Роковая любовь - Кэндис Кэмп

Глаза его горели гневом.

Энэлайз сидела онемевшая от ужаса и смотрела на него. Он грубо рассмеялся.

— Так вот как! Ты ушла из моего дома в эту грязную, убогую маленькую комнатушку, что в меблированных комнатах?

— На следующей неделе я переезжаю в свой собственный дом, — сказала Энэлайз первое, что ей в голову пришло.

Марк прошел в комнату, и Энэлайз встала, чтобы встретить его. Потрясенная, она отметила про себя, что он постарел, похудел, глубокие морщины залегли у него вокруг рта. Невероятно, но она поймала себя на мысли, что беспокоится о нем. Это ее потрясло. Сейчас ей нельзя было расслабляться и проявлять малодушие.

Она должна владеть собою. Она не должна позволить ему опять манипулировать собою. Она не бросится слепо к нему в объятия, хотя ее сердце дрогнуло при виде его.

Во-первых, ему придется объясниться, почему он так жестоко игнорировал ее на протяжении многих месяцев. Но Марк, разгневанный, расстроил все ее твердые намерения. В нем перемешалось все: и желание, и разочарование, и ревность, и гнев. Но сейчас ему было намного хуже, чем тогда, когда он думал, что Эмиль был ее любовником. В то время это была вершина его любви. У них с Энэлайз в то время был один прекрасный месяц, что они провели вместе. Он поверил ей, поверил в ее любовь, он доверился ей. Но затем все изменилось.

После его отъезда в действующую армию он не получил от нее ни одного письма, хотя сам писал очень часто, и в письмах изливал всю любовь, всю тоску, которую испытывал вдали от нее.

Каждый день он ждал письма, но за полгода не получил ни одного, и это больно отзывалось в сердце.

Он понял, вопреки своему сердцу, что Энэлайз лгала ему. Ей нужно было только имя и дом для ребенка, а когда она все получила, она ясно — отсутствием писем — дала ему понять, что он ей больше не нужен!

А затем пошли письма Фрэнсис, которые разъяснили все. Она писала о рождении сына, затем, что Энэлайз встречается тайно с немцем, затем — что она ушла из их дома с маленьким Джоном Прентиссом. Позже в письмах Фрэнсис сообщила, что немец, мистер Миллер, предоставил Энэлайз работу в собственном магазине, что он был очень состоятельным человеком, и что он постоянно заходит к Энэлайз. А когда Фрэнсис сообщила, что Энэлайз стремительно продвигается по службе в компании, для Марка все стало ясно — его жена стала любовницей владельца магазина.

Он умирал от ревности, а ее поведение и отсутствие писем подливали масла в огонь. В это время в Армии прекратились боевые действия, и Марк смог получить кратковременный отпуск.

Он приехал в Нью-Йорк, чтобы увидеть Энэлайз и сына, объясниться с ней и окончательно выяснить ситуацию. У Фрэнсис были доказательства того, что жена неверна ему, и Марк решил явиться к ней внезапно, чтобы окончательно разоблачить ее.

Возвращение Марка домой сильно испугало его сестру.

Фрэнсис постоянно забирала письма Энэлайз и приходившие для нее ответы брата. Эти письма, полные любви, шли постоянно и в каждом Марк волновался и умолял ответить хоть на одно письмо. Фрэнсис, забирая письма, вскрывала и прочитывала их, а затем разрывала. Каждый раз Фрэнсис ожидала, что брат отвергнет южанку, но поняла, что он действительно ее любит. Она уже стала раскаиваться в своем вероломстве, но продолжала красть письма, так как объяснить их пропажу ей уже было невозможно.

Когда Марк прибыл домой на побывку, Фрэнсис в ужасе осознала, что она должна всякими правдами и неправдами помешать разговору отца с Марком насчет писем. Она помнила, что отец первым делом хотел узнать у Марка именно это.

Она также не могла допустить, чтобы Марк и Энэлайз выяснили все между собой в спокойной обстановке. Она была уверена, что они докопаются до сути дела.

И она могла представить себе, что за этим последует, какой приговор вынесет ей брат.

Итак, она задумала настроить Марка и отца против Энэлайз. Она придумала, что сказать, чтобы они никогда не обсуждали вопрос о письмах. Фрэнсис рассчитывала, что Марк обрушится на Энэлайз с упреками так, что не даст ей ни малейшей возможности объясниться. Фрэнсис также рассчитывала на то, что и брат, и отец поверят ей на слово, чтобы она им ни сказала. В этом она не сомневалась.

Когда Марк, Прентисс и Фрэнсис сидели в гостиной по случаю приезда сына, она спокойно сказала:

— Я не знаю, как тебе об этом сказать, Марк. Надеюсь, что ты не рассердишься на меня из-за того, что я лезу не в свои дела. Я только хочу предупредить тебя…

— О чем ты? — спросил Марк, сжавшись как пружина.

— Однажды я решила проследить за Энэлайз и пошла украдкой за ней туда, где обычно они встречались. После свидания они зашли к нему домой. Я прождала целый час, но они так и не вышли. Я наняла детектива, который стал мне регулярно докладывать о ее поведении, после того, как она ушла из дома. Ранее я не верила, что она изменяет тебе, но теперь ты сможешь забрать у нее малыша, Джона Прентисса. Я получила сведения от детектива, что, по крайней мере, дважды в неделю мистер Миллер посещает Энэлайз и засиживается там допоздна, иногда до двух-трех часов ночи, — закончила Фрэнсис.

Отец Марка был совершенно шокирован, а сам Марк сидел окаменевший — весь его мир разрушился.

Итак, это было правдой — сестра предоставила ему убедительные доказательства неверности Энэлайз. Она стала любовницей человека богаче и, вероятно, уступчивее его.

Марк бросился по адресу, данному сестрой и взбешенный ворвался в ее комнату.

Красота и очарование жены опять поразили его как молния. Гнев и пробудившаяся страсть боролись в нем.

Она спокойно стояла перед ним. На ее лице не было ни страха, ни стыда, но не было и любви.

— Как ты смогла? — прошипел он, уставившись на нее. — Как ты смогла забрать моего сына и уйти из моего дома?

— На это были причины, — начала наступать на него Энэлайз.

Но Марк грубо перебил ее.

— Чертова неверная шкура! Красивая сучка, я верил тебе!

Энэлайз в изумлении уставилась на него. Ее молчание еще больше выводило его из себя.

— Боже! — закричал Марк. — Ты даже не пытаешься это отрицать! Что же ты за женщина?! В твоих жилах течет ледяная кровь!

Энэлайз, разозлившись, ответила:

— Ты посмел обвинить меня в холодности?! Ты, кто…

— Да, я посмел и обвиняю тебя во многом другом. О, Боже! Энэлайз! Неужели ты не могла найти нескольких минут, чтобы облегчить немного мои страдания. Неужели ты не могла, по крайней мере, написать пару строк и сообщить мне о рождении сына?!

Теперь у Энэлайз поплыло все в голове. Она была, как в кошмарном сне — Марк обвинял ее в том, что она не писала ему. Это было уму непостижимо! Энэлайз чуть было горько не рассмеялась.