Повелитель механизмов - Алексей Егоров

Неблагодарное это занятие, менять судьбы народов, уж я-то знаю не понаслышке.

Так что лучше было не думать об общественном признании моей работы. Да и кому нужна эта призрачная башня тщеславия?! Мне достаточно было радости созидания новой жизни. Чудесное ощущение нефизиологического материнства, невозможное и невообразимое.

И я наслаждался этим чувством, стоя в своей мастерской, которая была пропитана незнакомым мне духом. Поэт мог бы назвать это музой, витающей в его комнате, я же не назвал никак. Зачем обременять себя словами, этим мастерством я не обладал, оно не являлось моим главным достоинством. Да и не верил я в силу слова, как символа чувственного мира.

Знакомая мне до каждой пылинке на полках комната как-то сказочно преобразилась. Мрачная подземная сумрачность превратилась романтичную ночь, освещенную огнями свечей и звезд. Тяжеловесное вращение маховиков паровой машины сменилось невесомым движением; острые угловатые детали, разбросанные тут и там, теперь ассоциировались с чудными металлическими кристаллами всех оттенков и форм.

Как я теперь понял, моей мастерской не хватало Идеи — той основы, которая превращала простую деятельность в нечто важное и первостепенное, без нее невозможен ни один шедевр.

Как я рад, что моя Идея оказалась столь чудесной, столь мягкой и хрупкой, как перышко.

Я мог любоваться невидимой красотой еще долгое время, но бремя ответственности заставляло меня прервать это чувственное наслаждение. Сама красота не может погибнуть от долгого созерцания ее, но она может погибнуть, если мы забудем об уходе за ней. Чтобы эта красота не осталась на обочине времени, ее необходимо совершенствовать и это требует нечеловеческих затрат!

Теперь я видел, что доступных мне материалов не хватит, чтобы изготовить свое совершенство таким, каким я ее видел. Невозможно изготовить нечто, состоящее только из одного элемента, даже все мастерство механики не сможет превратить металл, даже такой чудесный, в живую плоть. И это значит, что мне придется искать иные материалы, с помощью которых я сделаю свое произведение более насыщенным, более живым.

Я буду художником, подбирающим краски, чтобы углубить духовную составляющую картины. И моими красками будут природные дары — металлы, каменья и даже растения, чувства, эмоции, воспоминания.

Да!

Даже зеленая отрава является составляющей элемента жизни любого существа, ведь мы едим то, что растет, мы кормим наших домашних животных тем, что растет, мы даже строим из того, что когда-то имело смелость вырасти! И если закон мира гласит, что кроме холодного камня должна существовать и зелень, то я не имею права забывать про этот материал!

Значит, сегодня я решил заняться поиском ресурсов. Ох, не зря меня вчера так тянуло нарушить добровольное отшельничество, я уже в глубине души почувствовал необходимость вырваться на волю. Как бы я не страшился этого поступка, я должен был его совершить. Разве боялся я, когда нас окружили мертвые на том маяке? Так чего мне бояться в родном Городе? Мне знакомы законы мира, нашего социума, я сумею справиться с любой опасностью, рожденной в каменных стенах! Не пренебрегая разумными предосторожностями, конечно. Даже божки дикарей не бессмертны, что и говорить про меня — такого беззащитного для смертоносных орудий.

Как раз наступал вечер, скоро солнце покинет положенное ему место и откроет окно ночным владыкам. Все незаметно преобразится, идеи окрасятся в серый цвет, люди станут подобны злобным теням, а окружающие меня здания превратятся в черные сундуки с огнями-тайнами внутри.

Давно я не прогуливался по ночному Городу, растерял былое вдохновение, возникавшее от этих ощущений иной жизни, запредельной и такой чуждой обывателю.

Мое облачение немного усовершенствовалось со времени последнего посещения ночных улиц. Кираса сделал более легкой и не стесняющей движения, но при этом повысил ее прочность и защищенность от огнестрелов. Я не смел сменить свой револьвер на нечто иное, это было бы неуважением к величественному оружию, которое защищало мою искру жизни еще в диких лесах. А вот меч, о да, он стал длиннее, тяжелее, прочнее, да что говорить он стал гораздо лучше! Этот полуторный меч, мой любимый клинок, работу над которым я закончил всего год назад, стал вершинной в моем мастерстве ковки холодного оружия! Сколько раз я пользовался им, сколько раз его тяжесть вдохновляла во мне страсть к сражению! Этот меч сможет поймать в полете пулю и разрубить неудачливого стрелка надвое!

Какое блаженство — мощь, скованная холодными рамками узорчатой стали.

Этот меч требовал крови врагов, иначе не спешил возвращаться в ножны. Он превосходный напарник, который улучшал мои фехтовальные навыки, но требовал к себе особого отношения.

Плата за силу, порой бывает невообразимой, но без этой кровожадной силы иной раз нельзя почувствовать себя в безопасности.

И не забыл я спрятать тонкий стилет, острый как гадючий зуб и такой же смертоносный. Только я не стал оскорблять металл отравой, пусть подобным развлекается моя милая соседушка. Больше из оружия я не взял ничего, не имеет смысла брать с собой весь арсенал, самое необходимое уже при мне. Однако… все же… все же я не удержался и добавил несколько зажигательных и дымовых гранат — лучшее средство против скопления врагов.

Ах, если бы эти милашки были у нас в те строевые времена…

Что горевать по ушедшему, прошлое уже не вернуть. Но убийцы, мирно спящие у меня на поясе, эти бомбы способны были бы спасти многих из моих сослуживцев, моих братьев и друзей. Какая ирония, опоздавшая смерть не успела защитить жизнь.

На этом я остановился, излишняя предусмотрительность могла лишить меня основного козыря — подвижности, а для стрелка и фехтовальщика это наиценнейшая составляющая побед. Именно поэтому я и не надел никакой другой брони, идущий по улицам вооруженный человек, весь закованный в броню, вызовет скорее смех, чем страх и уважение. Разве что… на всякий случай я бросил парочку драгоценностей — аванс Харана за мою работу. Может и пригодится, если понадобится разговорить какого-нибудь ублюдка.

Кирасу я скрыл под темной тканью рубахи большего размера. Сверху я надел темный плащ с капюшоном, чтобы скрыть лицо от сторонних наблюдателей. Завершил я свой наряд легкими сапогами из мягкой кожи, которая вместо жестких ударов по камню улиц будет нежно целовать его подошвами. Бритую кожу головы надежно защищала легкая шапочка.

Завершив свой новый старый образ, я был готов выйти в ночной свет. Право же, словно тать какой-то! Только габаритами я не вышел.