Покаяние. История Кейса Хейвуда - Меган Куин

Я шел, пока оба Диего и Блейн звали меня, но я игнорировал их. Я уходил не

потому, что мне сказали, что я самая большая трусиха. Я ушел потому, что Блейн сказал

все настолько верно

Это накрыло меня, как чертов удар по печени. Люди в моей жизни важны для

меня, и даже если я жил отлично от их образа жизни, это не означало, что я должен быть

мудаком с ними. Не они облажались. Они просто несчастливые души, которые имеют дело

с моей капризной задницей.

Размышляя над тем, что сказал Блейн, я шел по коридору к себе. Джетт и Голди

вышли из одной из комнат.

– Эй, – сказал я, когда они заметили меня.

– Ты куда? – спросил Джетт. Голди стояла рядом с ним, избегая зрительного

контакта со мной и вела себя вызывающе. Я не ожидал от нее меньшего.

– Могу я поговорить с вами двумя в своей комнате?

– Пытаешься сообразить на троих? – саркастично спросила Голди.

Стиснув зубы вместе, чтобы не ответить на ее остроумное замечание, я повел нас

в мою комнату, которая была все еще разрушена после моей пьяной выходки.

– Вижу ты прибрался, – сказала Голди, отпинывая что–то из моей одежды в

сторону.

Я поднял матрас с пола и небрежно положил его на каркас, потом запихнул его

на место. Это произойдет. Я указал на кровать и сказал:

– Сядьте.

Джетт был спокоен и собран, но Голди была готова плеваться дерьмом из своего

рта. Я видел это по ее глазам. Она готовилась к схватке. Ее руки заострились, а ногти

были готовы к броску.

– Я хочу извиниться.

– Самое время, – фыркнула Голди. – Знаешь, Кейс, ты не можешь вести себя, кк

придурок, когда тебе хочется только потому, что что–то произошло много лет назад. Это

полня фигня. Черт, да я потеряла своих родителей в Урагане Катарина, и ты не видишь

меня, ходящую со сморщенным членом между моих ног.

Джетт положил свою руку на ее бедро.

– Голди, дай ему сказать, и пожалуйста, никогда больше не говори, что у тебя

есть член. Визуализация – это перебор.

– Это потому что ты знаешь, что мой член будет больше твоего? – невозмутимо

спросила Голди.

– Даже если бы я хотел послушать, как ты выразилась, о том, что твой член

больше моего, думаю, мы должны свернуть этот разговор и послушать Кейса.

– Это потому, что я принимаю капсулы рыбьего жира, а ты отказываешься, –

ответила Голди, не признавая того, что предложил Джетт.

– Да, я слышал, что от рыбьего жира растут гигантские члены, – сообщил с

сарказмом Джетт, пощипывая свою переносицу. – Мы можем продолжить?

– Скажи это. Скажи, что мой член больше твоего.

– Твою мать, блядь, – разозлился Джетт. Я внутренне улыбался схватке. – Твой

член больше, Голди. Счастлива?

– Да, – сказала она с яркой улыбкой. Потом она повернулась ко мне, скрестила

ноги и указала жестом, чтобы я продолжал.

– Уверенны, что не хотите больше обсуждать размеры членов? – спросил я.

– Просто, блядь, сделай это, – ответил Джетт, чертовски разочарованный. Джетт

– доминирующий мужчина в каждом аспекте своей жизни, и находится рядом с такой

волевой и упрямой женщиной – забавно наблюдать за этим.

Небольшая улыбочка заняла свое место на моих губах от того, как уделала моего

друга его девушка.

Пока я собирался с мыслями, они терпеливо ждали, когда я заговорю. Всегда

будет настолько тяжело передать свои эмоции?

Скорее всего.

Глубоко вдохнув, я сказал:

– Извини, что всегда веду себя, как придурок с тобой, Голди. Ты должна понять,

что есть кое–что, что я сделал в прошлом…

– Стероиды? Я не верю в это, – перебила меня Голди. – Джетт, на самом деле…

– Голди, – строго сказал Джетт, затыкая ее.

– Джетт сделал что? – я смотрел на своего виноватого лучшего друга. Ни один из

них не говорил. Джетт избегал зрительного контакта, пока Голди покусывала нижнюю

губу, отлично понимая, что выпустила кота из мешка.

– Что ты сделал? – спросил я Джетта.

– Он ищет справедливости для тебя, – выплюнула Голди, хлопнув руками, как

будто рассказала самый большой секрет, который когда–либо слышала.

Раздражение закипало во мне.

– Почему ты, блядь, не можешь держаться подальше от моих дел, Джетт? Я

говорил тебе, мне плевать на свою боксерскую карьеру. Мне плевать на то, что делал

Джоно. Все кончено. Пора, блядь, двигаться дальше.

– В таком случае, тогда тебе, блядь, нужно двигаться дальше во всем, – возразил

Джетт, направляя на меня свой пристальный взгляд.

Глубоко вдохнув, я покачал головой.

– Ты знаешь, что я не могу двигаться дальше от этого.

– Есть что–то еще? – спросила Голди, разглядывая нас двоих. – В этом причина,

почему ты так отдалился от Лайлы?

Подкидывая ей версии, я кивнул.

– Голди, хочу, чтобы ты знала, что я уважаю нашу дружбу, но это единственное о

чем я не могу говорить с тобой, не потому что не хочу, а просто потому что не могу. Я не

хороший парень.

– Это всего одна ночь, – перебил Джетт. – Одна пьяная ошибка и не твоя вина.

Потерявшись в мыслях о том вечере, я сказал:

– Я потерял контроль, – я покачал головой от досады. – Я позволил ему

спровоцировать себя.

– Кому? – спросила Голди, наклонившись вперед.

– Черт, – пробормотал я, временно забыв, что здесь Голди. – Голди, ты можешь,

пожалуйста, просто принять мои извинения и не спрашивать меня снова? Я обещаю, что

приложу больше усилий, чтобы быть другом, когда вы рядом, но мне нужно, чтобы вы не

копались в моем прошлом. Пожалуйста, можете это сделать? Я просто хочу двигаться

дальше.

Это ложь, но ей необязательно об этом знать.

Она воспользовалась моментом, чтобы обдумать то, о чем просил ее, но после

некоторых размышлений, она согласилась и встала. Она подошла прямо ко мне и обняла за

мою талию. За ней я видел, как напрягся Джетт из–за интимного контакта, но потом

кивнул, тем самым гарантируя свое благословление. Я обнял девушку своего лучшего

друга, и, на мимолетное мгновение, я упивался чувством ее, прижимающейся ко мне.

Характерный аромат ванили и цитруса заполнил мои ноздри, когда Голди сжала меня

крепче. Невольно, я положил щеку на макушку ее головы и сжал ее так же крепко.

Однажды я признался в своей любви этой женщине. Однажды я спросил ее,

почему она выбрала Джетта. Однажды я мечтал, быть тем, кто обнимает ее, но теперь,

хоть она и вызывала незначительное желание во мне, оно было ничем в сравнении с тем,