Фарьябский дневник - Виктор Носатов

– Это шошка?

– Нет, это баранина, – взял грех на душу Некрасов.

Афганцы, посовещавшись на своем языке, категорически отказались от тушенки. Наверное, что-то заподозрили, заметив, что «шурави» почему-то замешкался, вынимая банки.

Видя это, Некрасов наскреб по своим карманам оставшиеся от командировки афгани и отправил одного из афганцев в военторговский магазин за продуктами. Но там ничего, кроме минеральной воды, не было. Так что ужинать пришлось минералкой и лепешками.

Прошел день, настал второй, и оголодавшие афганцы, забыв запреты, уже уминали тушенку, не обращая никакого внимания на этикетки.

Через неделю командир полка прислал посыльного с радостной вестью, что перевал открыт.

На следующее утро кинопередвижка в ожидании погрузки стояла недалеко от взлетно-посадочной полосы. Плотно позавтракавшие афганцы, расположившись рядом с машиной, мирно дремали. Прошел час, другой, а вертолетов все не было и не было. Вместо них к взлетной полосе подрулили несколько МИГов, после короткого разбега они взмыли в небо и вскоре исчезли за горизонтом. Некрасов засмотрелся на полет этих грациозных и сильных машин, не заметив даже, когда одна из них успела атаковать кинопередвижку и нанести ей непоправимый урон. Летчики, прибежавшие на зов, увидев рассыпавшееся лобовое стекло машины, предположили, что, возможно, во время взлета от шасси самолета отскочил прилипший камешек. Они посоветовали отогнать кинопередвижку подальше, тем паче, что, по их сведениям, перевал был вновь окутан тучами.

И только на десятый день, загрузив кинопередвижку, вертолеты взяли курс на Меймене. Вот так эта знаменитая машина оказалась в провинциальном центре, а потом и у нас в мотоманевренной группе, доставив всем нам накануне операции истинную радость и блаженство от увиденного и прочувствованного.

Со своей кинопередвижкой Вячеслав Некрасов, порой без всякого сопровождения, неоднократно выезжал в самые отдаленные кишлаки, где демонстрировались советские, афганские, индийские и другие фильмы, которые население воспринимало с большим энтузиазмом. И что самое интересное, ни советника, ни экипаж этой боевой идеологической машины никто не трогал. Мало того, когда в каком-то отдаленном кишлаке, контролируемом местными боевиками, заказывали кинопередвижку, полевым командирам выдвигалось встречное условие – прекращение всяких боевых действий и обеспечение безопасности населения. Многие ради того, чтобы увидеть невиданное, на это соглашались.

Глава XXIII

28 марта – 2 апреля 1983 г. Туркменская ССР. Город Чаршанга

Несмотря на раннее утро, весь личный состав мотоманевренной группы высыпал из землянок, чтобы проводить нас на операцию. Перед посадкой в вертолеты подполковник Нестеров выступил с небольшой, но пламенной речью, напомнив еще раз, что всех нас с нетерпением ждут дома.

Сделав несколько кругов над Меймене, винтокрылые машины взяли курс на север. Под нами, куда не кинь взгляд, – горы да крутобокие холмы, склоны которых пестрят сгорбившимися спинами дехкан из близлежащих полуразрушенных кишлаков. Весенняя полевая страда, в отличие от страды военной, более привычна селянам, и потому люди, забыв все страхи, лишь время от времени бросая взгляды на пролетающие мимо боевые машины, продолжают заниматься своим древним и самым почетным – хлеборобским ремеслом.

До Чаршанги, места сосредоточения войск, участвующих в операции возмездия, долетели без приключений.

Чаршанга – это небольшой туркменский город, раскинувшийся на плоской, как стол, равнине недалеко от афганской границы.

Наше подразделение расположилось на территории пограничной комендатуры, в палатках. Пока бойцы наши обустраивались на новом месте, мы с майором Хорьковым направились в штаб погранкомендатуры за указаниями.

Полковник, один из руководителей операции, довел до нас обстановку, существующую на сопредельной афганской территории. В заключение он сказал, что операция идет уже полным ходом и что нам отводится лишь роль резерва.

– Быть в тридцатиминутной готовности к посадке на вертолеты, – заключил постановку задачи наш новый начальник.

– А как скоро мы можем понадобиться? – спросил я.

– Пока все идет по плану. А через два-три дня – видно будет. Так что ждите команды.

Откровенно говоря, у нас с майором Хорьковым особого желания участвовать в операции не было, только тоскливая перспектива надолго засесть в этой провинциальной азиатской дыре понуждала к рвению, с которым мы взялись за подготовку личного состава к предстоящим, в этом мы нисколько не сомневались, боям.

Небольшой, но уже неоднократно выручавший нас опыт подсказывал, что группу, скорее всего, будут использовать в качестве затычки в местах прорыва боевиков или в засаде. Поэтому необходимо было в первую очередь выбить у начальства побольше боеприпасов и найти пригодный для земляных работ шанцевый инструмент. В поисках тыловиков мы обошли всю комендатуру, но безрезультатно. Как это уже давно повелось, за редким исключением, они чаще всего появлялись в околовоенной полосе только при «раздаче пирогов», то бишь подарков и наград. Но, как говорится, нет худа без добра. В одном из темных коридоров погранкомендатуры я встретил своего однокурсника по Алма-Атинскому пограничному училищу – капитана Сергея Юдина. За семь лет со дня выпуска он мало чем изменился, похудел, правда, загорел тем самым афганским загаром, по которому местные в Союзе всегда отличали нас от остальных военных. Выгоревший камуфляж и видавшее виды кепи дополняли его бравый вид. После первых объятий и приветствий мы разговорились, вспомнили однокурсников, друзей.

Он только что прибыл из очередной операции с той стороны и спешил на доклад к начальству. Договорившись встретиться вечером, мы разошлись.

О десантно-штурмовой группе (ДШГ), которой командовал капитан Юдин, я слышал уже не раз. На двух или трех совместных операциях его заставы перекрывали труднодоступные перевалы, отрезая боевикам путь в горы. Помню, что в конце одной из таких операций, вопреки утверждению синоптиков, над горами низко нависли тучи, окутав собой позиции ДШГ. Вертолеты, естественно, не смогли снять с перевала десант, и Сергею пришлось организовывать круговую оборону.

В течение нескольких дней отбивалась группа от назойливых боевиков огнем и гранатами, отбрасывая их на исходные рубежи. Израненные, изголодавшиеся бойцы, видя уверенность и стойкость командира, своих позиций не покидали. И только когда почти полностью иссякли боеприпасы, немного распогодилось и ДШГ удалось с перевала снять.

И это, я знаю, далеко не единственная неординарная ситуация в боевой биографии Сергея Юдина, из которой он, как всегда, вышел с честью.