Дневник чужой жены - Лариса Соболева

– О чем задумалась? – тронул ее за руку Глеб.

– Говорить тебе или не говорить. Ладно, скажу. А если я не врала?

– О чем ты? – уставился он недоуменно.

– А если у меня есть сын?

– У тебя?! Нина, ты любишь эксцентрику, а я сыт ею по горло.

– Здесь нет эксцентрики. Припомни, когда мы с тобой познакомились?

– На вечере выпускников в институте, – сразу ответил он, отчего Нина пришла в замешательство. Раз он это помнит, врать бесполезно.

– А когда это было? Сколько лет назад? (Назовет точную дату, Нина скажет: извини, я просто пошутила и похихикает для убедительности.)

– Ну… точно не помню.

– Это было семь с половиной лет назад, – воодушевилась она. – А когда мы переспали, помнишь? Я скажу. Мы встречались, потом провели чудную неделю в горах, ты учил меня лазать по скалам. Затем вернулись в город, общались, я уже была беременной, но тебе не сказала. А потом помнишь, что было? Нет? Бурную же ты вел жизнь. Потом ты уехал на год. Не помню, по каким делам…

– Работал заместителем директора на заводе у друга отца, – напомнил он.

– А, ну да. В это время родился сын.

Маленькая неточность, и у Глеба вытянулось лицо, как у лошади. В тот год вечер выпускников проводили не зимой, а весной. Семь лет назад они познакомились на вечере, практически сразу уехали в горы. Полгода Нина прибавила, чего Глеб не вспомнил, но почти семилетний сын мог появиться как раз за это время.

– Нина! – по тому, как он произнес ее имя, она поняла: не поверил. – А как же ты его прятала? Где? Мы ведь с тобой еще долго встречались, расставались, жили потом целый год вместе, но ты никогда не упоминала о сыне.

– Мама так посоветовала, – понесло ее. – Мой сын до сих пор у мамы. Я скоро заберу его, на носу ведь школа.

– Какая мама?! Она бросила тебя в раннем детстве.

– Это правда, – вздохнула Нина. – Она бросила меня… а потом вернулась. Понимаешь, я тогда была зла на нее. Она вышла замуж, живет в другом городе. Приехала навестить, а у меня ребенок, институт. Да ты можешь спросить у моих бабуль (в которых она уже не сомневалась). Они подтвердят, потому что нянчились с ним. Мама забрала ребенка к себе, у них там свежий воздух, собственный дом. Она и научила меня не говорить своему будущему избраннику о ребенке, это всегда отталкивает мужчин. И тебе не велела говорить, пока мы не поженимся. Но мы так и не поженились.

– Нина, – хмуро произнес Глеб, – по-моему, подобная душещипательная история уже была в каком-то телесериале.

– Я не смотрю сериалы, времени нет. А чего ты так разволновался, я пошутила… – Он едва заметно расслабился. От Нины не ускользнул сей факт, она окатила его следующим «ведром воды»: – Я пошутила, когда сказала твоим родителям, что собираюсь содрать с тебя алименты. Пойми, мне хотелось досадить им, ведь из-за них мы часто ссорились, подолгу не встречались. Не волнуйся, я не взвалю ребенка на твои плечи.

– Нина, я тебе не верю. Ты лжешь. Зачем?

«Чтобы спасти свою шкуру, как ты спасал свою за мой счет», – зло подумала Нина.

– А ты поверь, – сказала она угрюмо. – Я ведь поверила, что ты не убивал жену и Ленечку. Это было трудно, но я поверила. Почему ты не веришь мне?

– Потому что это невозможно.

– Невозможно было думать, что ты убил. А такие мысли посещали. Дорогой, почему у тебя такое трагическое лицо? Ребенок – это не смертельно.

– Не понимаю, зачем лгать? Я не видел у тебя ни одной фотографии сына, а они должны быть, если ты мать. Да это нереально! Нина, если ты решила удержать меня несуществующим сыном…

– Слышь, а что ты о себе возомнил? – применила тактику невоспитанной кухарки Нина. – Думаешь, я до сих пор тащусь от тебя? Ошибаешься, дружок. Пошел вон и больше не приходи. Cын жил без тебя и проживет дальше. А ты топай, ищи следующую шлюху, которая наставит тебе ветвистые рога. Чао, дорогой.

Чтобы притянуть, следует оттолкнуть. Раньше Нина не владела этим искусством, конфликты с Глебом пыталась сгладить именно она, потому что не мыслила себя без него. Но сейчас она нужна Глебу. Нина не могла дать четкого объяснения, зачем она ему нужна, просто чувствовала это кожей, нервами и всем нутром. Она решительно сгребла тетрадки и направилась в кабинет. Глеб догнал ее в коридоре, схватил за руку выше локтя. Нина огрызнулась, вырывая руку:

– Сюда посторонним вход запрещен! Отстань!

– Нина! – Глеб дернул ее на себя, обнял руками так, что не вырвешься, прижал к себе и проговорил с яростью, с какой (наверное!) убивал Валентину: – Я не собираюсь отказываться ни от тебя, ни от сына, если таковой существует. Но ты мне должна доказать, что это мой ребенок, а не чужой.

– А без доказательств? – с трудом выговорила Нина, он ведь стиснул ее до боли, нечем стало дышать. – Пусти! (Он только сжал крепче.) Я не спрашивала у тебя доказательств, когда ты пришел ко мне с убийственной новостью! Я просто поверила тебе! Не стану ничего доказывать! Убирайся!

Он прильнул к ее губам с «дикой страстью», точь-в-точь, как поступают герои в романах Долли. Ну да, это же способ усмирить строптивую Нину, влюбленную и глупую, которая млела от одного его прикосновения. И Нина действительно обмякла, но не потому, что на нее подействовал поцелуй, она всего лишь дала понять Глебу: я без ума от тебя, что бы ни говорила. После долгого поцелуя он отстранился, прошептал:

– Не упрямься, Нина. Еще не поздно все изменить. Ты согласна?

– Да, – не поднимая век, ответила она. – Но ты мне не веришь…

– Дай мне повод поверить.

– Глеб, уходи, – вяло высвободилась она, тяжело дыша. Затрудненное дыхание как раз и должно было убедить его, что Нина сгорает от страсти к нему. – Мне надо подумать. Я сказала сыну, что его отец погиб… так все говорят… а сейчас не хочу травмировать ребенка. Может, я устрою вам встречу, но ты пообещай, что с твоей стороны не будет…

– Понял. Я не скажу, что он и я… Нина, нет, это нереально…

– Я все сказала, – оттолкнула она Глеба. – Не хочешь, не надо.

– Я согласен. Когда мы увидимся все втроем?

– Не знаю. Как только лицо приобретет нормальный вид, попрошу маму привезти его сюда. Не могу же я показаться с таким лицом сыну и маме!

– Хорошо, – согласился он. – Для начала фотографии принеси. А мы с тобой когда встретимся?

– Когда угодно, – и подняла на него «пьяные» глаза.

Он поцеловал ее на прощанье и ушел. Она быстро отошла от опьянения, влетев в кабинет, проверила, надежно ли шторы закрывают окно, затем схватила трубку:

– Анатолий Трофимович? Это Нина. Я согласна помочь. Завтра давайте встретимся, но не у меня… У вас? Ни за что! У меня аллергия на ваш кабинет… Чем раньше, тем лучше… Хорошо, буду. – Положив трубку, она тихо произнесла вслух: – Как там писала твоя жена? «Начался новый этап»? Да, Глеб, у нас с тобой начался новый этап, крепче держись теперь, дорогой.

Глава 29

Утром в начале десятого Нина встретилась с Рыковым в парке, на глухой аллее, куда в это время года редко кто захаживает. Да и погода ухудшилась, парк был пустым. Сели на полуразрушенную скамью, Нина торопливо рассказала о вчерашнем визите Глеба и о своих впечатлениях по этому поводу.

– Он молодец, наблюдательный, подметил, что у вас нет фотографий сына, – задумчиво произнес он после ее рассказа. – Можно сказать, профессионально подметил.

– А вы что думаете по этому поводу? – Нине не терпелось узнать его мнение.

– Вы перестарались, Нина, с ребенком. Ведь Глеб и без него согласен был с вами встречаться, предложил вторую половину дома вместе с собой. А теперь предстоит работать еще и над темой «сын». Придется врать дальше. Не боитесь запутаться?

– Не знаю, – отчаянно всплеснула руками Нина. – Я уже ничего не знаю. Кто меня за язык тянет – понятия не имею. Только дам себе слово обдумывать каждую фразу, тут же меня несет напролом. Понимаете, в каждом поступке, предложении, жесте Глеба мне видится тайный умысел против меня. Я ничего не могу с этим поделать, поэтому делаю глупость за глупостью. А вам не кажется странным, что он так поспешно предложил мне вторую половину дома вместе с собой? Меня это насторожило, я почувствовала: что-то тут не то. Да, он мог это сделать из благодарности, даже любви, которая нечаянно вернулась, но не так поспешно. А когда завел речь о сыне… мне не понравились ни его тон, ни его глаза, ни его пространные намеки. Ведь достаточно было сказать: «Нина, я посмеялся твоей выдумке про сына». Или вообще опустить эту тему, как не заслуживающую внимания. А он засомневался. Засомневался в том, чего не может быть, понимаете?

– Ладно, Нина, дело сделано, не будем обсуждать его. Нам важно попасть в их дом, понаблюдать за окружением. Значит, первое, что сейчас нужно, – фотографии ребенка.

– Где же вы возьмете мальчика? У вас есть?

– Нет, у меня две девочки.

– Жаль, – вздохнула Нина. – Где же нам взять мальчика?

– Поехали. – Он встал со скамьи. – Куда? – вскочила Нина.

– Фотографии нужны срочно, так? – говорил он, уже шагая по аллее. – Сначала заедем к вам, возьмете парочку костюмов, на снимках вы не должны быть в одинаковой одежде. За это время мы с Димой придумаем, где взять ребенка, прихватим нашего фотографа. Ну, а теперь, раз уж вы стали нашим агентом, внимательно послушайте меня. Это важно, поэтому хорошо запоминайте. Ваши бабушки справились с заданием на пять. Главное: определили нескольких человек с именами на букву «К», среди них есть даже иностранец. У Валентины в дневнике последний, не расплатившийся полностью и не получивший кассету, обозначен как «К.». Следовательно, этот человек вполне мог совершить убийства.