Зеркало смерти - Анна Малышева

– Чего же мне ждать, – отрывисто проговорила она, когда Павел слегка поутих. – Людмила-то ждать не будет. Она заставит меня продать дом.

– А ты сперва выясни, имеет она какие-то права или нет?

– У меня сил не осталось.

– Значит, так, – снова взбесился он, – псу под хвост двадцать тысяч долларов! Я не знал, что женился на такой богачке! Где же были твои барские замашки, когда ты пришла ко мне и родителям, нищая, ободранная?!

Женщина медленно встала, опираясь руками о кухонный стол. Она едва ощущала ноги, зато слух как будто еще больше обострился. Она слышала невнятный лепет сына в комнате. Ваня говорил довольно резво, но многие слова превращались у него в какую-то вязкую кашу – мальчишка слишком торопился. Сейчас он жалобно просил, чтобы мама к нему пришла, ему страшно.

«Что мы делаем? Как мы можем ссориться при нем? Ведь он все слышит и почти все понимает. Дети в таком возрасте куда умнее, чем мы думаем… Только бы Паша замолчал».

Но Павел даже не собирался успокаиваться. Он метался по тесной кухне, и его искаженное лицо казалось женщине чужим, совершенно незнакомым.

– Заставит продать дом! – выпаливал он на очередном повороте. – А кто ей позволит, интересно? Почему ты сразу сдалась? Она берет тебя на испуг, разве неясно?

– И Елена Юрьевна говорит то же самое, – мертвым голосом подтвердила Наташа.

– Вот, единственный умный человек! – бросил муж. – Только уж слишком она умна, своего не упустит! Неужели ты не понимаешь, что она пользуется твоей глупостью и хочет получить дом за такие деньги, которые другим и не снились! Да ты пойди в любое агентство, расскажи, там тебя на смех подымут! Даже эти жулики такого себе не позволят!

И, слегка переведя дух, обрушился на нее с последним аргументом:

– Они все пользуются твоим горем, а ты позволяешь! Так кто из вас хуже – ты или они?

Наташа старательно обошла его и отправилась в комнату. Ваня стоял в манежике, сжимая в кулачках кукушку, и испуганно глядел на мать.

– Малыш, – она неожиданно, рывком подняла его на руки и расцеловала. Такие нежности были не в ее натуре. В семье Лычковых вообще не привыкли выражать свои чувства так бурно, но на этот раз она не удержалась. – Малыш, не слушай ничего, все хорошо.

– Мам, боюсь, – прошептал ей на ухо ребенок.

– Чего, глупенький?

– Папа тебя любит? Меня любит?

Она гладила его большую, кудряво-русую голову и ничего не отвечала. Любит ли? Она всегда думала, что любит, любит очень, больше всех на свете. Но сейчас на кухне метался разъяренный, впавший в истерику мужчина, которому важнее всего было повыгодней продать дом. И уж совсем не было дела до смертей, которыми были окружена эта сделка.

– Любит, конечно, – уверенно сказала она ребенку. – Ведь он твой папа.

Ваня был сражен этим аргументом и спокойно склонил головку ей на плечо. Мать покачала его, почесала за ухом, как кота, что малыш очень любил, и осторожно отправила обратно в манеж. Все это время она не переставала прислушиваться к бормотанию, которое доносилось с кухни.

Павел не мог успокоиться.

– И что она себе в голову вбила, что она думает? Сорок тысяч! Могла бы сама их заиметь, так нет – берите, кому не жалко, разбирайте все!

«О боже, да что с ним случилось? – испуганно думала Наташа. – Он никогда не был таким жадным!»

– Сорок тысяч! Да разве мы можем такие деньги… Нам никогда их не заработать, а она…

«Ну да, он прав, только зачем так злиться! – Она взглянула на сына и убедилась, что мальчик постепенно засыпает. Кукушку он положил рядом, на подушку, и замусоленная серая птичка касалась клювом его щеки. – Ни мне, ни ему никогда таких денег не видать, а сколько можно на них сделать… Ваня скоро подрастет, нужно будет подумать о школе. На все понадобятся деньги, это ведь теперь он только спит и ест, а вскоре начнется! И одежда, и образование, и все на свете… Да и мы с Пашей – что мы видели в жизни, как отдыхали? Работа, работа, работа… Ни разу не были на курорте. Это же просто позор. На сорок тысяч можно сделать так много… Но ведь и двадцать пять – тоже большие деньги!»

– Спи, – она еще раз поцеловала сына. – Все хорошо.

Свояк не помог. Он почти ничего не узнал и не сумел отвести беду. Елена Юрьевна с мужем оказались главными свидетелями и были вынуждены дать показания на другой же день.

– Да мы ее почти не знали, – оправдывалась женщина. – Ну так, в лицо.

– А говорят, что вы сразу вступили с нею в конфликт.

– Кто говорит? – восстала было та, но тут же осеклась. Елена Юрьевна вспомнила, как пыталась обличить Татьяну перед прибывшим нарядом милиции, и ей сделалось совсем нехорошо. – Ну, просто… Нам показалось подозрительным, что она находится в доме.

– А раньше она там бывала?

– Не могу сказать.

Она бросила взгляд на мужа, и Сергей Аристархович немедленно присоединился к мнению жены.

– Мы не знаем, мы туда редко ходим.

– А когда вы заметили свет в окнах?

Супруги разошлись во мнениях. Елена Юрьевна говорила, что они не могут припомнить этого с точностью до минуты, так что лучше связаться с Наташей. Вдруг та запомнила, когда позвонили…

– Но позвонили-то вы сразу?

– Нет, не сразу. Мы сперва думали, что Наташа вернулась… или не уезжала. А потом я что-то встревожилась и решила позвонить… Короче, полчаса прошло.

– Полчаса, – поддакнул муж.

– Вы говорите, что видели какие-то тени в окнах. Вам показалось, что там было несколько человек?

Тут мнения были единодушны. Супруги готовы были поклясться, что в доме находилось по крайней мере два вора…

– А почему вы так решили?

– Да тени постоянно мелькали. Знаете, на занавесках!

– Все окна были освещены одновременно?

– С нашей стороны дома – да!

– И в одном окне были сразу две тени? Или поочередно?

Этот вопрос поставил пожилую чету в тупик. Елена Юрьевна хотела было ответить положительно, но почему-то не решилась. Она беспомощно посмотрела на мужа, но Сергей Аристархович ответил ей таким же потерянным взглядом – не знаю, мол, ничего, ты у нас голова, тебе и карты в руки!

– Ну так что же?

– Не могу сказать, – после колебания ответила женщина. – Мне-то показалось, что их было много… Но вы такое спрашиваете, что я ответить не умею…

– Мы же волновались, – вступил муж. – Разве мы знали, что придется давать показания? Мы ничего не заметили… Я тоже не помню.

– Но все равно, почему вы решили, что там был не один человек?

Супруги снова переглянулись и почти разом ответили:

– Нам так померещилось!

Разговор перешел на другую тему.

– Когда вы увидели, что погас свет, сразу туда пошли?

– Нет, мы сперва думали, что надо сидеть дома, ждать милицию, – заявил Сергей Аристархович. – А потом уж Ленуся решилась…

Та смущенно поглядела на следователя. Это интимное домашнее имя настолько не шло к казенной обстановке… Но следователь – не местный, московский, выписанный специально ради этого дела, даже бровью не повел.

– Мы пошли туда минут через пять, – сказала Елена Юрьевна, все еще застенчиво, по-девичьи улыбаясь. – А может, еще пораньше.

– Дверь была открыта?

Оба закивали,

– Я-то думал, придется ломать топором, – признался Сергей Аристархович. – Я взял с собой топор, на всякий случай.

– Но дверь была открыта! – воскликнула жена.

– Настежь?

– Ну да! Мы сразу поняли, что воры убежали. Внутри было темно.

– А когда зажгли свет, то чуть не упали, – встрял Сергей Аристархович. – Там все было раскидано по полу. И крупа, и мука, и картошка. И посуда тоже!

– А где же была Татьяна?

– В соседней комнате, – с негодованием ответила женщина. – И сидела тихо-тихо, как мышка. Слышала ведь, что в дом кто-то вошел, и свет через щели видела, но молчала.

– Вы первая с ней заговорили?

– Да, мы открыли дверь в комнату и увидели ее. Так и обмерли.

Елена Юрьевна потупилась. Ей не очень хотелось акцентировать вопрос на погибшей библиотекарше. Она инстинктивно понимала, что чем меньше будет о ней сказано, тем быстрее будет продан дом. А от быстроты зависело на этот раз слишком многое…

– Что же она вам сказала? Как себя вела?

И поскольку суровая супруга продолжала хранить молчание, отвечать пришлось Сергею Аристарховичу. Впрочем, он великолепно справился с поставленной задачей. Вполне толково, без излишних подробностей и эмоций описал, как Татьяна с ними поздоровалась, как объяснила свое появление в доме, как они слегка поспорили – тут жена бросила на него косой взгляд, но промолчала… И как расстались.

– Она наскакивала на милиционера, требовала, чтобы ее скорее отпустили!

– Почему же?

– Говорила, что у нее ребенок заперт. А спрашивается, что она среди ночи потащилась к каким-то читательницам, если ребенка не с кем оставить? За ней такого не водилось!

Вот это он сказал совершенно напрасно. Елена Юрьевна страдала, но помочь делу уже не могла. В них так и вцепились.