Принцип домино. Покой - Leo Vollmond

и беспокойного сна, к чему добавилось еще и раздражение от беспорядочных передвижений Эванс по кабинету.

– Хотите, чтобы я пошла к Лиаму и рассказала ему все? – Эванс удивленно приподняла бровь и посмотрела на босса. – Давайте не будем опускаться до банального шантажа. Мы с вами игроки другой лиги, мистер Ларссон, – уверенно высказала мелкая нахалка, складывая руки на груди.

В голосе мерзавки проскользнули странные интонации, которые Адам не успел разобрать, но изменения заставили насторожиться и отнестись к ее словам серьезнее, чем он привык. Самое время прислушаться к жужжанию конкретной мухи из остального окружавшего роя. Раз Костлявая позволила себе намек на шантаж, то Мистеру Тотальный Контроль действительно пора брать дело в свои руки.

– Оттепель продлится до конца недели, – сев напротив, она заговорила тише и не сводила с него сосредоточенного взгляда серых глаз. – Как скоро копы выйдут на вашего брата – вопрос времени. Хотите, чтобы Лиам сел за преступление, которого не совершал? – Эванс понизила голос почти до шепота.

Адам на секунду задержал дыхание, но сохранил невозмутимое выражение лица, будто бы ничего особенного не услышал.

– У них на него ничего нет, – уверенно констатировал он больше для себя, чем для нее.

Не в его правилах дозволять не пойми кому вести за него дела. Адам – не Форман и никогда не уподобиться ему. Чтобы там не говорили про хитроумные сделки Миднайтов, Ларссону не составило труда понять, кто в тандеме Монстра и его ванильной Мэймэй голова, а кто шея. Следовало отдать Форману должное: тот знал, когда прислушиваться к девчонке. Адаму в отличие от него не нужны помощники в принятии решений, несмотря на подкупаемые доводы.

– Пока нет, – с обеспокоенным выражением лица поправила Эванс. – Но если копы выйдут на картотеку Ронье, тряхнут свидетелей и поднимут дела из Чикаго? – не унималась она, засыпая аргументами. – Это не прямые улики, нет, здесь вы правы, – и Адам кивнул ее словам, – но общественное мнение будет сформировано. Вашего брата заклеймят спавшим с подчиненным, погибшим при странных обстоятельствах…

Ларссон становился все мрачные. Всегда излучавшее уверенность зеленое море в его глазах подернулось рябью сомнения. От раздумий в них сгустился туман, затягивавший изумрудную гладь белесой пеленой.

– Тогда о политической карьере можете забыть. Брату судимого мажора, которому все сходит с рук, не сидеть в кресле сенатора, и все наши старания пойдут, как вы там говорите, псу под хвост? – добивала Эванс, используя опасения Ларссона и подталкивая к решительным действиям.

В отличие от Монстра, внимавшего каждому ее слову, Адама способны переубедить только веские доводы. Умело используя знания его натуры, Эванс посеяла в нем сомнения: распиналась перед ним половину часа. Даже старалась лишний раз его не раздражать и нервно одергивала пиджак, прикрывая рукоять ствола, который Адам будто бы не приметил, едва она переступила порог. Но его мысли находились сейчас далеко отсюда – на старом пирсе, куда они втроем привезли сейф, ключ от которого хранился только у Лиама.

От малоприятных воспоминаний Адама передернуло. Так или иначе, мерзавке удалось до него достучаться. Теперь он не мог отмахнуться от ее слов. Взвесив «за» против уже поднадоевшего «ты больная на всю голову», следовало принять единственное верное решение, к которому Эванс умело склоняла.

– Если хотите, я сделаю все сама, – успокаивала она. – Вам не придется участвовать, – и постепенно надавливала, чего Адам не выдержал и одернул ее, ударив рукой по столу. Эванс вздрогнула и отшатнулась.

– Я, кажется, уже говорил, что сам привык вести дела, – прикрикнул он, и она затихла, потупив глаза в испуге.

– Не хватало еще, чтобы ты опять взорвала половину города! Благо, что тогда никто не пострадал, – на повышенных тонах припомнил он ей небольшую оплошность в заброшенной промзоне, а затем добавил тише, – почти никто.

От тона Ларссона освещение в кабинете стало тускнеть. Сам он сидел мрачнее тучи и прикидывал, как же выгоднее поступить. Ему настораживал дальнейший ход событий, как с его участием, так и без него. Видимо, Адам не до конца учел, что желание вывести посредника в лице Эванс из игры путем переключения внимания возымело столь сильный эффект. Девчонка очень быстро сориентировалась и перешла от планов к действиям. В итоге стараний Адама глупая мышка бросала все силы на спасение мелкого засранца, который не умел держать ширинку застегнутой.

Положив голову на ладони, он вздохнул и в миллионный раз проклял тупицу брата и его дружка Томпсона, из-за радужных утех которых у них появились серьезные проблемы. Выбора, кроме как довериться Эванс, не оставалось. Опять. Снова. Что Адаму очень и очень не нравилось. Подняв на нее взгляд, он увидел в серых глазах решимость и на мгновение будто очутился в подвале Монстра вечера полученного сообщения Дона Романо.

– Времени у нас до конца недели. Вы должны принять решение. От этого зависят наши жизни, мистер Ларссон. Я могу вам помочь, так позвольте мне это сделать, – Эванс нагнулась к столу, ловя его взгляд своим.

Грозовое небо встретилось с зелёным морем, покрытым пеленой тумана от нахлынувших на Ларссона мрачных мыслей.

– Ты уверена, что это сработает? – задумчиво спросил он, уже зная, что услышит в ответ.

– Нет, – Эванс откинулась на спинку стула. – Я никогда не уверена, мистер Ларссон, – будничным тоном добавила она, и они оба знали, что это правда.

Самое противное, что Адам уже привык получать от нее этот ответ. И здесь Эванс была права. Нельзя оставаться абсолютно уверенным в результате, если в уравнение задействовано слишком много переменных. Но возможность, что выпала им, нельзя упускать. Эванс принесла ему решение одной из сложнейших задач прямо на блюдечке. От Адама требовалось лишь согласие.

Встав со стула и намереваясь покинуть кабинет, она не успела сделать и шага с места, как Ларссон схватил ее за руку и дернул на себя. Эванс потеряла равновесие и оперлась руками о стол, смахнув письменные принадлежности, рассыпавшиеся по полу.

– Слушай сюда, мышка Эванс, – низко проговорил Адам.

От уставшего, безразличного к ее словам и дипломатичного босса не осталось и следа. Словно кто-то переключил невидимый тумблер, переводя Ларссона в режим беспощадного ублюдка, способного взмахом руки превратить лицо человека в фарш. Для него не секрет, что столь быстрые перемены в поведении заставляли Эванс опасаться его сильнее привычного. Ларссон в очередной раз напомнил, что Форман ему не ровня, и забывать об этом не следовало ни на одно долбанное мгновение.

– Если ты сделаешь хоть шаг… – пальцы легли на ее подбородок, и Эванс привычным жестом подняла лицо к его. – Хоть что-то без моего ведома или