Загадка тетрадигитуса - Борис Борисович Батыршин

его тела, словно в бокале с шампанским. – Я в вас разочарован, мистер Уэскотт. И это – хвалёная британская вежливость?

Англичанин хотел ответить что-то, но передумал.

– Во дворе четыре "двухсотых". – сообщил подошедший Ярослав. В руках у него курился пороховым дымком автоматический пистолет. – Ещё одного подстрелила Маринка у ворот и двоих мы взяли ранеными. Вроде, сходится.

– А у нас как? Раненые, убитые?..

– Слава Богу, все живы и даже не задет никто. Одному из матросиков прилетело в плечо булыжником, когда ворота взорвались, но, вроде, несильно.

– Значит, внизу МакГрегор, не считая тех двух горе-исследователей. – подвёл итог Олег Иванович. – И, кстати, мистер Уэскотт…

Он повернулся к англичанину.

– Если внизу какие-нибудь ловушки, мины – сейчас самое время вспомнить. Вы пойдёте с нами, если что, первым и погибнете.

Уэскотт пожал плечами.

– Я такого приказа не отдавал. Может, Стрейкер? Он мастер на такие штучки…

– Где он? – насторожился Семёнов. О бельгийце он забыл.

– Не знаю, не видел с начала нападения.

– Значит, ещё и Стрейкер… – Ярослав выругался. – Судя по тому, что я о нём слышал – тот ещё волчара, не чета этому марамою!

И ткнул стволом "тапка" в сторону Уэскотта. Англичанин испуганно дёрнулся.

– Да, противник серьёзный. – согласился Семёнов. – Вот, помнится, в Конго…

Но рассказать, что именно было в Конго, он не успел. Над головой громко, по-мотоциклетному затарахтело: "Таврида" запустила движок, развернулась по широкой дуге и поплыла на северо-запад.

"Жаль, крыльев нет, а то наверняка Георгий не удержался и покачал бы нам…" – мелькнула мысль. И словно в ответ от гондолы оторвалась и повисла над замком красная ракета. Бойцы штурмовой группы разразились приветственными криками, кто-то принялся стрелять в воздух. Ярослав кинулся наводить порядок.

"..правильно, ещё ничего не закончилось. Зачистить голый, как коленка, двор замка – невелика хитрость, а вот догнать беглецов в подземных коридорах, в которых они, в отличие от преследователей, вполне прилично ориентируются – это, как говорят в одном приморском городе, две большие разницы…"

– А вот и мы! – раздался девичий голос. В ворота входили Варя с Мариной; за ним с мрачным видом ковылял на костылях Яша. Николкина напарница по группе "Зайн" несла на плече снайперскую винтовку, и солнце французского Юга весело посверкивало в стёклах оптического прицела.

Иван встрепенулся и дёрнулся, было, навстречу, но сдержался и остался на месте. Олег Иванович, от чьего взгляда не укрылась эта пантомима, торопливо спрятал улыбку.

"…Эх, молодость, молодость! Простые чувства, простые побуждения…"

– Похоже, идти в крипту всё-таки придётся. Иван, Ярослав – давайте обсудим, как будем действовать. Остальным – пять минут перевести дух, и спускаемся! Надо не дать им удрать, а то здесь вполне могут найтись какие-нибудь сквозные ходы, выводящие к подножию скалы. Бегай потом за ними по всей Европе…

* * *

Из дневника гардемарина Ивана Семёнова.

"…пистолет с навёрнутым на ствол глушителем – в руке, ещё один за поясом; на нагрудных ремнях портупеи кармашки-подсумки с запасными магазинами. Абордажный палаш в чёрных жестяных ножнах я пристроил за спину в стиле незабвенного Дункана Маклауда – полдюжины таких привезли по Яшиной просьбе с собой матросики со "Змея Горыныча", и мы с Ярославом, готовясь к "десанту", решили, что в тесном дворике Монсегюра ухватистый, не слишком длинный клинок вполне может пригодиться. Пока не понадобились – но, как говорится, ещё не вечер…

Мы сидим на крыше сараюшки, приткнувшейся к полуразваленной стене крепости. Двое охранников забились в узкую щель между камнями напротив, и я время от времени постреливаю в их сторону из "тапка". Напрасный перевод боекомплекта – с зависшей над нами "Тавриды" грохочет пулемёт, не давая громилам и носа высунуть. А их подельник рискнул – так и валяется в паре шагов от спасительного укрытия, срезанный меткой очередью, и ярко-красная лужа расплывается вокруг подёргивающегося тела. Ещё два трупа лежат посреди двора – тоже работа пулемётчика – и один привалился к стене сараюшки. Этого достали мы – когда мы спускались на рулетках, он успел пальнуть из обреза охотничьей двустволки, но, слава Богу, промазал. А вот перезарядиться не успел, словив в разные части тела по половине обоймы от каждого.

В наушнике зашипело, прорезался голос: "клиенты выкинули белый флаг, прекращаю огонь. Это Георгий, ему сверху виднее… Пулемёт замолкает, ватная тишина наваливается, словно прелая перина. Я щурюсь – дым щиплет глаза. Дело в том, что перед тем, как прыгать вниз на рулетках мы с Ярославом швырнули вниз парочку дымовых шашек, и тут же об этом пожалели. Дымовая завеса больше мешала нам, чем помогала, охранники Уэскотта почти не отстреливались, ограничившись несколькими револьверными выстрелами наугад…

Ага, вон и белый флаг – обломок доски, торчащий из-за груды камней, к концу привязана грязная тряпка.

– Я вниз, прикрой! – кричит Ярослав. Он мягко спрыгнул с крыши, перекатом ушёл вбок – и вот уже стоит на колене, поводя стволом из стороны в сторону. Я следую за ним, приземляюсь прямо напротив двери в подсобку и нос к носу сталкиваюсь с человеком – высокий, худощавый, поразительно похожий на голливудского актёра Шона Коннери. Но сейчас не до киношных ассоциаций: в руке у незнакомца сверкнула сталь, и я едва успеваю нырком уйти от рубящего удара в шею. Пистолет дребезжит по булыжнику, а я, вскакивая на ноги, каким-то невообразимым образом ухитряюсь выхватить из-за спины палаш и встаю в боевую стойку. В глазах "Шона Коннери" вспыхивает недоумение, но он справляется и идёт на меня, вскинув над головой меч. Это именно меч – длинный прямой клинок с вычурным, позолоченным эфесом в виде полумесяца, развёрнутого рогами вниз, к рукоятке. Ритуальная игрушка, вроде тех, которыми пользуются на своих посвящениях масоны? Проверять что-то не тянет – кромка лезвия сверкает, как остро наточенная бритва…

Удар, ещё удар. Чужак пытается достать меня длинным выпадом, но не преуспевает – кто бы ни учил его благородному искусству фехтования, он явно уступает барону Корфу. Блокирую укол защитой влево-вниз, выполняю пируэт на носке правой ноги – и втыкаю острие палаша в плечо своего визави. Болезненный вскрик, пижонская железяка улетает с сторону, "Шон Коннери" пятится, поворачивается и исчезает внутри. Я выдёргиваю из-за пояса запасной "тапок"