Старовер - Ольга Крючкова

Четвёртого января 1920 года Колчак подписал указ о сложении с себя полномочий Верховного правителя. В этот же день начальник Иркутского гарнизона генерал-майор Сычев спешно с частью военных покинул город. Правительство фактически оказалось брошенным на произвол судьбы. После того как к двум часам утра пятого января Иркутск был занят войсками Народно-революционной армии, к которой присоединились 54-й полк и казачьи части, власть в городе перешла к эсерам.

Полковник Уордер, командующий Йоркширским батальоном получил приказ от генерала Нокса: немедленно покинуть станцию Нижнеудинск с идущими в направление Иркутска чехословацкими эшелонами.

Уордер понимал: это конец. Верховный правитель уже сложил с себя все полномочия и со дня на день его могут арестовать в угоду эсерам. Однако английский полковник заботился о вверенных ему бойцах и не намеревался обрести своё последнее пристанище в дикой, раздираемой внутренними распрями России.

Он нанёс визит адмиралу и показал телеграмму, полученную от генерала Нокса. Адмирал внимательно её прочитал, английским языком он владел превосходно.

– Что ж полковник, вы – английский офицер и должны выполнять приказы своего начальства. Я лишь могу поблагодарить вас за верную службу. В теперешнем положении вы ничем мне не поможете.

Уордер «взял под козырёк» и, круто развернувшись, покинул салон адмирала. На следующий день на станции Нижнеудинск не осталось ни одного йоркширца.

…Эсеры покуда не определились: что же делать с бывшим Верховным правителем? Воспользовавшись временным затишьем, Колчак решил пойти испытанным путём и погрузить хотя бы часть золота на сани и переправить его в Забайкалье к атаману Семёнову[62]. Решение адмирала оказалось своевременным, ибо он вскоре получил телеграмму от генерала Жанена. В ней генерал в завуалированной форме сообщал, что золотые эшелоны должны достаться союзникам, это послужит пропуском легионеров через заблокированный Забайкальский тоннель.

На что адмирал ответил: «Союзникам я больше не верю. И лучше передам золото большевикам…»

Этими словами адмирал фактически подписал себе смертный приговор.

…Времени терять было нельзя. Адмирал понимал: он уже официально сложил с себя обязанности в пользу генерала Деникина и с минуты на минуту может окончательно утратить контроль над золотом. Союзники попросту завладеют золотыми эшелонами, перегонят их во Владивосток, а там поделят его на части.

По сведениям полковника Удинцова чехи, завладевшие паровозами, покидали Нижнеудинск с карманами полными золота. Многие из них охраняли золотые эшелоны от самого Омска.

Два золотых эшелона без паровозов (отобранных чехам для собственной эвакуации) стояли на запасных путях Нижнеудинска. Адмирал решил воспользоваться разбродом, царившим у чехов, и разгрузить хотя бы один вагон. Однако возникал другой вопрос: как в такой обстановке найти сани с лошадьми?

Выручил полковник Удинцов. Он провёл ревизию золотых эшелонов вкупе с чиновниками, которые их сопровождали, и обнаружил, что чехи самовольно вскрыли несколько ящиков золота, которые и расхитили. Удинцов настоял, чтобы адмирал дал разрешение вскрыть ещё один ящик. На это золото полковник намеревался закупить у местных жителей сани с лошадьми и провизию в кратчайшие сроки. Ибо бумажные купюры Сибирской директории окончательно потеряли ценность.

Полковнику удалось добыть десять запряжённых саней. Оставшиеся в Нижнеудинске сочувствующие чехи, были и такие, помогли колчаковцам разгрузить вагон и погрузить ящики с золотом на сани.

Обоз под командованием полковника Удинцова покинул Нижнеудинск. Сам же адмирал отверг возможность бегства в чехословацком эшелоне в шинели простого рядового, считая это унизительным и недостойным русского офицера, и остался дожидаться решения своей участи. Он надеялся на скорый приход частей генерала Каппеля.

Но, увы, каппелевцы в этот момент подходили к Красноярску, а до Нижнеудинска было слишком далеко.

Адмирал фактически остался один. Лишь госпожа Тимирёва, и председатель совета министров Пепеляев поддерживали его в трудную минуту.

Зима 1919–1920 года. Ледяной поход

Армия уже несуществующей Сибирской директории продолжала свой крестный путь. Её взоры были обращены к Красноярску, где измученных людей, наконец, ожидал заслуженный отдых. Однако генерал Каппель получил страшную весть: генерал Зиневич, удерживавший город, оказался предателем и перешёл на сторону красных.

Высшие военные чины штабы собрались в салоне-вагоне Каппеля. Главнокомандующий пребывал в подавленном состоянии. Его надежды предоставить измученной армии отдых в Красноярске рухнул. Он стоял спиной ко всем и отрешённо смотрел в окно.

Офицеры, затаив дыхание, смотрели на Главкома. Ведь, по словам адмирала, лишь на Каппеля была вся надежда.

Наконец, генерал усилием воли взял себя в руки, отошёл от окна, сел на стул и негромко, но твёрдо сказал:

– Мы должны идти вперёд. Красноярск нельзя воспринимать, как не гибель, это одна из страниц борьбы. Скажу больше: потеря города – тяжелый экзамен, выдержат который только сильные и верные. Но они будут продолжать борьбу. Слабые покинут наши ряды. Крепкие пойдут со мной – и я спасу, или погибну с ними! Мы должны прорваться! – Голос его зазвенел. – Вы поняли?! Мы должны прорваться!!!

Поручик Бржозовский, молодой адъютант Каппеля, порывисто вскочил и воскликнул:

– Прорвемся, ваше превосходительство! Обязательно прорвемся!

На подступах к Красноярску Главкому стало известно, что власть в городе уже перешла к большевикам, а генерал Зиневич арестован и посажен в тюрьму. Каппелевцы в целях отвлекающего манёвра предприняли слабую атаку на город.

Всем слабым, больным и не желавшим бороться с врагом Каппель предоставил возможность оставить армию и уйти в Красноярск. Этим воспользовались многие – в первую очередь женщины, дети и жертвы благородных союзников, заботу о которых были вынуждены на себя принять каппелевцы. Однако вера многих беженцев в благородство Каппеля было непоколебимым. И они решили разделить участь армии до конца.

Силы Каппеля обходили город с двух сторон. Сам Главком покинул свой эшелон, ибо движение его дальше не представлялось возможным – красные перекрыли железнодорожные пути. Через несколько минут поезд оказался в руках красных передовых частей. Офицеры штаба к тому моменту успели его благополучно покинуть. По иронии судьбы поручик Бржозовский, старший адъютант Главкома, попал в плен.

В ночном мраке остатки полуживой армии с огромным обозом больных, раненых, детей, женщин обходили Красноярск, постоянно отбиваясь от высланных им наперерез красных частей, превосходящих их многократно. Но Господь был на стороне каппелевцев и они прорвались, в который раз совершив невозможное.

В небольшой деревне Чистоостровской Каппель созвал военный совет. Положение армии оказалось тяжёлым – железная дорога была захвачена большевиками. Поэтому на совете приняли решение: продолжить путь по льду замерзшего Енисея.

Каппелевцы с огромным трудом преодолели Енисей и вышли к реке Кан. И снова Каппель собрал совет. На этот раз мнения разделились. Главком считал: нужно двигаться по реке Канн. Однако противники его настаивали: безопаснее отойти на север по Енисею вплоть до города Енисейска, а оттуда маршем по Ангаре идти к Байкалу под крыло к генералу Семёнову в Забайкалье.

Путь по Енисею растянулся бы почти на тысячу вёрст. И главком считал, что люди не выдержат такой нагрузки. Тем паче, что тамошние места практически безлюдны и потому вопрос с провиантом будет решить невозможно.

Однако споры высших чинов разгорелись с новой силой. И потому Каппель принял решение: Барнаульский полк и несколько частей пойдут по Енисею. Каппель же с оставшейся частью намеревался отправиться в поход по Кану.

Река Кан оказалась наредкость коварной. Главком, спешившийся с коня, обутый в бурочные сапоги, вместе со своими бойцами месил ногами глубокий пушистый снег и вдруг неожиданно по пояс провалился в ледяную воду.

К нему на помощь подоспел ротмистр Бекетов и несколько человек из его эскадрона. Они буквально вынули генерала из полыньи. Промокшие бурки тотчас отяжелели…

Бекетов взглянул на промокшего до пояса Главкома и сказал:

– Ваше превосходительство, вам бы переодеться. Так и застудиться недолго. А бойцам вы нужны сильным и здоровым.

Каппель, превозмогая дрожь, ответил своему подчинённому и в бытность молодости другу:

– Ничего страшного, ротмистр. Как-нибудь просохну… Времени нет, чтобы его терять понапрасну…

Так генерал в промокших бурках и шинели сел в седло. А спустя несколько минут мокрые бурки покрылись пленкой льда и, словно тиски сжали ноги генерала. О том, что бурки примёрзли к ногам, Каппель никому не сказал и продолжил путь впереди своих частей.