Бриллиантовый джокер - Сергей Соболев

Услышав приглушенные звуки работающих автомобильных движков, Маожонас включил камеру и навел ее на лесной прогал. Как раз вовремя: из леса, следуя по грунтовке к хутору, показался темно-синий внедорожник… За ним, держась почти вплотную, на открытый участок перед изгородью вымахнули еще два транспорта… вишневого окраса джип и — идущий замыкающим — глянцево-серый Lendrover. Проезд к хутору с этой стороны свободен, ни тебе ограды, ни ворот… Судя по всему, братва была на все сто уверена, что им удастся застать нынешних обитателей хутора врасплох. Иначе они оставили бы свои транспорты на опушке леса и далее передвигались скрытно, пешим порядком…

Один из внедорожников остановился с тыльной стороны сарая. Из салона шустро выскочили трое бойцов, — у каждого при себе «помпа»! Они заняли позиции возле баньки (из высокой, сложенной из кирпича трубы которой заметно курится дымок)… Двое из них, расположившись всего в шагах пяти-шести от строения, направили ружья на дверь бани. Их третий товарищ, тем временем, децал пригнувшись, переметнулся к срубу и присел под единственным окошком…

Второй джип, заложив дугу на подворье, остановился у торца крестьянского дома. Из него тоже выскочили трое крепких ребятишек с помповыми ружьями. Двое из этой компании двинулись к крылечку с резным навесом, чтобы действовать, в случ-чего, через «парадный» вход, третий, обойдя дом с другой стороны, затаился под окнами.

Lendrover вьехал на подворье последним. Его водитель также припарковал транспорт на поросшей молодой травкой площадке возле торца хуторского дома. Из джипа сначала выбрались наружу двое охранников. Следом показались и Лапа с Кривым (который — по обыкновению — опирался на трость с набалдашником из темно-зеленого янтаря…

Один из боевиков заглянул в окошко бани. Стекло слегка запотело, поэтому он — особо не опасаясь, что его обнаружат — провел перчаткой по стеклу, а затем вновь приклеился носом к стеклу…

Предбанник был освещен довольно тусклым светильником. Боец увидел прямоугольной формы стол, на котором стоит упаковка баночного пива, несколько одноразовых стаканчиков и переносной магнитофон. Белые пластиковые кресла, всего их четыре штуки. В одном — спиной к окну — сидит, чуть ссутулившись, какой-то чел с наброшенной на плечи простыней… на голове у него, кажется, панамка.. То ли задумался о чем-то своем, сермяжном, то ли расслаблено ловит кайф после посещения парной… Отчетливо слышны звуки музыки… даже слова разухабистого шлягера можно разобрать: «Ха-ра-шо!.. все будет ха-ра-шо!.. все будет ха-ра-шо… я это зна-аюю!..» На крючках, вбитых в стену, висят чьи-то шмотки: спортивные брюки… шорты… майка… женский халат… На полу составлена обувь: сандалии… кроссовки… Две пары «вьетнамок», одна из которых пришлась бы в пору самому Гулливеру, аккуратно поставлены на коврике возле двери, ведущей в парную… Значит, двое находятся в парной, включая «телку». Еще один расслабляется в предбаннике. Итого — трое… что и требовалось доказать!..

Остальные боевкики тоже не щелкали хлебалом, а резко взялисьза дело. Двое братишек попытались пройти прямо в дом, но внешняя дверь — она была довольно крепкой на вид, плечом такую не выставишь — оказалась запертой. На амбарный замок. Ну что ж, сбивать замок пока нет нужды: в окна хорошо просматривается накрытый в горнице стол (детективы, видать, собирались после баньки посидеть за столом, децал выпить и перекусить). Еще одна дверь — на летней половине — тоже оказалась запертой, но не навесной замок, а уже изнутри. В самом доме, по-видимому, никого не было. В противном случае уже кто-нибудь показался бы, напременно вышел, услышав шум движков вьехавших на хутор машин…

Получив соответствующий доклад, Лапа и Кривой вышли из-за джипа, который они временно использовали в качестве возможного укрытия.

— Я чё-то не понял, — прогнусавил Лапа. — А где, млин, наша разведка? Наверное, с другой стороны подворья засели?

В этот момент к ним от баньки перебежал один из боевиков.

— Они там… в бане!

— Все трое? — спросил Кривой. — Точно?

— Ну да! Один сидит в предбаннике… его видно… остальные двое… включая телку — в парной!

На лице Кривого появилась зловещая ухмылка. Все для них складывается как нельзя лучше…

— А ну-ка выкурите их из бани… нах! Токо учтите, братва… они п о к а нам нужны живыми!..

Слон до этого момента не брался за оружие: он снимал происходящее на компактную видеокамеру «Сони». Вот, наконец, показались авторитетные товарищи — Лапа и Кривой. Хитрованы, однако: чтобы не подставляться под выстрелы, — а вдруг засевшие в баньке люди кроме веников и пива имеют при себе и стволы — они заняли позицию у торца каменного сарая. Если вдруг затеется пальба, можно схорониться за угол… Ну а так, отсюда баньку видно, как на ладони… отличное зрительское место для VIP-персон.

Лапинского и Кривого по-прежнему опекают двое крепких мужиков, вооруженных помповыми ружьями. Еще двое братишек — они передвигались без опаски, в полный рост — только что показались от угла дома усадьбы. Зайдя чуть влево, миновали теплицу и заняли позицию возле колодца с навесом… У этих — дробовики… серьезное, вобщем-то, оружие…

Лапа, высунувшись из-за угла сарая, жестами дал знать «группе захвата», что пора начинать. Боец, засевший под окном, — единственный, на ком была надета «распаузка» поверх броника — достал из кармашка некий предмет, — граната?! — с явственно видимыми «пупырышками» на верхней полусфере. Он снял пластиковую заглушку и вставил запал. Показал четыре пальца — четыре секунды до взрыва. Привстав, саданул локтем в стекло… Вырвал чеку! Тут же — в пустую, уже без стекла, четвертинку рамы — забросил «яичко» внутрь предбанника!.. После чего резко отскочил… и даже успел — до взрыва — переместиться за угол, туда,где глухая, без окон и дверей, стена…

Эффект получился очень даже впечатляющим. Во-первых, «хлопок» оказался столь громким, звонко-оглушающим, что у некоторых расположившихся неподалеку от «обьекта» бролюкасов на какое-то время подзаложило уши. Во-вторых, внутри предбанника на какие-то доли секунды полыхнула дьявольски яркая вспышка… рама вылетела прочь вместе с остатками стекол… дверь, вышибленная динамическим ударом изнутри, едва удержалась на петлях, да так и осталась висеть кособоко, в полуоткрытом состоянии…

Выждав небольшую паузу, — показавшуюся Мажонасу, засевшему на чердаке дома и снимавшему на камеру это форменное безобразие, целой вечностью — в сруб через обнажившийся дверной проем ринулись поочередно двое бойцов, вооруженных помповыми ружьями!..

Ба-бах! — тот, что заскочил в сруб первым, саданул с — порога — в потолок! Дым, вонь, ни хрена не видать!! Опять — ба-бах! — это второй боец опробовал ружье, засадив заряд в воздух над головой… Для пущего устрашения, ясный перец! Это после такого-то «феерверка»?! Ну полные… конченные придурки!..

От сруба послышался густой мат-перемат… В пустой оконный проем вылетел какой-то предмет, напоминающий то ли резиновый мяч, то человеческую голову… ага!.. это они нашли «бестолковку» манекена, который — прикинутый соответственно — изображал по ходу мизансцены одного из «банщиков»… Лапа и Кривой, а также их «отбойщики», осмелев, вышли из-за сарая на открытое пространство — они, наверное, ждали, когда отправленные на штурм бойцы выволокут из бани борзых «детективов». Вся троица «пленных» — по идее — должны себя сейчас ощущать примерно также, как караси, которых взрыв брошенной в пруд динамитной шашки — ну или гранаты — оглушил и поднял с илистого дна на поверхность…

На лице у Слона появилась плотоядная усмешка. Камера отложена в сторону. Пулемет, наоборот, перемещен к амбразуре и установлен на сошки. В чердачное окно выглянуло удлиненное пламегасителем рыльце ДПМ. Римас перещелкнул флажок предохранителя. Обжал пистолетную рукоять; навел на цель и мягко нажал на спуск…

Когда с чердака вдруг прогрохотала пулеметная очередь, для братвы это было все равно, что гром с ясного неба!

Слон дал пристрелочную очередь, стеганув поверх голов собравшейся здесь братии. И угодил, надо сказать, аккурат в крышу злосчастной баньки: оттуда вниз, на головы опешивших «бролюкасов», посыпались осколки выбитой пулями черепицы…

— А ну, сдавайся, братва!! — проорал он сверху. — Бросай оружие… если кому жизнь дорога!!!

Не дожидаясь, пока эта публика очнется, пока кто-нибудь из них выйдет из столбняка и шмальнет по нему, Слон выпустил вторую очередь… теперь строчка пролегла всего в метре или полутора от ног ближайшего бролюкаса из той группы, где были Лапинский и Кривой… Кто-то из них инстинктивно закрыл лицо локтем… кто-то просто отшатнулся… а один из отбойщиков попытался было метнуться влево, за теплицу…

— Сдавайтесь, млин! Все, братва… капут!.. руки до горы, мать вашу!!!