Хранитель ключей (СИ) - "Воль"

— Много, — шли они по чуйке майора, чётко определявшего нахождение ключей через людей, привлекая их внимание необычностью внешности. — Когда планируете завершать? Всё-таки война не должна длиться вечно. Тяжело выходить из этого состояния?

— Не знаю, я родился во время войны, — сжимал небольшую ручку, чтобы женщину не оттянули назад потоки человеческих масс. Они шли, ощущая электричество от соприкосновения пальцев, и часто выдыхали от непривычки. Всё было как всегда — так спокойно. Они даже ничего не обсудили с того дня, просто майор Йорс спросил: «Взять тебя на поиски ключей?». Она положительно ответила и покинула злосчастный остров, в котором прочувствовала ещё более жалкую смерть, чем в ущелье.

За такой спиной было не страшно. Он пробивался как танк, почти наполовину выше обычных японцев, а она была выше в среднем на голову.

Вообще, они сильно контрастировали друг с другом, привлекали внимание, а потому девушка пряталась в бесформенных вещах и маске, что изрядно повеселило майора Йорса, назвав её одежду «камуфляжем», но Анастасии не было смешно.

А вокруг них возвышаются небоскрёбы, идущие к застланным смогом небесам. Очень тесно. Душно. Между хаосом человеческих переживаний и страхов расцветает повсюду японская вишня, наивно и трепетно. Её нежно розовые лепестки впечатляя искусностью, виражами то падают на голову людей, то застывают в воздухе стеной, закручиваясь в ветре, но главная их задача — возвращение заблудших овец космоса к естественной красоте, заменявшаяся электронной, бездушной, но при этом неопасной — не отвергнут, не заявят, будет нежной или пожёстче, только настрой, и ни одного плохого слова не услышишь, если намеренно не вобьёшь программу — истинный бог человека, господин, но никак не товарищ-любовник с простым обыкновенным тёплым телом и подвижной речью.

Помешанность — один из пороков человечества. Помешанность — это фанатизм, когда одна программа заменяет все остальные. Преодолеют рубеж? Или останемся одинокими, зато нетронутыми чувствами с обстоятельствами? Анастасия не понимала агентств, раскинувшихся на небольшой улочке, готовых помочь с поиском виртуальной жены или мужа, даже родителей.

— Вопрос в гармоничном развитии у нас стоит остро. Когда половина из нашего правительства, угодили в лапы виртуальных спутников, боясь живых и разочарований, канцлер единогласно принял поставленные об ослаблении межличностных законов, а также сформировал отдел по работе с жителями, намеренно стал разочаровывать граждан, — майор улыбался, глядя на подобные агентства для наивных разумных существ и отвечал на вопросы Анастасии, с любопытством выпытывающая о его родине. — И вывел из закона о браке статью о виртуальных супругах.

— И много покончило с собой? — поинтересовалась с едкой усмешкой, предчувствуя ответ заранее.

— Довольно, — на этом его ответ не закончился. Майор почесал голову и начал жуткий рассказ после шумного вздоха. — Всех покончивших собой он приказал сложить в капсулы, их должны были кремировать, — пояснил и продолжил, — и положить пирамидой, достигшей смотровой башни, к каждой капсуле были прикреплён код, показывающий причину смерти. Не лишение жизни от любви, а неумение жить в реальности. Трупы всегда отрезвляют тех, кто желает совершать глупости на показ общественности. Те, кто был заморожен, лишились государственной страховки. Из-за отсутствия финансов на счётах родственников и нежелания питать мёртвое тело наивные были также умерщвлены, — сказал всё это спокойно. Было видно, что его не особо волновали незнакомцы, не справившиеся с потерей партнёра, которого просто обесточили. На застрелили, не задушили, а обесточили, стёрли программу, запустили вирус.

— Поразительно! А как же свобода выбора? Свобода чувств?

— Они нарушали общественный покой. Узнав о новых постановлениях, громили кварталы. Сенаторы даже чуть переворот не совершили.

— Почему не смогли?

— Они слишком разжирели и привыкли к технологиям, которых лишил канцлер при поддержке нескольких транс-компаний. Лишив их искусственного интерпеллянта, канцлер смог выровнять ситуацию и обратить в свою пользу. Очень умён, — поделился майор, а Анастасия видела, как скрытно обожал военный незнакомого ей правителя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Это довольно жёстко. Очень противоречивые методы борьбы с излишней виртуальностью. Надеюсь, вы не считаете, что живёте правильно, — они вновь начинали словесно-идеологическую перепалку, состоящих из колкостей, понимании ценности и полезности жизни и здравого смысла в мнении друг друга.

— Формулы по правильности жизни не выведены. Это неразрешимая задача.

— Социопат.

— Ты оскорбляешь, когда не находишь иных слов. Я разгадал твоё поведение.

— Не нужно меня разгадывать, — Анастасия закатила глаза и пошла вперёд, вновь хмурая и видевшая перед собой пирамиды трупов. Бесчеловечно. Гармонично? Угробить столько народу. Но… ей по большему счёту было всё равно. — Выживают сильнейшие и приспособленные, а разочарование…, — пускай люди разочаровываются. Это полезно. Она тоже много раза разочаровывалась.

Вряд ли бы виртуальный друг и искусственный друг выходил бы целых два раза и был близко, играя мимикой, интонацией. Однобокий, да. Помог преодолеть разочарованность. Живой. И по венам его течёт кровь, пульсирует и бьётся горячее сердце. Существо, которое повышает её пульс и заставляет краснеть.

Падают лепестки сакуры в урбанизированном городе, дома которого не захватить одним взглядом, в котором одиночество ощущается гораздо острее, чем в душной и пыльной Индии. Здесь также есть бедность и богатство, одиночество и страсти, свои пороки и достоинства. Всё, как везде. Только более автоматизировано.

— Почему ты не мог появиться прямо перед ключом? — когда они обошли ещё одну улицу.

— Разница в масштабе. Ключ слишком маленький для планеты.

Они были уже на достаточном расстоянии от центра. В обычном жилом квартале со зданиями, с натыканными квартирками, в которых крутились и не тужили люди семьями. Они поднялись под удивлённые взгляды японцев на нужный этаж, оказались у небольшой квартирки.

— А случайно это не подстава?

— Почему?

— Ты говорил, здесь концентрация энергии.

— Стоит проверить, — и после слов мужчины Анастасия нажала на звонок. Скрежет. Тишина. Трое напряглись. Замерли в ожидающей стойке.

Глава 40. «Япония. Часть вторая»

Такаширо Кейто был тем, кто никогда не высовывался, всегда отличался особой усидчивостью и исполнительности. У него не было девушки, друзей. Он был слаб, малодушен, ходил на собеседования, как в туалет, искал работу, вечером подрабатывал скромным парнишкой со слегка красивым лицом. Был худ. Амбициозен. И не талантлив. Среднестатистический человек — лишний винтик на этой планете, поедающий лапшу быстрого приготовления, пьющий лекарство от изжоги, выскребающий деньги на аренду и не желающий возвращаться в родной тихий городок, который был проклят бесперспективностью и отсутствием работы. Услышав данную характеристику, можно сделать небольшой вывод — у него были очень строгие родители, прочащие ему лучшее будущее, лучший университет, требующие содержать под конец жизни.

Такаширо Кейто не хотел такой жизни. Не видя жизни кроме учебников и теории, оказавшись в Токио, познал тайный развратный мир, пробудивший все животные инстинкты. С надломленной социализацией, со сдавленной волей и отсутствием выбором перед грозной матерью, горбящейся на полях, попрекающей курицей по праздникам за плохие отметки, он вырос, ненавидя. Скрывал маниакальное-депрессивное расстройство, разочарование жизнью за строчением озлобленных комментариях идолам, актёрам, видя, какие дома они могут себе позволить, всего лишь «прокривляв» лицом. Спокойный снаружи, ядовитый внутри.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он был осторожен. Был напуган огромным миром, которому оказался не нужен.

Он гулял даже в лесу самоубийц.

Он находился даже под ногами властных женщин, платящих ему, облизывающего каблуки, жёсткие пахнущие ступни, чтобы оплатить аренду и не оказаться на улице. Однако с каждым месяцем становилось лишь хуже, ступни из женских превращались в потные, мужские.