Пламенная нежность - Дженнифер Маккуистон

От этих слов сердце Джулианы на мгновение перестало биться. Боже святый: неужели кто-то и в это верит? Патрик все одиннадцать месяцев пробыл в Шотландии, к Йоркширу даже не приближался… он просто физически не мог умертвить отца!

Однако это вовсе не означало, что все остальные так считают. Более того, в своем желании уничтожить Патрика некоторые были готовы отринуть элементарную логику!

– Я прошу вас всех разойтись по своим комнатам, – сдерживая ярость, спокойно произнесла Джулиана. – Мистер Питерс, прошу, чтобы завтрак подали нынче попозже – в одиннадцать. Принимая во внимание все тревоги нынешнего утра, полагаю, такая задержка будет вполне уместна.

Питерс склонил голову:

– Разумеется, миледи. Будет исполнено.

Джулиана взглянула на матушку Патрика. Невозможно было угадать, что стало причиной ее смертельной бледности – волнение за Патрика или злость на Джулиану за то, что та, никого не спросясь, взяла бразды правления в свои руки.

– Вы выглядите утомленной. – Джулиана стиснула руку старшей леди Хавершем. Ее ладонь была холодна и влажна, особенно в сравнении с горячей ладошкой Джулианы, под кожей которой сейчас словно пробегало невидимое пламя. – Я могу что-то сделать для вас?

Джулиана была готова к тому, что свекровь закричит на нее: «Вы уже вполне достаточно сделали, дорогая!» В конце концов, в том, что случилось, есть изрядная доля ее вины. Однако карие глаза свекрови, так похожие на сыновьи, устремились на Джулиану со странной теплотой:

– Нет. Ты прекрасно справляешься. Так и должно быть. Знаю, ты тревожишься о моем сыне, и он о тебе беспокоится. И я благодарна тебе – больше, чем ты даже подозреваешь. Просто помоги нам, пожалуйста. Помоги ему…

Джулиана тотчас ощутила бремя этого безграничного доверия. Патрик не счел нужным объяснить домашним причины своей женитьбы – впрочем, так же как и самой Джулиане, но он нежно любил свою семью. Покой и благоденствие домашних значили для него необычайно много. Ведь он и женился-то на ней ради их спасения! И как бы Патрик ни относился к жене, и что бы она ни чувствовала к нему, сейчас Джулиана отчетливо понимала: она не успокоится до тех самых пор, пока не исправит все то, что стряслось с этими людьми по ее вине!

– Я это сделаю, – твердо сказала она, глядя в глаза свекрови. – Клянусь вам.

Когда свекровь, пошатываясь, стала подниматься по лестнице, Джулиана вдруг заметила отца. Впервые он не вмешивался в ситуацию, молча наблюдая за тем, как его дочь властно отдает приказания… Она вспыхнула, предвкушая отцовский гнев. Однако виконт лишь спросил:

– Какие планы, Джулиана?

– Планы? – изумленно переспросила она.

– Полагаю, вы с Патриком обсуждали, что следует предпринять в случае его ареста?

Джулиана молчала, изумленная откровенным невмешательством отца в ситуацию, что ему было несвойственно. Строить планы она умела, пусть даже порой сперва начинала действовать, а уж потом соображала, что к чему. Если ее поездка в Шотландию на поиски Патрика была чистой воды прихотью, то о первом их вальсе этого сказать было нельзя. Эту эскападу Джулиана обдумывала несколько дней кряду. Да, она по натуре импульсивна, и ничего с этим не поделаешь, однако там, где дело касалось важных для нее материй, она могла быть заправским стратегом. Именно это сейчас и требовалось.

– Тетя Маргарет сказала, что Патрика подозревают также в убийстве старого графа. Это так?

Когда отец хмуро кивнул, сердечко Джулианы сжалось от ужаса, но она мужественно преодолела этот страх.

– Он просто не мог этого сделать, папа. Патрик одиннадцать месяцев пробыл в Шотландии. И есть свидетели, которые могут это подтвердить.

– Боюсь, эти свидетели понадобятся.

Мысль Джулианы лихорадочно заработала.

– Джеймс Маккензи отправился в Лондон, чтобы там уладить кое-какие дела Патрика. Он понадобится моему мужу в качестве адвоката, но также может выступить и в роли свидетеля. Теперь, когда Патрик арестован, нельзя терять ни минуты.

– Полагаю, ты считаешь, что мне следует поехать в Лондон и разыскать его? – Когда Джулиана молча кивнула, старый виконт погладил бородку и спросил: – Неужели Хавершем настолько важен для тебя, что ты готова остаться здесь без меня в такое время?

Перед внутренним взором Джулианы возникло, словно видение, вчерашнее объяснение с мужем. Но это длилось лишь мгновение, и с губ ее сорвалось решительное:

– Да!

Отец кивнул:

– Что ж, в таком случае я выезжаю незамедлительно. – Уже поднимаясь по лестнице, он хмуро усмехнулся: – Честно признаюсь, похоже, ты великолепно управишься тут и без меня.

Отцовская похвала и порадовала, и несказанно изумила Джулиану. Она направилась было в сторону кабинета, намереваясь написать письмо Джеймсу Маккензи, однако в изумлении остановилась. Оказывается, в холле она была не одна.

В отдалении, прислонившись к стене, стоял Джордж Уиллоуби, и вид у него был такой, словно его только что подняли с постели. Джулиана прижала руку к груди:

– О-о-о, мистер Уиллоуби! – Но когда молодой человек выразительно поднял бровь, она поправилась: – То есть Джордж… Вы напугали меня.

Уиллоуби лениво выпрямился:

– Как вы справитесь, Джулиана? Искренне сожалею, что Хавершем вынудил всех нас через это пройти. Верно ли я понял, что и ваш батюшка уезжает из поместья? И вы остаетесь тут одна, всеми покинутая…

Джулиана моргнула:

– Но я вовсе не одинока здесь! Тут и мистер Питерс, и вдовствующая графиня, и вся семья – и обо всех них следует позаботиться. – Она сжала пальцами виски, мечтая лишь о том, чтобы Уиллоуби провалился сквозь землю. – У меня все в порядке, Джордж, уверяю вас.

Однако кузен Патрика не трогался с места. Он задумчиво озирал Джулиану, словно не веря ее словам.

– До завтрака у нас еще по меньшей мере три часа. И я намерен провести их, утешая вас.

– Утешая меня? – округлила глаза Джулиана.

– А еще спешу предложить вам свои услуги, – невозмутимо продолжил Уиллоуби. – Вы должны знать – я сделаю для вас все что угодно!

Джулиана с трудом подавила раздражение. Может быть, осчастливить его неким малозначительным поручением? Или сперва потребовать, чтобы он отправился в спальню и прилично оделся? Впрочем, она понимала, что так запросто она от Джорджа не отделается. К тому же молодой человек отличался редким обаянием и прекрасно ориентировался в Соммерсби, так что, возможно, и сгодился бы на кое-что серьезное…

– Вы можете проследить, чтобы гости ни в чем не нуждались? – Джулиана ослепительно улыбнулась, и судя по тому, как тотчас мистер Уиллоуби подобрался, это сработало. – Патрик хотел, чтобы они оставались столько, сколько пожелают, а я… признаюсь честно, мне трудно сейчас играть роль хлебосольной хозяйки.

– Ну разумеется, Джулиана! – Джордж произнес ее имя почти благоговейно, и его ровные белые зубы ослепительно блеснули в полуулыбке. – Это самое ничтожное, что я могу для вас сделать. Я всецело в вашем распоряжении.

Джулиане вдруг сделалось не по себе – так бывает, когда направление ветра неуловимо меняется. Что-то встревожило ее. Но сейчас ей нужно было всецело сосредоточиться на спасении Патрика, а не думать о том, что делать с молчаливым обожателем в лице Джорджа Уиллоуби. Она мягко ему улыбнулась, от души надеясь, что порученное кузену дело хотя бы на какое-то время освободит ее от его навязчивого присутствия.

– Ну что, хватит тебе для начала, Хавершем?

Голос Джонатана Блайта проник в сознание Патрика сквозь вязкий красный туман, возвращая его к действительности.

Приоткрыв глаза, он увидел влажные каменные стены тюремной камеры. Стойкий запах мочи напомнил об ином, куда более прозаическом назначении помещения – чиппингтонские кутилы зачастую отсыпались здесь после попоек. Черт подери, да и сам Патрик провел здесь собственный шестнадцатый день рождения – виной тому отчасти послужили подстрекательства кутилы Эрика, а еще то, что хозяин трактира не счел возможным в чем-либо отказать отпрыскам графа. Но сегодня камера, которую он помнил с юности, использовалась по иному, куда более важному назначению.

Патрик сплюнул кровавый сгусток на замызганный пол. В голове у него еще стоял звон от последней увесистой затрещины, которой угостил его Блайт. Привязанный веревками к стулу, он был совершенно беспомощен, а кузен беззастенчиво использовал его в качестве боксерской груши. В честном бою Патрик, разумеется, легко одержал бы над ним верх, ведь в Кембридже он учился не только наукам…

Но сейчас он не в Кембридже и это вовсе не честное единоборство.

И все же Патрик ничуть не сожалел о своем аресте. Сдаваясь без сопротивления, он преследовал главную цель – чтобы его яростный кузен, размахивающий заряженным револьвером, убрался прочь из Соммерсби. И теперь Патрику оставалось лишь дожидаться Маккензи, а еще молиться, чтобы Блайт окончательно не потерял рассудок.