За гранью возможного. Биография самого известного непальского альпиниста, который поднялся на все четырнадцать восьмитысячников - Нирмал Пурджа

Природе наплевать на твои репутацию, происхождение, возраст и моральные качества. Горе неважно, хороший ты или плохой. Так что единственное, что можно сделать, – правильно настроиться на восхождение. Тогда можно решить все задачи.

Здесь так легко сорваться. Я погибну?

Мы шли не в связке. Почему я не взял веревку?

Стоит потерять равновесие, и здравствуй, свободное падение. А смогу ли я снова остановить его?

Эти эмоции стали шоком. А все потому, что я забыл одно из важнейших правил. Я недооценил гору. Но еще страшнее было другое – моя уверенность в себе разом пропала. Я развернулся лицом к склону и стал спускаться, вгоняя зубья кошек в лед и двигаясь осторожно шаг за шагом. Пульс зашкаливал. Вскоре склон стал выполаживаться, и стало поспокойнее. Когда мы спустились в третий лагерь, я очень надеялся, что не придется вновь испытать такие ощущения.

Чтобы успокоиться, я вспомнил про ситуации, в которых оказывались великие спортсмены. Мохаммеду Али тоже доводилось лежать на настиле ринга, прежде чем он стал победителем, равно как и Усэйн Болт проигрывал соревнования, перед тем как победить на Олимпиаде. Мой срыв на Нанга-Парбат можно рассматривать как такую же неудачу. Это был единичный, но, безусловно, тревожный случай. Но я в силах преодолеть это состояние со временем за счет усердной работы, особенно если держать в голове отношение гуркхов к страху. А пока стоило встряхнуться и взять себя в руки. Ведь порою что-то может пойти не так.

* * *

Когда мы выдвинулись в направлении второго лагеря, на мой спутниковый телефон пришло сообщение с базы.

– Нимсдай, во втором лагере у нашего альпиниста Матиаса возникли проблемы. Сможешь добраться до него и помочь?

Я вздохнул. Было три часа пополудни, мы находились недалеко от второго лагеря, следовательно, могли помочь. Обнаружив Матиаса, мы ждали, пока он соберет вещи. Прошло пять минут, потом десять, потом Матиас объявил, что он почти готов, и Гелджен отправился на спуск, предполагая, что мы его быстро догоним. Через четверть часа, к счастью, мы тоже пошли вниз. Я чувствовал сильную усталость и начинал замерзать. В итоге эта задержка дорого обошлась всем нам.

В считаные минуты словно из ниоткуда появился мощный фронт, и вскоре мы оказались в плотном тумане, вдобавок небеса обрушили на наши головы снегопад. Видимость упала до нуля, и в какой-то момент сквозь шум ветра я услышал крик. Мингма! Он не заметил трещину и упал в нее. Я пополз по направлению к нему, опасаясь самого худшего и стараясь не провалиться сам. Когда добрался до дыры размером с тело человека и посмотрел вниз, то встретился взглядом с Мингмой. Каким-то чудом его рюкзак зацепился за выступ на краю трещины. Мингма сумел осторожно высвободить руки и помогал нам, хватаясь за неровности льда, покуда мы вытаскивали его из этой дыры. Это уже второй случай на второй подряд горе, который мог закончиться для него смертью.

Да и мой срыв на Нанге… Казалось, боги гор стараются извести экспедицию. И тут я подумал, что если даже опытный Мингма не заметил трещину, то что говорить о Гелджене, который сейчас один спускался где-то впереди. В бурю он мог точно так же сбиться с пути, сойти с маршрута и исчезнуть навсегда. Я схватил рацию и стал вызывать Гелджена, но ответа не последовало. А затем я услышал слабое потрескивание статического электричества в моем рюкзаке. Гелджен ушел без рации!

Я постарался собраться с мыслями и быстро проанализировал ситуацию. Куда идти, непонятно, видимости нет. Шансы благополучно спуститься в такую погоду весьма малы. Мы начали было выкапывать нору в снегу с помощью ледорубов, но вскоре стало понятно, что не сможем отрыть достаточно большое убежище, чтобы залезть туда, прижаться друг к другу и греться, пережидая непогоду. Я чувствовал, что, если проторчать на одном месте еще немного, смерть наступит быстро. Пришло время сделать еще более рискованный шаг.

– Черт, нам придется вернуться во второй лагерь, – сказал я и посмотрел на Матиаса. – В твоей палатке там достаточно места для всех нас?

Он кивнул. По крайней мере, теперь появился шанс, но было очень опасно, кто-то из нас в этой буре мог повторить то, что недавно случилось с Мингмой. Мы осторожно двинулись назад к лагерю. Время от времени я связывался с другими экспедициями на горе в надежде, что Гелджен успел добраться до лагеря I, но все отвечали, что его никто не видел.

Черт бы драл все это, что с Гелдженом?

Я начал опасаться худшего. Сам я почувствовал себя в относительной безопасности, только когда мы добрались до второго лагеря и втиснулись в двухместную палатку. Вскоре рация пискнула и ожила:

– Нимсдай, у меня все в порядке!

Гелджен был в целости и сохранности и воспользовался рацией одного из альпинистов. Можно было перевести дух.

18

Дикая гора

Мы пересидели ночь, дрожа от холода, а утром отправились вниз. По мере приближения к базовому лагерю уверенность в собственных силах постепенно росла. Вообще я чувствовал себя комфортнее, когда оказывался в непростой ситуации. К моменту, когда мы добрались до базы, худшие из потрясений, которые довелось испытать возле вершины Гашербрума I, как я надеялся, остались позади, хотя очевидно было, что я еще психически не восстановился на все сто. Нужно было справиться со всеми этими эмоциями, пока мы будем на Гашербруме II, потому что потом последует К2, на которой все будет очень не просто. А пока требовалось сосредоточиться на ближайшей цели, держа в уме старую военную поговорку: готовься к худшему, надейся на лучшее.

Я смотрел на вершину Гашербрума II, который считается довольно легкой горой у высотников, и готовился к восхождению. Эта гора – тоже вызов, хотя на нее мы решили подниматься, как принято. То есть подъем зараз снизу до вершины и обратно не планировался. Команда отдыхала во втором и третьем лагерях, погода держалась хорошая. Мы поднялись на вершину 18 июля, и, стоя на высшей точке, я испытал восторг. Отсюда хорошо просматривалась К2, которая выглядела очень живописно. Острый пик ее глядел в небо, как акулий зуб, и сейчас в свете заходящего солнца он отливал розовым.

Я собираюсь взойти на нее. Я покажу всему миру, как это делается.

Мой оптимизм разделяли не все. На спуске с Гашербрума II мы узнали, что «настроение» у К2 не очень. В ее базовом лагере в ожидании «погодного окна» находились несколько экспедиций, в числе которых были опытные восходители, и