Пробуждение троянского мустанга. Хроники параллельной реальности. Белая версия - Андрей Иванович Угланов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Литургия прошла на одном дыхании. Все пять красивых, подрумяненных просфор резались легко. Под благоговейные взгляды прихожан он проткнул церковной пикой нижнюю часть первой просфоры – ангельской – тело Христово. Затем разбавил водой красное вино – кровь Христову. Благостно прошли и остальные части литургии – «оглашенных» и «верных». Спина и шея устали от поклонов, было невыносимо жарко от сотен зажженных свечей и дыхания сотен людей. Когда он вышел из собора после литургии, легкие буквально обожгло чистым морским воздухом. Он успел сменить торжественное облачение и выходил из собора уже в простом черном клобуке на голове и черной рясе. Она касалась земли, но оставалась чистой. Ее не пришлось стирать, когда на следующий день он полетел в чукотский поселок Эгвекинот для освящения сказочно светящегося на фоне окружающих сопок храма Воздвижения Креста Господня.
Когда вертолет взлетел из Анадыря и взял курс на Эгвекинот, губернатор Абрамович наклонился к уху Бориса:
– Вы не возражаете, если мы совершим неплановую посадку? Точка по пути маршрута. Не хочу, чтобы это отражалось в репортажах о пребывании вашего святейшества на Чукотке. Поэтому епископ Анадырский и Чукотский летит во втором вертолете прямо в Эгвекинот. Мы прилетим позднее.
– Все, что на пользу земле Чукотки, угодно Господу, – ответил патриарх дежурной фразой и с недоверием покосился на Абрамовича.
Он знал, Чукотка не только суровый, но и криминальный край. «Золото-бриллианты» валялись тут и в соседней Якутии буквально под ногами. Главной проблемой был вывоз этого добра на Большую землю. Патриарх, в прошлой, мирской жизни авантюрист высочайшего пошиба Борис Абрамович Березовский, как никто другой, был посвящен в эти страсти. Но из вертолета, как из подводной лодки, бежать было некуда, а Роман Абрамович разговаривал с ним так, как будто не спрашивал его согласия, а уведомлял о принятом решении.
– Золотишко? Это не для меня, – бросил он пробный камень.
– Нет, – продолжал скупо, словно местный варнак, отвечать губернатор. Перед полетом, хоть и не по сезону, он подарил Борису песцовую шапку-ушанку. Борис надел ее на всякий случай – на высоте было ощутимо холодно. Чтобы слышать, что ему говорят, приходилось поднимать одно ухо. Хотелось покривляться и сказать что-то в духе «Ась? Чегой-то?». Но сан не позволял.
– Крюк-то далекий?
– Нет, по пути. Сядем на точке в двадцати километрах от Эгвекинота. На берегу залива Креста. Хотите выпить? В вертолете можно. Все равно вытрясет через полчаса. Иначе в ушах будет звенеть, когда прилетим, – Абрамович вопросительно смотрел в сторону гостя.
– Знаете ли, Роман Аркадьевич, я по жизни привык к Dom Perignon White Gold Jeroboam. Но это было давно, да и может ли быть в вертолете на Чукотке шампанское? Так что воздержимся. Не поддадимся бесовскому искушению. – Борис сложил было ладошки замком и закатил глаза к небу.
– Коробку с дюжиной «Золотого Периньена» пришлю в вашу резиденцию. – Роман Аркадьевич старался перекричать шум двигателей. – Предлагаю глоток коньяка из фляжки. Неужели не хотите?
– Господь с вами, Роман Аркадьевич! Может так случиться – начнешь, и уже не остановить. – Патриарх хотел грубым намеком остановить Абрамовича в его искушении.
– Как хотите. Но «Периньен» за мной.
– Все же что за таинственная точка? – Бориса интересовало все. Этого у него не отняли даже годы, проведенные в постоянном служении Господу.
– Закрытый объект. Я ответил. Еще раз предупреждаю – лучше никому об этом ни слова. Будут проблемы. Не политические.
– А какие? Замочат? – пошутил «по фене» патриарх. Их все равно никто не слышал.
– Замочат, – подтвердил губернатор.
Патриарх почувствовал, как под песцовой шапкой на его лбу проступает испарина.
– Извиняюсь, мой последний вопрос. Это ваше частное дело? Сами понимаете, специфика моей работы несколько иная.
– Нет, не частное. И не мое. Вы не бойтесь. Может, все же выпьете коньяку?
– Пожалуй, что выпью, – согласился святейший владыка.
Он взял протянутую ему фляжку светло-серого металла. На выпуклой стороне припаян герб СССР. На голубом земном шаре бежевые пятна Африки и Европы. Его венчает золотой серп и молот. Землю с золотым пролетарским клеймом сжимали с боков золотые колосья пшеницы, перевязанные снизу лентой, покрытой малиново-красной эмалью. Снизу планету припекало золотое Солнце, над ней светила красная звезда в тонкой золотой окантовке. Патриарх не мог оторвать взгляд от фляжки.
– Борис Абрамович, смотрю, вас гипнотизирует советский герб. Фляжка, кстати, из платины и золота. Внутренняя поверхность – серебро. Вы пейте, пейте.
Патриарх отвинтил крышку, откинул ее, прижал пальцем, чтобы не болталась, и сделал небольшой глоток.
– Прости меня, Господи, ибо согрешил! – произнес он, переводя дух, и перекрестился. Коньячный спиртовой пар попал в легкие, но не обжог, а растекся по капиллярам легким эфирным дуновением.
– В дороге можно, – вновь скупо произнес губернатор и забрал фляжку. – В подарок не предлагаю. Знаю, откажетесь.
Святейший владыка не пробовал последние пятнадцать лет алкоголя крепче кагора. Уверовал, что это кровь Господня, о чем поведал перед своей смертью сам Иисус на Тайной вечере.
Сколько прошло времени после этого, патриарх, понятно, на знал. Он крепко спал – не только коньяк был тому виной, но и разница во времени с Москвой в девять часов. Он не слышал, как вертолет приземлился. Губернатор Чукотки вежливо разбудил его, они подошли к выходу и спустились по алюминиевой лестнице на землю. Вертолет стоял на взлетной полосе. Бесконечно длинная бетонка уходила вдаль и почти не различалась на фоне земли. Казалось, полоса закамуфлирована под тундру. Возможно, в самом деле на всю длину была растянута камуфляжная сетка. Их ждал японский джип «Мицубиси Паджеро». Молчаливый водитель в изящном комбинезоне открыл перед ними двери.
Дорога петляла мимо сопок, которые показались Борису искусственными – не было дичи и унылости. Ровный окрас, словно подземная сила вспучила поле для гольфа и оно застыло. К «целлулоидным» холмам вели дорожки. Они едва просматривались, когда машина проезжала развилку. Таких внешне искусственных сопок оказались много, но машина их миновала и прибыла в поселок с ровными рядами аккуратных домиков – не меньше сотни. Около одного из них машина остановилась.
– Святейший владыка, сейчас вы пройдете в дом, приведете себя в порядок, наденете православные облачения, и мы отъедем на час-полтора. – Абрамович вышел из машины, помог выйти патриарху, они вошли в дом. Там ждали два служки в черных подрясниках. Очень проворно помогли патриарху надеть подобающую служению праздничную, расшитую золотом одежду. Сакос с
