех матерей, которые всю жизнь навязывают своим детям свое мнение.

Но он — все, что я имею, — возражало ей ее сердце.

Вдруг она с ужасом представила себе картину своего будущего через двадцать лет — одинокая, средних лет женщина с потухшим взглядом, постоянно поучающая своего единственного взрослого сына и не дающая ему совершенно свободы.

— Нет, — такому не бывать, — прошептала она. — Такого не будет!

Но если она будет и дальше одинока, такой финал неизбежен. Она должна выйти замуж за Курта, дать ребенку отца и не ограничивать свою жизнь только материнской любовью. Курт станет хорошим отцом для Джонни, и мальчик сможет полностью доверять ему.

Его родному отцу, очевидно, не интересно как растет его сын, лишь бы он не нищенствовал.

— Джонни, — обратилась к сыну Энэлайз, — тебе нравится дядя Курт?

— Дядя Курт? — переспросил мальчик и утвердительно кивнул головой, — и его лошади тоже!

Энэлайз улыбнулась — конечно лошади были для Джонни важнее всего. И вдруг его лицо, только что очень оживленное, чем-то омрачилось.

— Что случилось, — озабоченно спросила она.

— Я вспомнил дядю. Он был в доме у дедушки.

Сердце у Энэлайз защемило.

— Что за дядя у дедушки в доме? Кто он?

— Плохой. Он кричал на тетю Фрэн.

— Кто он? — спросила Энэлайз и заглянула мальчику в лицо.

— Не знаю, — ответил мальчик. Его маленькое личико насупилось, а губки задрожали. — Он сильно кричал, мама.

— Он напугал тебя? — спросила сочувственно Энэлайз.

Джонни кивнул головой и сказал:

— Он — страшный! Он — злой!

— Ну, тебе нечего было бояться. Дедушка и тетя Фрэн не дадут тебя обидеть.

— Я знаю, — вздохнул мальчик, — но тетя Фрэн плакала.

— Не беспокойся ни о чем, — заверила его Энэлайз и поцеловала. — Я поговорю с твоим дедушкой, и дедушка сделает все, чтобы этот мужчина не испугал тебя снова. Хорошо?

Мальчик послушно кивнул, а Энэлайз добавила:

— Следующий раз ничего не скрывай. Говори все сразу мне, а я что-нибудь придумаю.

Мальчик весело улыбнулся, а мать крепко обняла его.

— А теперь беги и вымой руки. Будем ужинать.

Энэлайз посмотрела вслед сыну и подумала, что сердитый дядя в доме Шэфферов был, конечно, Марком. Кто еще, кроме него, мог довести Фрэнсис до слез?! Кто еще, кроме него, мог позволить кричать на нее?! Видимо, Фрэнсис приготовила обоим сюрприз — встречу друг с другом, но попала Марку под горячую руку.

Конечно же, Марк возвратился после окончания войны домой, но даже не попытался навестить ее. Было ясно, что он и впредь собирается соблюдать свое обещание никогда не встречаться и не расспрашивать о ней. Но неужели он распространил это на собственного сына? Как же я была глупа, все еще продолжая хранить ему верность!

Мы с Джонни ему не нужны. Оставаясь верной этому браку, она лишит мальчика отца, а себя — полного женского счастья. Это несправедливо.

Ей придется выбросить Марка из своего сердца, так же, как это сделал он!

За ужином Энэлайз была рассеянна и плохо улавливала, о чем болтал Джонни. Уложив мальчика в кроватку, она торопливо рассказала ему сказку и спела привычную колыбельную. Когда же Джонни заснул, Энэлайз быстро поднялась к себе. Постояв немного перед зеркалом, она поправила прическу, затем накинула плащ и вышла из дома.

Если она не предпримет решительного шага сейчас, узнав, что Марк не только не явился к ней, но и накричал на их собственого сына, то потом — у нее не хватит воли.

На улице она окликнула извозчика и назвала ему адрес Курта Миллера. Было очень страшно и, конечно, неприлично так поздно ехать к нему.

На следующее утро об этом узнают все и будут шокированы. Энэлайз слабо улыбнулась — ей не привыкать.

Дворецкий сразу проводил ее в кабинет Курта. Как и положено вышколенному слуге, он ничем не высказал своего удивления по поводу ее столь позднего визита.

Когда Курту доложили о приезде Энэлайз, он на минуту замер — поняв, что сейчас решится его судьба. Тревога, удивление и восторг охватили его. Он стремительно направился в кабинет, где ждала его любимая женщина.

— Энэлайз?! Что… что случилось?

— Ничего, Курт. Честное слово, ничего не случилось, не волнуйся. — Она почувствовала, как ее решимость вдруг резко упала, но продолжала, — Курт, сегодня вечером я решила для себя все. Джонни видел в доме Шэфферов Марка. Тот накричал на мальчика, когда Фрэнсис привела его к нему. Я была так глупа. Я пришла сказать, Курт, что я принимаю твое предложение. Я разведусь с Марком и выйду за тебя замуж.

Курт, не веря своим ушам, стоял, как завороженный. Его лицо озарилось радостной улыбкой.

— Энэлайз, любовь моя, — произнес он и сжал ее в своих объятиях.

Глава 14

Марк проснулся испуганный, весь в холодном поту. Он снова видел во сне Энэлайз.

Она, одетая в белую ночную сорочку, стояла перед ним. Ее прекрасные локоны разметались по плечам. Энэлайз выглядела так же, как и в их первую ночь. Она улыбалась ему, а он шел ей навстречу. Но вдруг солдат в голубой форме, появившийся между ними, схватил Энэлайз, которая стала кричать и вырываться из его рук, но безуспешно. Офицер разорвал ее одежду и грубо бросил на землю. А Марк в это время стоял как вкопанный, его ноги налились свинцом и не в силах двинуться с места он, цепенея от ужаса, смотрел, как насилуют Энэлайз. Он видел ее большие голубые глаза, умолявшие о помощи, слышал ее душераздирающий крик, но оставался недвижим. Его переполнял дикий гнев, но при виде обнаженного тела Энэлайз он, как всегда, почувствовал желание. Сделав свое дело, солдат встал, и Марк впервые увидел его лицо. Солдатом в голубой форме был он сам, ужаснувшись, понял Марк.

Сердце его бешено заколотилось, и он проснулся. Неужели он никогда не перестанет думать о ней? Она врывается даже в его сны!

Чертыхаясь, он здоровой рукой потянулся к бутылке, стоящей на столике, рядом с кроватью. Неловко задетая бутылка тихо звякнула и чуть было не опрокинулась.

— Мне надо выпить, чтобы успокоиться, — сказал он сам себе и, действуя, на этот раз осторожней, достал бутылку.