Рокировка Сталина. СССР-41 в XXI веке - Анатолий Логинов

Михаил сделал вид, что присматривается к соленым огурцам, продаваемым крупным, мрачного вида мужиком. Тот, похоже, поняв затруднения сержанта, ловко изобразил бойкий разговор и, подмигнув, негромко спросил наклонившегося к нему удивленного сержанта: — Шпиона ловишь?

— Что, заметно? — ответил шутливым тоном Чаковский.

— Мне — да, — ответил крестьянин. — Кого выглядываешь?

— Видел вон того китайца, который за ихней группой побежал?

— Понял, сейчас проверим, — негромко ответил крестьянин и громко крикнул: — Не хочешь покупать, так и вали отсюда, не отпугивай покупателей!

На крик тотчас подошел патруль. Его начальник быстро переговорил с Михаилом, кивнул патрульным и устремился вслед за подозреваемым.

Сержант, подумав несколько секунд, решил все же посмотреть, чем все закончится. Но пока он раздумывал, впереди началась какая-то суматоха. Чаковский двинулся вперед, расталкивая прохожих, и неожиданно наткнулся на того самого убегающего китайца. Внезапно наткнувшись на пограничника, китаец резко притормозил и попытался провести удар ногой в голову сержанта. Но ему не повезло. Помнивший уроки инструктора Михаил текучим, неуловимым для непривычного взгляда движением уклонился от удара, захватил конечность и по всем правилам боевого самбо резко вывернул. Раздался хруст и вскрик пойманного, сменившийся удивленными криками и топотом сбегающихся патрулей. Вся схватка продолжалась не более нескольких секунд, показавшихся Михаилу вечностью.

Сбежавшиеся патрульные помогли дотащить потерявшего сознание китайца и одного из пострадавших бойцов патруля до стоящей неподалеку «полуторки». Через десяток минут машина остановилась у казармы заставы, в которой располагались теперь не только пограничники, но и все прибывшие на усиление части, как от НКВД, так и от НКО, и их штабы.

Пришедшего в себя китайца увели в каморку, занятую контрразведчиками, а сержант, печально вспомнив о пропавшем увольнительном, отправился в канцелярию, чтобы доложить о происшествии.

Лишь намного позднее он узнал, что захваченный китаец оказался старшим переводчиком разведывательного отдела округа. Ли Гуйленом.[31] Имевший безупречную биографию и отличный послужной список, Ли считался незаменимым работником и постоянно привлекался к работе с агентурой. Завербованный еще в тридцать втором году японским резидентом Де Досуном, он успешно работал на своих хозяев. И только потерянная из-за События связь помогла разоблачению шпиона…

Белорусская ССР. Поезд Брест — Москва.

Кирилл Неустроев.

Мерный перестук колес. Плавное покачивание вагона. Сплошной полосой проносящиеся мимо окон лесополосы… Скучно…

Кирилл не любил поезда. Но самолеты здесь не летали. Во всяком случае, пассажирские. Машины с собой не было. И слава богу! Не хватало только гробить тачку по здешним «направлениям». Не на коне же ехать. Не умеет он на лошади. Даже не знает, с какой стороны к ней подходить. Как, вообще, можно ездить на том, что само думает! Хоть пешком иди, только далековато до Смоленска… Кирилл прислушался. Сосед по купе, коренастый крепенький мужичок лет тридцати с гаком, неторопливо рассказывал попутчикам:

— Я туда-то еще в начале тридцатых попал. Сам брянский, в деревне плохо. Лошадей нет, скота мало. Земля, опять же, урожая не дает. Молодежь и стала разбегаться. Вот мы с двумя мужиками и поехали на Алдан золото копать. Добрались кое-как до приисков, а там на работу не приняли. «Иди, — говорят, — вольным работай!» Говорить хорошо. А участки отвели бедные, мало что выработаешь. Тут слухи пошли о Колыме: «Там, мол, золота много. Проработай лето — богатым будешь». Только хлеба, говорят, нет. Подзаработали мы тогда денег на дорогу в Большой Невере да и махнули во Владивосток. Я ж не бродяга какой был, и не беспризорник, семилетку окончил. И в плотницком деле не последний. Вот и пристроился в лесоводческую экспедицию. Начальником там был Северов Пантелеймон Иванович. Вроде и ростом невысок. А пальцы такие, вот как объяснить, длинные и тонкие. Такими только в носу ковырять, а он серебряный полтинник в трубочку враз закатал, когда на него мужики буром поперли-то. Проехали мы почти две тыщи верст в вагоне до Владивостока. Как сейчас помню, двадцать третьего мая приехали, в день рождения мой. Сдали багаж в камеру хранения, пристроились в гостиницу, да и в порт. Только там нас огорошили: когда будет пароход в бухту Нагаева — неизвестно. «Во всяком случае, не скоро» — так и сказали в Управлении…

«Ишь, распушил хвост перед девчонкой, — зло подумал Кирилл, — золото он на Колыме мыл!»

Девочка была симпатичная. Кирилл поначалу даже подумал, не приударить ли. Тем более он теперь холостой. Но не решился. И возраст уже не детский, да и мама объекта, сидящая на соседней полке, одним своим видом убавила энтузиазм.

— Так вроде на Колыме зэки одни золото добывают, — бросил Кирилл.

Очень хотелось одернуть расхваставшегося рассказчика. Но тот не повелся. Окинул Кирилла задумчивым взглядом, понимающе покачал головой, усмехнулся:

— Ты из этих? Из будущего? Не то вам нарассказывали, совсем не то! Заключенные-то на больших приисках трудятся. А по ручьям их водить — на охране в трубу вылетишь. Тут только «вольняшки». Как мы. Только одному трудно. Артель сколотишь человек в несколько и работаешь…

— А заработок как делите?

— Как-как. По-разному. Как общество решит. Мы поровну всегда делили.

— Так не справедливо же, — удивился Кирилл, — один больше намыл, другой меньше.

— А третий кашеварил в этот день, — продолжил мужичок, — и что? В другой день иначе сложится. А кашу тоже не каждому же себе варить. В общем, мы так всей артелью решили, так и делили.

— А если кто сачкует?

— Что? — не понял старатель.

— Ну, то есть ленится. Работает не в полную силу.

— А-а-а, филонит… — протянул попутчик. — Так его вдругорядь и не возьмет никто. Да и выгнать могут с артели. Один по-любому меньше намоешь…

Мужичок продолжал рассказ, но Кирилл потерял интерес к разговору Еще раз прикинул в голове план. Много неясного, но на месте виднее будет.

— Слышь, паря, — окликнул его рассказчик, — а как там, в будущем? Жить хорошо было?

— По-разному, — уклончиво ответил Кирилл, мучительно вспоминая, как зовут попутчика. Федор, что ли? А вроде бы знакомились. — Кто работать умеет, тому везде и всегда жить хорошо.

— То верно, — согласился не то Федор, не то не Федор, — мне батька еще когда говорил: «Учись, Федюня, пахать. Пахари завсегда нужны».

Ага, значит, Федор все-таки. А слово «пахать» в смысле «работать» здесь в ходу. Сам Кирилл «пахать» не любил. Предпочитал по-быстрому «срубить капусту». Но афишировать это, конечно, не собирался. Разговорчивый мужичок тем временем не отставал:

— А едешь куда?

— В Смоленск.

— По делу какому или так, интересу ради?

— Прадед у меня там живет. Повидать хочу.

Врать Кирилл смысла не видел. Но и душу открывать не собирался. Официальная версия, которую он излагал чекистам в Бресте, звучала чуть иначе. Смоленский токарь Иван Неустроев умудрился в конце июня засунуть руку в станок Отделался легко, тремя пальцами, но Кирилл, как правнук, должен предупредить, чтобы аккуратней был. Глядишь, и обойдется…

Попутчики вовсю обсуждали перспективы общения дедов и внуков. Кирилл вздохнул и с тоской уставился в окно. До Смоленска оставалась еще пара часов…

Турция, г. Трабзон.

Лиза Евсеева, гражданка РФ.

Закрыть номер. Красную табличку на ручку двери. По идее персонал не должен теперь сюда заходить. Не бог весть какая маскировка, конечно, но все-таки. Надеть рюкзак, взять за руку дочь. Спуститься по лестнице, она выводит к маленькой двери, не видной с ресепшена, а лифт — шумное устройство. Возможно, я заигрываюсь в шпионов, но береженому и коктейль в руки. Будем действовать, словно разведчик в тылу врага.

Прокатчик был на месте, как и обещал. От старика пахло, нет, прямо-таки воняло крепким кофе.

— Вы не передумали, мисс, — улыбнулся Селим, — это хорошо!

— Ой, я даже не знаю, — защебетала «блондинка», — все-таки такая опасная штука, а остров так далеко…

Селим внимательно посмотрел на меня и неожиданно произнес по-русски:

— Не теряй время зря, дочка. Я не возьму с тебя денег. Старый Селим прожил долгую жизнь и научился разбираться в людях. Если через три дня ты не вернешь байдарку, он не будет поднимать шума. Потому что вчера вечером продал это бесполезное приспособление какому-то немцу. Я приготовил тебе два спасательных жилета и те штуки, которые ты просила. Кажется, русские называют их «юбки». И четыре бутылки с водой, по пять литров в каждой. Вода тебе потребуется.