Странник, пришедший издалека - Михаил Ахманов

Вполне возможно, так как среди монстров попадались и люди, женщины и мужчины в разноцветных облегающих комбинезонах тусклых оттенков, не слишком отличавшихся от того, в который был облачен сам куратор. Собственно, монстры тоже были людьми – до пояса. Со своей позиции у перегородки он мог с отчетливостью разглядеть их физиономии – тупые, лишенные мимики, со сглаженными чертами; обнаженные торсы, шеи, плечи и пятипалые руки тоже казались вполне человеческими. Однако на уровне поясницы и нижней части живота тела монстров вдруг расплывались, заполняя плотью металлическую полусферу, обращенную вершиной вниз; из нее исходили шесть гибких стержней, служивших нижними конечностями. Если б лица этих тварей не отличались таким сонным равнодушием и невозмутимостью, они походили бы на грешников, усаженных в передвижные котлы и транспортируемых к ближайшему адскому костру, где их, несомненно, начнут варить или жарить, поливая при этом смолой и серой.

Однако никаких ароматов преисподней куратор не ощущал – во всяком случае, по свою сторону перегородки. Воздух был неподвижен, однако свеж и в меру прохладен; если что и удивляло в нем, так это полное отсутствие запахов. И еще он отметил тишину – глухую вязкую тишину, ибо не слышал ни шороха шагов, ни лязга стержней или щупальцев, поддерживавших полусферы, ни гула людских голосов, ни бормотания, ни криков – ничего. Чудовищное шествие свершалось в мертвом молчании.

Сарагоса все еще стоял у перегородки, на том самом месте, где появился две или три минуты назад, возникнув в безымянном мире серых стен и потолков. Реакция у него была отличной; определив с первого взгляда искусственный характер сооружения и заметив жуткое шествие, он тут же выхватил лучемет – ибо спрятаться в этом коридоре и избежать стычки казалось невозможным. Но теперь он сунул оружие в кобуру и передернул широкими плечами, поправляя увесистый мешок; похоже, шестиногие твари, полулюди, полумеханизмы, не собирались на него нападать – шли по своим делам и шли, вылезая из зеленого пятна в стене и направляясь куда-то в своих котлах, быть может, прямиком на местную кухню. Теперь куратор разобрал, что на спинах монстров торчат металлические ранцы-горбы, а руки будто бы перевиты гибкой спиралью из проволоки; у запястья она оканчивалась пятью длинными отростками, скрывавшими пальцы наподобие перчаток.

Однако не все в этом шествии выглядели столь пугающе и неприятно. Попадались тут и люди – один на сотню, как прикинул Сарагоса. Физиономии их тоже казались застывшими, но черты были вполне отчетливы и не расплывались дебильными масками; куратор мог без напряжения отличить смуглого пожилого индуса от типичного англосакса, или крепкого парня, по виду итальянца, от человека с широким славянским лицом. Сон, виденный месяц назад, вдруг всплыл в его памяти – сон о безглазом чудовище с мириадами щупальцев, скользивших над неисчислимой людской толпой. Видит ли он тех, кого коснулась эта тварь? Или его сновидение было всего лишь ночным кошмаром, вызванным дозой бетламина?

Он вгляделся в бесшумную процессию и удивленно приподнял брови. Один из ее участников – человек, не монстр в котле! – имел довольно странный вид: ярко-оранжевые прямые пряди, огромные ушные мочки, свисавшие чуть ли не до плеч, бледное лицо с синеватым отливом, клювообразные челюсти под плоским и широким носом. Человек, разумеется, но не обитатель Земли! Сарагоса, побывавший в разных фэнтриэлах и повидавший всякого, был в этом уверен так же твердо, как в цвете собственной шевелюры и кожи.

Но за этим длинноухим двигалось нечто более удивительное. Ужасное, по правде говоря! А если уж быть совсем откровенным, невероятное, чудовищное, отвратительное!

– Вот тебе и лист опавший, затерянный в осеннем лесу… – пробормотал куратор в ошеломлении. – Дьявольщина! О чем мечталось, то и повстречалось!

В котле о шести ногах, тащившемся вслед за длинноухим, восседал Марк Догал. Во всяком случае, застывшая маска этого существа напоминала лицо Догала – губастое, с темными глазами, обрамленное ореолом черных вьющихся волос. Правда, губы были лишены привычной яркости, а глаза казались безразличными и потухшими, но каким-то шестым чувством куратор понял, что не ошибается. Он видел Догала – или то, что от него осталось.

Пожалуй, сожалеть о нем не стоило. По всем меркам, и божеским, и людским, Марк Догал являлся ренегатом, предателем и отступником, обменявшим свою человеческую душу на сладкий дурман чужаков. И продал он не только себя; продал и компаньона, Петра Ильича Синельникова, подставив его со всей командой под метатели атарактов. «И не его заслуга, что Петр Ильич жив-здоров», – размышлял куратор, постепенно успокаиваясь. Петр Ильич жив, а Сингапур и еще двое мертвы; и мертвы десятки других, пораженных смертоносными хлыстами. Он был далек от того, чтобы винить Догала во всех этих бедах, но Сингапура прощать ему не собирался.

Словно завороженный, Сарагоса двинулся направо вдоль прозрачной стены, не спуская глаз с жуткого зрелища. Колонна шестиногих шагала с ритмичной неторопливостью, и вскоре он, кривясь и хмурясь, обогнал длинноухого с оранжевыми патлами и монстра, ковылявшего следом. Однако тяжкие мысли о Догале и прочих погубленных и убиенных не оставляли его; он не мог сейчас думать ни о Скифе и странных его спутниках, ни о том, в какую преисподнюю заслал его Доктор, ни даже об инструкциях, полученных от Винтера, шефа и командора Восточно-Европейской цепи Системы. Впрочем, эти инструкции, полученные вслед за разрешением на нынешний опасный вояж, были, как всегда, краткими: соблюдать осторожность и на рожон не лезть. Точь-в-точь то же самое, что Сарагоса говорил своим агентам, посылая их в Мир Снов!

Но этот сон – если считать его таковым – оборачивался кошмаром. Теперь куратор пристально вглядывался в лица людей и нелюдей, шагавших в бесконечной колонне; временами ему казалось, что он видит нечто знакомое, напоминавшее черты сраженных атарактами или самих атарактов – тех, с коими ему доводилось встречаться. Впрочем, это могло быть лишь обманом зрения или игрой разгулявшейся фантазии, ибо коридор, по обе стороны перегородки, освещался неярко. Откуда приходил этот свет, с потолка или от стен, куратор так и не смог уловить; временами ему мнилось, что серое и смутное сияние зарождается в самом воздухе.

Отшагав изрядное расстояние, он ощутил, что приходит в себя, и устыдился: получалось, что он вроде бы бежит от монстра с Догаловым лицом. Неприятное зрелище, что и говорить, не для слабонервных, но дела могли обернуться и хуже; по крайней мере его половина коридора была свободна и никто не пытался ему воспрепятствовать либо загнать в ловушку. Теперь Сарагосу, притерпевшегося к виду тварей за прозрачной стеной, беспокоили лишь две вещи: первая – удаляется ли он от Скифа или приближается к нему?.. и вторая – как узнать, что Скиф – это Скиф?..

Конечно, если агент С-05 и оба его приятеля будут передвигаться в котле на металлических ногах, то трудностей не возникнет, возникнут лишь печали; и, возвратившись на Землю, он поставит три свечи – за Скифа, за князя и за пока неведомого их спутника, за альмандина, которого они подцепили в Амм Хаммате. Но в колонне монстров встречались и двуногие создания вроде того итальянца и пожилого индуса; этих по внешнему виду никто не сумел бы отличить от людей. Впрочем, поразмыслив, куратор сообразил, что с опознанием он разберется. Проблема сия, если говорить о Скифе, решалась с полной определенностью, ну а князь… о князе он пока и думать не хотел; с князем разговор будет особый.

В правой, непрозрачной стене появилась шестиугольная арка входа, за которой лежал новый коридор, не столь широкий, но и не маленький – автомобиль проехал бы в него без труда. Сарагоса замедлил было шаги, потом, увидев, что слева тоже намечается нечто любопытное, заторопился; ему хотелось узнать, куда же шествуют эти шестиногие твари с людскими торсами и лицами дебилов. Вскоре за перегородкой раскрылось огромное пространство, зал столь впечатляющих объемов, что он не разобрал ни формы его, ни где тут стены и потолок – то и другое было отодвинуто в неизмеримую даль и словно бы скрыто светящимся туманом. С опасением оглядевшись налево и направо, куратор сбросил с плеч мешок, расстегнул на всякий случай кобуру и прилип к перегородке.

Шествие направлялось сюда. Более того, с другой стороны к чудовищному проему неопределенных очертаний тянулась такая же цепочка шестиногов с горбами-ранцами, в перчатках, напоминавших скрюченные когтистые лапы. Попав в гигантский зал, оба потока разбивались на группы; одни исчезали в тумане, другие копошились неподалеку у входа, третьи плотными кучками двигались дальше, к какой-то непонятной конструкции, похожей на раскрытый решетчатый веер. Куратору показалось, что в каждой толпе, включавшей десятки или сотни монстров, были люди – где один, где несколько. Держались они впереди, напоминая не то надсмотрщиков, не то предводителей отрядов, но вроде бы никаких приказов не отдавали. Тем не менее ощущалось в них что-то начальственное, привычное для Сарагосы – первый эмоциональный отблеск, подмеченный им среди этого неисчислимого равнодушного воинства.