Хранитель ключей (СИ) - "Воль"

Неустроенность, отсутствие коммуникации, вечное сожаление было благодатной, очень питательной почвой для отклонений. Ненависть порождала наваждение, они — пороки. «Было лучше, если бы»… «Если бы я…», — так начинались размышления Такаширо, возвращающегося с мазохистской подработкой, вогнавшей его достоинство в пучину ада.

Находясь в крохотной квартирке, заваленной анкетами на работу, его пороки сворачивались в клубки чёрной гнили, захватывали когда-то улыбчивого и в меру наивного паренька со светлым взглядом, мечтающего о приключениях, путешествиях, любви, семье и стабильной работе. О базовых вещах, которые нужны каждому человеку, рождённый для таких вот мелочей. Клубки превращались в клубни. Они заполоняли квартиру, выбивали окна и свисали водопадом, перетекали, как грибок в другие квартиры.

Отчаяние. Голод. Разочарование. Страх.

Аниме. Другой яркий мир, созданный на гранях, осуществляющий тайные мечты.

Отчаяние. Голод. Разочарование. Страх. Искушение примерами.

— У них же получилось, — шепчет, прижимаясь к экрану.

Помешанность. Болезнь.

Ключ, похожий на вещь из какого-то сериала.

Идея. Мечта. Наваждение предваряется в жизнь, услышавшая молитву страдающего человека.

***

Он бежал сломя голову. Ночью. Прижимая к телу через кожаную потрёпанную куртку нож. Из карманов выпадали кровавые деньги.

Помешательство. Видение. Наваждение.

Он насиловал до последнего дыхания красивых и бессильных жертв. Тот, кто сбежал, молчал, боясь осуждения неразумного общества, имеющую силу сломать человека похлеще насильников, маньяков и энергетических вампиров.

Он ломал жизни, которые не принадлежали ему.

Он бил об стены, подвешивал и наслаждался криками, как творили властители мира сего с ним, затягивая грязные деньги за резинку его трусов. Так, как показывали в различных видео, наглядно, пошагово. Он наслаждался властью и обеспеченностью. Ему не нужна была семья, тепло человеческого тела, только — ненависть. Ненависть к более красивым, успешным и обеспеченным. Тем, кто обошёл на собеседовании, кто осмеивал его, кто отвергал. Друг за другом.

Цепочка жуткой серии убийств с расчленением прокатилась по средней части Японии, множество случаев произошли и в самом Токио. Никто не знал, как и почему, главное — кто. Бравая полиция была бессильна перед невидимкой, орудующим ножом и бьющего сразу в шею, никогда не возвращавшегося на места преступления. Когда один патруль застал невидимку, то его в миг не стало.

Не человек. И даже не зверь.

Убийца, активирующий ключ и застывший в ожидании первого шага от незнакомцев за дверью.

— Ключи, — скомандовала Анастасия.

— Я не могу дать.

— Ты у америкашки забрал все? Не имей двойные стандарты, — она уже держала открытую ладонь. Мужчина вложил два ключа, не сумев победив в этом споре. — Извините, здесь Гин Миякэ проживает? — вновь постучалась. Говорила громко на иностранном. — Мы её друзья из Европы. Мы прибыли из Венгрии. Гин Миякэ? Гин Миякэ!

Услышав чужое имя, название другой страны Такаширо удивился и избавился от брони. Он ещё был осторожен, смотрел в глазок. Анастасия позвала мужчину, чтобы он закрыл собой глазок, и в это время воплотилась. Дверь потекла. Мощный удар выбил человека, что тот полетел в глубину комнат, разрушая башни из многочисленных томов манги8. Майор быстро сориентировался и пока парень приходил в себя, выхватил валяющийся на полу ключ.

— Какого?.. — в квартиру вошла расформированная Анастасия. Она взглянула на стены в мужских испражнениях, на потолки с отметинами, смешанных с кровью. Повсюду, кроме манги разного содержания, были фотографии обнажённых, инструкции по избиению, связыванию; ножи, висели бардовые верёвки и цепи для сдавливания шей и суставов. Пустые бутылки алкоголя. Чужие кошельки. Женские волосы и их нижнее бельё. — Вот же извращенец, — но больше её разозлил тупой нож с кровавыми отпечатками, с которого ещё стекала жизнь очередной жертвы.

Такаширо вскочил и, схватив нож, полетел на Анастасию. Майор не успел закрыть её собой, небольшая квартирка была не для него. Даже в высоту. Вместо военного приняла условие боя сопровождающая. Она выбила нож убийцы с пошатанной психики одни ударом ноги, схватила того за руку и кинула в стену с размахом. Тот сползал по стенки с японскими проклятиями. На шум выходили соседи. Почти бесцветными звонили полиции, увидев погром в квартире.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Бежим! — Анастасия схватила майора и бросилась на выход, расталкивая зевак, не понимающих, что произошло.

***

— Сегодня, примерно в пятнадцать часов, был задержан подозреваемый в деле о «невидимке». По рассказам очевидцев, у него произошла стычка с европейцами, которые скрылись с места задержания в неизвестном направлении, — передавала женщина в вечерних новостях.

Анастасия находилась вместе с мужчиной в специальном районе, где продавали уличную еду множество лавочников. Ела традиционную пищу с грустью, поглядывая в телевизор, где показывались фотографии, новой жертвы и подобное.

— У вас и такое происходит? — спросила она, откладывая палочки в сторону. Девушка была слегка разбита увиденным и потеряна. Люди вокруг радовались поимке серийного убийца, а она смотрела на живых, вздёрнутых социальными рамками и иерархиями, от которых сам по себе ощущаешь затягивающий узел на шее, и не видела в их глазах и поведении никакой вины за содеянное. «Чёртово лицемерное общество… Прав был Жак-Жак Руссо, дача на лоне природе и не более. Города губят», отпивала из миски суповой рыбный бульон, вспоминая полуседой звёздные скопления, бураны и схождения лавин с гор и даже ледяные озёра, в которых она тайком плескалась, стирая пот и боль в растёртых камнями ладонями и ногами.

— Бывает, — майор ответил после недолгого размышления. Такие случаи происходили редко, но они всегда вызывали высокий социальный резонанс. Война не отвлекала от терроризма, социальных распрей, борьбы богатых с бедными; слишком военные действия затянулись, что вся злоба, всё убийство смешались в одну кашу, в которой не понять за кого, за чем и почему. Всё это он понял, оказавшись на Земле, где хоть и устраивались военные действия, происходили локальные войны, но такой открытой войны избегали, а потому царил хрупкий мир. Мир без полыхающих небес и взрывов кораблей, без вечного страха за жизнь, мир с естественной жизнь, без всяких таймеров. Мир, в котором, если родишься в определённой стране, тебе не придётся становиться военным по желанию, чтобы только ни забрали насильно.

У него по сути не было выбора, просто решил не заморачиваться, будучи подростком. Решил себя заинтересовать, когда подписывал бумаги на перевод в специализированное учебное заведение, а потому и не думал о другой профессии.

Может быть, он был бы счастлив, владея подобной лавкой уличной еды, путешествовал бы по Галактикам и распространял свои рецепты, а может играл роль модели, продающего новую коллекцию одежды и соблазняющего прекрасных дам на закрытых вечеринках или же остался военным, отправлялся бы в новые колонии с проверками дивизий, но куда там мечтать! Он всё ещё оставался майором Йорсом и вряд ли станет гражданский, чтобы даже подумать о другой жизни.

Его существование определила война ещё до рождения и до рождения и смерти родителей, сумевших найти среди враждебно настроенного хаоса друг друга и дать ему жизнь. Они даже не знали о его вылуплении из маткоподобного кокона, потому как были уже мертвы.

— Значит, преступность есть всегда? — с грустью спросила Анастасия, вырывая майора из размышлений о прошлом, слишком непозволительная роскошь, которой он овладел, оказавшись на неторопливой Земле.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты сама говорила, что любую программу можно обмануть. Нельзя полностью понять другого, — мужчина поднял глаза и взглянул туда, куда смотрела Анастасия. — Эта страна лишилась правителя.

— О чём ты? — хмыкнула она, ничего не понимая в бегущей строке. Пару секунд, и лицо японца-владельца лавки побледнело. — Что произошло? — паника, крики, возмущение, шок — повсюду. Японцы приходили в неистовый ужас.