Ноктюрны (сборник) - Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк

class="p1">Гуляя по аллее, Варвара Ивановна невольно пожалела свое «маленькое человечество», как называл Павел Васильич детей. Как бы они бегали и веселились, а теперь бедняжки томятся в классе, еще полные деревенских летних впечатлений. Это первый житейский холодок, который служит только предвестником последующих испытаний.

Варвара Ивановна зашла в беседку и долго любовалась открывавшимся отсюда видом. Дача стояла на горе, а сейчас под ней, на берегу реки, рассыпались деревенские избы, за рекой поднимался уступами крутой берег. Благодаря светлому осеннему воздуху, все мелочи широкой картины вырезывались особенно отчетливо. Варвара Ивановна не была в беседке уже с неделю и с грустью заметила, что за это время березы на горе уже пожелтели.

«Да, вот и лист желтеет», – подумала про себя Варвара Ивановна и вздохнула по неизвестной причине.

II

«Собственная дача» была мечтой всей жизни для Говоровых, и эта мечта наконец осуществилась. Они гордились этой собственной дачей и даже как будто стеснялись немного перед знакомыми, у которых не было собственной дачи. Ведь это такое счастье, а всякое счастье эгоистично по своей природе.

Раздумавшись на эту тему, Варвара Ивановна припомнила одно обстоятельство, которое время от времени отравляло ей чувство собственности. Дело в том, что «собственная дача» была приобретена по случаю. Говоровы уже несколько лет откладывали понемногу деньги на «монрепо», приценивались и составляли планы будущего уютного уголка, а кстати просматривали появлявшиеся в газетах объявления о продававшихся имениях, где их внимание особенно привлекали такие ремарки, как «случайно», «за отъездом», «быстро» и т. д. Между прочим, они наткнулись на таинственное объявление, гласившее, что продается отличная барская дача «совершенно случайно». Последняя фраза их заинтриговала. Будущие собственники уже испытывали припадки легкой наживы, в чем не сознавались даже самим себе.

– Ого, совершенно случайно, – вслух думал Павел Васильич. – Нужно будет посмотреть. Какой-нибудь прогоревший барин или замотавшийся маменькин сынок. Бывает… Сейчас видно по фразировке: совершенно случайно.

Не теряя дорогого времени, Говоров отправился по газетному адресу навести необходимые справки. Оказалось, что автор публикации, Владимир Гаврилыч Чащин, проживает у себя в имении, т. е. на той собственной даче, от которой хотел избавиться. Пришлось ехать прямо на дачу. Действительность превзошла самые смелые планы, какими только задавались когда-нибудь Говоровы. Прекрасная дача, устроенная для себя, продавалась в буквальном смысле за полцены, так что Говорову сделалось даже немного совестно.

– Мне кажется, что этот господин не совсем того… – объяснял он жене, вернувшись из поездки.

– Именно?

– Да так… Представь себе, он точно ненавидит свою дачу, как можно ненавидеть только живое существо.

– А кто он такой?

– Бывший помещик… А теперь где-то служит. По всему видно, что человек получил прекрасное воспитание, все привычки порядочного человека, – одним словом, барин.

– Семейный?

– Кажется… А впрочем, ничего не могу сказать.

На этом пункте объяснения Говорова совершенно прекратились. Он ничего не мог ответить толком, и Варваре Ивановне приходилось, догадываться уже самой. Ну, конечно, женатый – как же иначе? Разве холостые устраивают для себя дачи? Само собой понятно, а Павел Васильич просто рохля, как все мужчины. Впрочем, могла быть и не жена, а какая-нибудь «особа», что при нынешней испорченности встречается нередко.

– А нам-то какое дело?! – рассердился Говоров задним числом. – Ну какое мне дело, была у Чащина жена или любовница, или черт знает кто?

– Все-таки…

– Ах, отстань, ради Бога!..

Супруги даже немного поссорились по этому поводу, причем Павел Васильич, по необъяснимой логике, оказался неисправимым эгоистом. Варвара Ивановна серьезно обиделась на него.

Дело с покупкой дачи совершилось необыкновенно быстро, так что первое время Говоровы даже удивлялись, что у них есть собственная дача. Всю жизнь прожили по чужим углам, а тут сразу собственники. В течение первого лета это чувство не оставляло их, и они любили разговаривать на эту тему.

Лично для Варвары Ивановны приобретение дачи было связано с одним неприятным эпизодом, о котором она вспомнила именно сегодня. Когда они заканчивали устройство нового гнезда по своему вкусу, в одно прекрасное утро к даче подъехал дорожный экипаж, из которого выскочил полный мужчина с великолепной окладистой русой бородой. Он позвонил у калитки и долго о чем-то разговаривал с садовником, заменявшим дворника. Варвара Ивановна случайно выглянула в окно и обомлела от ужаса. Это был он, Аркадий Степаныч Мухин, которого она считала уже несуществующим. Это была ужасная минута…

На беду, Павел Васильич гулял в саду и тоже вышел на звонок.

Произошел приблизительно такой диалог.

– Как жаль, что я опоздал, – говорил приезжий. – Я летел из-за границы, чтобы купить эту дачу… да. А этот сумасшедший уже успел ее продать. Не мог подождать какого-нибудь месяца, а еще приятель. Совершенно сумасшедший…

Повинуясь безотчетному движению, Варвара Ивановна вышла тоже к калитке. Мухин посмотрел на нее прищуренными глазами и проговорил:

– Если не ошибаюсь, мы с вами встречались, Варвара… Варвара Ивановна.

– Да… Бывают приятные неожиданности…

Она ответила с спокойной улыбкой, не изменив себе ни одним звуком, ни одним движением. Павел Васильич в качестве нового проприетера счел долгом пригласить гостя позавтракать, а тот имел нахальство принять это приглашение. Боже мой, каких ужасных два часа провела Варвара Ивановна… она все время была как на иголках и прибегла к самому решительному средству, к которому женщины иногда обращаются в критическую минуту. На сцену появились дети. Они смотрели на гостя своими удивленными детскими глазками и ничего не понимали, а Варвара Ивановна точно защищалась ими. Гость, кажется, понял это и несколько раз повторил:

– Какие милые детки…

– А вы по-прежнему живете бобылем?

– О, да… Семейное счастье – удел избранников, а я давно уже вышел в тираж.

III

До завтрака оставался целый час. Успели перебрать всех старых общих знакомых, а время точно остановилось. Гость иногда отвечал рассеянно, занятый какими-то своими мыслями. Наконец он проговорился.

– Знаете, на этой даче разыгралась тяжелая семейная драма… Теперь дело прошлое, и я могу говорить. У вашего предшественника была премилая жена… Ее звали Верой Федоровной. Это была совсем особенная женщина… как сказать… со стороны она могла показаться даже странной. Да… Я ее называл экзальтированной идеалисткой. Знаете, есть такие особенные натуры, не умеющие приспособляться… Чащины слыли за счастливую парочку, хотя… Кто может проникнуть в глубину женской души и сказать, что вот эта женщина меня любит? Я бы, по крайней мере, из чувства самосохранения никогда не позволил себе этого сказать… Вера Федоровна очень мило играла на рояле… пела… вообще обладала целым рядом тех маленьких женских талантов, какие скрашивают жизнь. Я думаю, что ее главное несчастье заключалось в том, что у нее не было детей. Может