Неверный. Свободный роман (СИ) - Лакс Айрин

Сейчас жжет от несправедливости. Пролистываю фотки Саши с Алимом: я был слеп.

Уверовав в то, что она под другого легла и ноги раздвинула, разуверился окончательно и перестал ее жизнью интересоваться. Как только мыслями несло и пальцы тянулись написать, чтобы за ней присматривали, бил себя по этим пальцам, чтобы больше не хотелось. Со всего размаху пальцами о край стола, и обязательно замазать впечатления другой бабой. Не блондинкой. Блондинок возненавидел до изжоги.

И, спрашивается, для чего старался отвести от Саши взгляд структур? Для чего с Дариной активно светился, чтобы за нее вцепились. За нее и вцепились, и прижали немного, по бизнесу у нее не все чисто было, укрывала часть доходов. Она и сразу же сливать начала. Вот стерва, а… Даже не попыталась брыкаться. Натренированная пизда еще не не означает наличие внутреннего стержня, а глубокая глотка с рабочим языком способна растрепать секреты. Но чего-то такого я от нее и ожидал.

Подставился маленько, на минимальный срок, чтобы отстали от Саши. Адвокат отстоял на условный срок. Получил два года условно, но с рядом жестких ограничений. Плюс пасли меня со всей строгостью, надеялись, что нарушу. Даже подставы мутили, козлы. Как их за это не презирать. Запрещенную, подпольную деятельность пришлось временно приостановить.

Кэп теперь был сам по себе. Я не совался вообще, знал, что следят крайне плотно. Могли в любое время дня и ночи налететь с жестким шмоном, перевернуть все и уйти, превратив жилище в хлам. Благо, я жил на небольшой квартире.

Сколько раз мразям в харю всечь хотелось или плюнуть, они же не стеснялись, шли на провокации. От ярости у меня перед глазами все заливало красным. Когда внутри сидит то, что выплеснуть не получается, как бы ни старался, любая провокация подобно спичке, поднесенной к канистре с бензином. От злости ничего не видел, все красной пеленой застилало.

Как удержался… Лишь чудом, наверное. Прокачал скилл терпения, сосредоточился на работе.

Забавно, что мне запретили посещать все бары, клубы, рестораны и увеселительные заведения, притом, что я сам был владельцем нескольких таких бизнесов. Так что вел деятельность на расстоянии, рьяно и упорно, амбициозно.

Раньше это была деятельность больше для отвода глаз, сейчас я взялся серьезно и основательно, обнаружив в этом интерес. А что еще оставалось делать, если даже спиртное под запретом — дважды в неделю приходилось сдавать тесты на употребление наркотиков и спиртного. Так и святошей стать недолго…

И я почти стал, а потом… в роль вступил фатум.

Через день после окончания испытательного срока меня сбили.

На том участке, где я всегда делал пробежку ранним утром.

Камер там нет.

Наезд был целенаправленный.

Я в наушниках, машина с выключенными фарами.

До сих пор помню стук, хруст тошнотворный и невыносимую тяжесть, когда сдавая назад, колеса по мне проехались.

И долгое-долгое ожидание, пока меня кто-нибудь заметит, мучительная агония перед вратами смерти, но даже сдохнуть у меня не получилось, но хотелось, это было бы справедливо, с учетом того, как я сам… Сам лишь в последний момент в прошлом руль свернул в сторону, чтобы шугануть Саньку с ее смазливым трахалем. Хотел, чтобы боялась и оглядывалась, хотел стереть с ее лица счастливое выражение, но стер лишь себя.

Хоть я и выжил после наезда, перспективы были никудышные. Даже в петлю не сунешься, когда ты всего лишь сломленный инвалид, неспособный ни подтереться, ни пожрать самостоятельно.

Как я бесился… Каким был злым и невыносимым.

С ума сходил и не вытянул бы это все, если бы не семья, друзья… Именно тогда я понял, как ничтожны бабки, крутизна и пафос, как ничего не стоят многочисленные контакты тех, кто готов зажечь, когда ты на Олимпе, а когда на дне… Даже та самая, одна из самых моих постоянных, Дарина Ауди 4. та самая продажная… Она крутилась рядом со мной дольше и чаще остальных, но и ее след растаял, как только узнала, что случилось.

И все, блять, пустыня. Ощущение тотальной ненужности и одиночества.

На плаву поддерживали друзья и семья. Булат с Крис. Такие бесячие и влюбленные… Крис снова беременна, смешная с большим животом, зеленовато-карие глаза поблескивают, сядет и рассказывает, рассказывает мне о своей беременности. Она мне как-то на хрен не упала, что говорится, но Крис болтушка с рукоделием и постоянными созвонами со своими помощницами. Крис — девочка добрая и не злопамятная, она и бывшую жену Булата, Альфию, постоянно навещала и поддерживала, когда та на койке постельной оказалась. Совсем берегов не видит в своей доброте. Булат от нее жмурится, как довольный котяра.

Друг добровольно принял на себя мои хлопоты по бизнесу, чтобы старания не превратились в пыль.

Родные тоже навещали постоянно. Больше всех удивил Рахман, обосновавшийся в столице. Разумеется, просто так отпустить свою дочь учиться, он не мог, и жалуется, бесится, как сложно быть отцом, когда пропустил большую часть жизни ребенка.

— Слышишь, эй… Своего ребенка заведешь, не упускай. Упустишь, потом жалеть станешь, — советует.

— Мне бы для начала снова получить возможность ходить, потом о детях думать.

— Будешь не то, что ходить. Бегать будешь. Бабушка Малика так сказала…

Если бы я на тот момент мог двигаться, от смеха пополам бы сложился.

— Только не говори, что ты к той бабке из нашего города ходил. Это же шарлатанство чистой воды! Сколько ей лет-то?

— Сто один год исполнился. Она уже слепая и почти не ходит, но все еще читает судьбы людей и может дать совет.

— Ай, Рахман. Не ожидал от тебя такого мракобесия.

— Кретин, бабушка Малика за тебя Всевышнего попросила, ее молитва — целительная, как и поддержка любящих сердец. Но если ты намерен лежать и бухтеть, так и скажи. Молиться за тебя всей семьей мы не перестанем, просто жаль, что уши Всевышнего будут заняты просьбами за того, кто сам не хочет, чтобы ему помогли выкарабкаться.

— Я хочу.

— Хоти сильнее, что ли. Я бы уже ходил, — прихвастнул. — А ты разнылся, как барышня. Давай по чесноку, брат, ты чудом выжил! Чу-дом! И куда ты тратишь чудо Всевышнего? На брюзжание?

***

Прогнозы были кошмарные.

Я восстановился вопреки. Еще год ходить в жестком корсете, куча ограничений во всем. Потом, если с позвоночником все будет в порядке, можно будет перейти на более легкий корсет. В перспективе, через три-четыре года смогу обходиться без этих стимулирующих и поддерживающих устройств.

***

Внезапная встреча с Санькой.

Острые взгляды, словно удары опытного бойца-чемпиона по грудной клетке. Сердце треплется потрепанным лоскутом.

От ревности пульс сходит с ума, когда увидел ее с другим, и понял, что не отпустило. Время не вылечило там, где должно было срастись.

Время — зыбучий песок, и я в него провалился.

А потом — всего два слова: сын, Алим, я и уже не могу найти покоя от чувства, что это не просто так. Проверил, едва не откинул копыта от шока.

Внутри так и осталась пустыня, она стала еще более мучительная от ощущения, что желанный оазис рядом… Он и она. Мои…

Нужно предпринять шаги, но какие?

Адвокат уже с готовыми наработками…

Решительные действия. Мне есть чем подцепить на крючок, подсечь и выпотрошить…

— Давай мирно? Я могу…

— А я разучилась. Прощай!

Голова трещит — нужно выбрать, как действовать, и я не могу себе позволить ошибиться на этот раз.

Глава 58

Глава 58

Александра

Сильно волнуюсь по поводу предстоящего вечера — Захаров напирает, хочет полноценных отношений. Я сама его завела там, на парковке, и была готова заняться сексом, потом происшествие с Алимом откатило немного назад. Я вела себя гадко и злилась на пустом месте, на этого мужчину, винила всех, кроме себя.

Внутри такая мысль мелькнула, что отношения того не стоят, вообще не стоят, что когда я жила, как прежде, посвящаю всю себя работе, ребенку и другу, все было намного проще, иногда позволяла себе пофлиртовать и сходить на пару свиданий, в ожидании, что меня зажжет, но не зажигало. Та же история с Захаровым, я саму себя распаляла до невозможности и не факт, что удовлетворенной останусь.