Луна - Солнце мертвых - Юрий Кургузов

В дальнем конце коридора мелькнула темная фигурка, и изображение тотчас приблизилось, так, будто я приставил к глазам бинокль. Женщина… Мы видели ее со спины, и сейчас она торопливо шла через знакомую мне, увешанную фамильными портретами галерею. На плечи женщины был наброшен длинный, почти до пола серый плащ, черные волосы уложены на голове аккуратной коронкой, которую венчала скромная черепаховая заколка.

Тревожное предчувствие, как говорят в таких случаях, кольнуло меня прямо в сердце, и я — нет, теперь уже не вздрогнул, а просто задрожал как камыш на ветру — неужели это?..

— Эрцебет… — прошептал Ян. — Сударь, это Эрцебет…

Я с трудом сглотнул и как заведенный затряс головой:

— Да-да, Ян! Я тоже узнал ее, это она…

Затаив дыхание, мы смотрели на ведьму, которая будто почувствовала чье-то незримое присутствие, — стала вдруг тревожно оглядываться, озираться по сторонам и еще более ускорила шаг.

Наконец Эрцебет остановилась возле одной двери, и я ткнул Яна локтем, а в ответ на его недоуменно-вопросительный взгляд пояснил:

— Спальня графа.

Он кивнул:

— Хорошо.

И только я собрался было поинтересоваться, чего же тут хорошего, как женщина без стука открыла дверь и змеей скользнула в комнату. Наше замечательное всевидящее око тут же последовало за ней, и буквально через секунду я увидел хозяина Волчьего замка.

Однако точнее, впрочем, было бы, наверное, сказать: я увидел то, во что он сейчас превратился. Нет-нет, он не стал каким-нибудь чудищем, монстром, чего я боялся, честное слово, больше всего. Это был все тот же человек, которого я хорошо знал, но за сутки, что мы не виделись, в облике моего друга произошли разительные перемены: граф осунулся, черты лица его заострились как после недельного голодания, и вдобавок ко всему он был так бледен, что в первый момент я даже испугался — не труп ли передо мной?

Но нет, граф был жив. Услыхав, видимо, стук каблучков Эрцебет, он приоткрыл глаза, и я с ужасом увидел, что в них нет ни капли рассудка, ни единого проблеска мысли и воли — казалось, мой бедный приятель либо оглушен лошадиной дозой снотворного, либо опоен каким-то дурманным зельем. Глубокое кресло, в котором он полусидел-полулежал, было придвинуто к широко распахнутому в темноту сада окну, и холодный стальной отблеск Луны падал на толстый кроваво-красный плед, покрывавший его колени. В комнате царил полумрак — единственная свеча, в очень странном, выполненном в форме кисти человеческой руки подсвечнике, стоявшая на низком туалетном столике, почти не давала света, лишь щедро разбрасывала по стенам спальни кривые тени.

Граф безучастно посмотрел на ведьму и снова закрыл глаза — похоже, он и впрямь пребывал сейчас в состоянии, схожем с каталептическим сном, и все окружающее его совершенно не трогало и не интересовало. Мне бы так! — с грустью вздохнул я, но тут же мысленно громко отругал себя за малодушие. Нет, черт возьми, надо действовать, и немедля, иначе…

Дверь спальни отворилась, и на пороге появился Карл. И вот тогда, совсем рядом, раздался глухой, мучительный стон. Я поднял голову — святой отец смотрел на Карла как безумный, и во взгляде этом воистину смешались все чувства — и боль, и ненависть, и страх, и любовь. Священник до крови закусил тонкие губы, и я даже подумал, как бы он часом не потерял сознание. Но нет, громадным усилием воли он сумел взять себя в руки и не издал более ни единого звука, не проявив ни словом, ни жестом своей, на мой взгляд, вполне извинительной слабости.

Карл меж тем подошел к Эрцебет и что-то тихо проговорил. В ответ ведьма лишь пожала плечами и раздраженно сморщила носик. Эх, все-таки эта стерва была дьявольски хороша, прости меня, господи! Но, разумеется, пока пребывала в, так сказать, нормальном, человечьем обличье.

Какое-то время управляющий молча смотрел на бледное, безжизненное лицо графа. Потом снова повернулся к Эрцебет:

— Кажется, пора.

Ведьма фыркнула:

— Тебе видней, решай сам. — И, бросив взгляд на большие настенные часы, добавила: — Действительно, уже половина одиннадцатого.

Карл нервно заходил по комнате.

— Но послушай, что это даст? И потом, у нас мало времени, а меня ждут, да и тебя, кстати, тоже. Мальчишка ведет послушников к Каменной Пустоши, а ты знаешь, что Хозяин не любит, когда его заставляют ждать.

Эрцебет звонко расхохоталась и вызывающе уперла руки в (ей-ей, соблазнительные!) бедра.

— Так собирайся! А мне и здесь хорошо.

Карл резко остановился.

— Что?! Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего, только то, что сказала. Иди куда велено, а я останусь и сделаю все сама. — Она вытащила из кармана маленькую черную книжечку и бросила на стол.

Управляющий побелел.

— Ах, тварь!.. Да понимаешь ли ты, что говоришь?!

Эрцебет пожала плечами:

— Прекрасно понимаю. А вот ты, неужели ты хочешь, чтобы я рисковала собой? Ты, который сто раз утверждал, что не мог бы прожить без меня и дня!

Карл помрачнел.

— Но пойми, дорогая (нет, честное слово, это становилось уже просто забавным — семейная сцена оборотней)… Ну разве же ты не знаешь, что сегодня решается все? — хмуро проговорил он. — А если этому ублюдку удастся взять верх, тогда ведь не спасешься и ты.

Ведьма усмехнулась и, чиркнув спичкой, зачем-то зажгла огонь в камине.

— Благодарю за трогательную заботу, но это еще как сказать. Однако послушай, неужели же ты всерьез полагаешь, что этому деревенщине со своей дворнягой по зубам справиться с самим Моргенштерном?

Карл покачал головой:

— От всей души надеюсь, что нет, но не забыла ли, милая, как едва унесла ноги от этой дворняги?

Эрцебет вспыхнула:

— Дорогу показывал мне ты, дорогой! Признаться, никогда раньше не подозревала, что ты умеешь бегать на двух ногах еще быстрее, чем на четырех.

Карл скрипнул зубами.

— Да кто же знал, что эта скотина окажется там! — Он стиснул тонкие руки. — И как только она смогла победить Петера?..

— И как только Ян сумел победить Влада? — насмешливо пропела Эрцебет. — И как только?..

— Всё, хватит! — взревел управляющий. — Идешь или нет?

— Нет, — вздохнула ведьма. — Нет, Карл, иди один. В конце концов, дорогой, ты же мужчина, так иди и защищай свою, — она усмехнулась, — шкуру… и мою заодно. А я останусь здесь и сделаю свое дело, не менее важное. У меня времени тоже в обрез — пока горит дьяволова свеча…

Д ь я в о л о в а с в е ч а!.. Я мгновенно вспомнил страницы из старой книги и в очередной раз похолодел: так вот что за свечечка горит в спальне графа, и вот почему у нее такой странный подсвечник — это же не подсвечник, а рука мертвеца!..