Эм + Эш. Книга 2 (СИ) - Шолохова Елена

— Волнуешься? — Эш взял меня за руку.

— Конечно, — кивнула я, — пять лет тут не была, даже больше. Не знаю даже — может, зря мы маму послушали и не надо было приезжать…

— Ну, теперь-то что уж, раз приехали… О, вон и Дина Владимировна. А с ней это и есть твой новый папа? — засмеялся он.

— Эш!

Мама постриглась, и новая причёска её молодила, Пал Палыч наоборот отпустил короткую бородку и усы. Наверняка, она заставила, чтобы не выглядеть старше него.

— А как мне их называть? Мама и папа?

— Эш! — взмолилась я. Меня почти трясло, а ему всё шутки. Такие воспоминания нахлынули — ужас!

И потом, я всё-таки боялась, как мама воспримет Эша. Она так к нему плохо относилась! А мы ещё и на свадьбу её не позвали. Но мы и родителей Эша не звали, и вообще никого, кроме Ады, Макса, Алёны и Саши Дёмина. Да у нас и свадьбы-то не было, просто расписались две недели назад и скромненько в кафешке посидели.

Однако мама удивила — разулыбалась, даже обняла нас по очереди. И сказала этак игриво:

— Эдуард, вы так возмужали!

Ужинать нас Пал Палыч повёз в «Тайгу» — ресторан в Химках. И вечер прошёл настолько легко, что я даже как-то и расслабилась, хотя настоящее испытание будет только завтра.

Однако Пал Палыч — душка. Маме повезло с ним, конечно. И с Эшем они мгновенно нашли общий язык. Оба шутили напропалую, порой до слёз.

После ресторана Пал Палыч и мама звали к себе, но мы решили снять номер в гостинице. Вдвоём хотелось побыть. Особенно перед завтрашним днём.

Празднование в честь юбилея школы начиналось в шесть, но мы немного опоздали. Заявились, когда уже торжественная часть шла полным ходом. Народу в просторной рекреации набилось битком. Лишь в дальнем конце зала остался пустой пятачок, традиционно отведённый под сцену. Там выступал Пал Палыч, а мама, довольная, стояла рядом. Мы протиснулись к ним поближе. Я старалась не смотреть по сторонам, иначе просто не смогу сделать то, о чём она так долго и так слёзно меня упрашивала.

— Я могу выйти с тобой. Буду тоже рот открывать и морально поддерживать, — шепнул мне Эш на ухо.

Потом двинул поздравительную речь мэр Адмира, отец Гулевского. Презентовал школе компьютеры и что-то там ещё под шквал аплодисментов. А затем мама пригласила меня:

— А сейчас выступит наша бывшая выпускница Эмилия… Шаламова.

Вот зачем она сделала эту паузу перед фамилией?

И так на несколько долгих секунд перед тем, как приветственно похлопать, в зале все смолкли, или же мне это показалось со страху? Ни на кого не глядя, я прошла к пианино. Столько настраивалась, столько Эш и мама меня успокаивали, чёрт, я даже валерьянки выпила, а всё равно волновалась ужасно. Руки вскинула — дрожат. Как играть? Но вдохнула поглубже, коснулась клавиш и сразу как отрезало. Спела «Куда уходит детство», и вполне неплохо. А когда встала и повернулась лицом к залу, увидела их — Светку Черникову, Шестакову, Куклину, Зотову. Их лица, глаза… И я почему-то оцепенела, как будто вернулась на пять лет назад, а потом подошёл Эш, взял меня за руку и вывел из зала.

— Ты видел, там твоя Шестакова была?

Он скосил на меня глаза, удивлённо выгнув бровь.

— С чего это — моя? Я тебе сейчас покажу — кто тут моя.

Он прижал меня к себе, коснулся губ, легко, маняще, как будто дразня. Я засмеялась и вывернулась из его рук… нехотя, потому что его прикосновения всегда оставляют на моей коже ожоги, а взгляд будоражит кровь и наполняет сердце теплом.

— Ты что? Нас же могут увидеть! — прошептала я, пытаясь унять трепет в сердце.

— А не надо провоцировать, — он снова взял меня за руку и потянул в сторону лестницы.

— Мы куда? — удивилась я.

— Пойдём, покажу кое-что.

Мы поднялись на третий этаж. Там, наверху лестницы, на деревянных перилах было вырезано: ЭМ + ЭШ = ♥

— А! — удивилась я. — Это ты? Когда же?

— Ну, примерно пять лет назад…

— О-о, Эш…

На банкет мы не пошли — там тесно, людно, неинтересно. До поздней ночи гуляли с ним по Адмиру. Обошли все знакомые места и, уж конечно, заглянули в наш старый двор. А на другой день мы уехали, хоть мама и Пал Палыч упрашивали погостить ещё. Но нет, мне хотелось домой.

Однако я была рада, что мы всё-таки приехали, что я смогла пересилить себя и перешагнуть свой страх, потому что теперь казалось, будто в душе у меня рассосался застарелый рубец, который почти и не болел уже, но всё равно чувствовался и пусть капельку, но отравлял наше счастье. И вот теперь наконец его больше нет…

Конец