Знак Сокола - Дмитрий Хван

- Нет, - выдохнул наместник островов. - Это что же, сепаратные переговоры, в обход датчан?

- Да, - кивнул Павел, его глаза превратились в щёлочки, недобро смотрящие куда-то в сторону. - И в обход тебя. Те, кто сейчас у власти в Кремле вполне могут нас сдать, как разменную монету.

- Вот чего, - пробормотал Белов понуро. - Корабли шведские на Ригу ходят часто, но до нас им, похоже, сейчас просто дела нет. А коли будет?

- Ты духом-то не падай! - товарищ хлопнул его плечу. - Кстати, я тебе официальный приказ привёз. Ты теперь воевода Моонзундский, потом повесишь его в своём кабинете на стенку в рамке под стекло! - натужно рассмеялся Грауль.

- Лучше бы пушек привёз, - буркнул новоиспечённый воевода. - Коли такие дела у нас назревают печальные.

- Пушки тебе должен будет Датский батальон Саляева сдать. А я тебе винтовки привёз, боеприпасы, да ещё кое-что по мелочи. Бельский обещал людьми помочь, переселенцев из Пернова направлять.

- Немцев? - махнул рукой Белов. - У меня их и так навалом.

- Русских, Брайан, русских, - улыбнулся Грауль. - А что тебе немцы поперёк встали?

- Извини, герр Пауль!

- Ладно, тебе надо до конца весны дотянуть, когда Саляев свою кампанию закончит, - вздохнул Павел. - Ладно я спать буду. А с Бельским завтра переговоры будем вести - сегодня он разговаривать о деле не станет.

На самом деле приезд перновского воеводы князя Бельского в Вердер был тайным, с собою он взял лишь два десятка воинов-земляков, которым безмерно доверял ещё со Смоленской войны с ляхами. Сам князь Никита Самойлович считал для себя весьма полезным знакомство с людьми Рурика Сибирского. А после того, как его полковник всего лишь за несколько дней взял невские крепости Орешек и Канцы, да ушёл к Сердоволю, походя заняв полуразрушенную Корелу, уверенность его лишь укрепилась. Весть оную доставил ему человек Афанасия с берегов Ладоги, в письме же Ефремов восторженно описывал победы, которые дались удивительно малой кровью. За всё время лишь трое стрельцов погибло под Канцами, в посаде, да с десяток получили ранения и двое пораненных стрельцов оставили у корельского старосты. А ангарцам и вовсе убытку не было. С тем оружием, что имелось у сибирцев, возможно дела великие учинять и потому Бельский с радостью великой принял приглашение остановившегося в Пернове ангарского посла в Москве сопроводить его до Вердера, да поговорить там о делах насущных.

На следующий день, когда Грауль и Белов, ранним утром уехавшие на санях осматривать остров, возвратились к обеду обратно, то воеводу Бельского они застали в зале. Никита Самойлович сидел в креслице у разгорающегося огня камина и, прищурив глаза, смотрел на огонь. Укутавшийся в свою шубу, он молча потягивал из чашки горячий, исходивший паром и пахнущий чесноком, куриный бульон. Михаил Кузьмин играл с маленьким сыном в другом углу помещения. Савелий Игнатьевич, верно, ещё спал.

- День добрый! - Павел пожал мужчинам, привыкшим уже к этому ангарскому обычаю, руки. - Привет Глебушка! - сынишку Кузьмина Грауль потрепал по светлым вихрам.

- После обеда мы к Тимофею поедем, Павел? - спросил Михаил.

- Да-да, уже скоро, - ответил за товарища Белов.

Купец тут же пошёл наверх - поднимать родню, Глеб со смехом обогнал отца и устремился по лестнице первым. Вскоре на втором этаже застучали двери и затопали ноги - люди собирались к последнему переходу в их неблизком пути из Москвы. Ангарцы же присели поближе к огню, негромко переговариваясь. Грауль убеждал Брайана не усложнять строительство укрепления близ самого узкого места, где пролив отделял остров Вердер от побережья.

- Достаточно небольшого каменного форта с пушками и нескольких люнетов, Брайан! - говорил Павел. - Большего не нужно, это будет потеря времени и сил. Крупного отряда шведы против этого несчастного островка не бросят, а от мелкого отобьёшься стрелковкой.

- Бросят ли? А Россия разве не займёт эти земли? - удивился Брайан. - Я хотел восстановить замок...

- Лучше построй военное училище на Эзеле для молодёжи, - предложил Грауль и после некоторой паузы продолжил:

- А что насчёт Руси... Эстляндию шведы просто так не отдадут. Только после успешного для Москвы заключения мира можно быть уверенным в том, что твой тыл прикрыт. А пока - строй форт и забудь о замке.

- Чуден говор ваш, будто бы немцы по-нашему разговаривают, - усмехнулся вдруг Бельский, с гулким стуком поставив пустую чашку на стол.

Потягиваясь, он неторопливо прошёлся вдоль стола, словно раздумывал о чём-то.

- Гляжу я на вас, да на деяния ваши и удивление моё становится безмерным, - говорил воевода, глядя куда-то в сторону. - Будто иные вы люди, не от мира сего. Будто сверзились откуда-то к нам. Но зачем, для какого дела? - он повернулся и внимательно посмотрел на поражённых его словами товарищей.

Грауль заинтересованно посмотрел на князя, отметив его честность и прямолинейность:

- Во многом ты прав, Никита. И я рад, что ты сам сказал нам об этом, - Павел поиграл брелоком, сделанным из червонца, ожидая дальнейших слов Бельского, который очень уж явно хотел выговориться.

- Оно так и есть, - продолжил воевода, остановившись напротив ангарцев. - Нутром чую, как будто тянет к вам силком, будто нужда какая имеется у меня...

- Не это ли? - Грауль двумя пальцами поднял брелок-монету.

- Нет! - чуть ли не с брезгливостью отмахнулся князь и снова зашагал к концу стола, явно находясь не в своей тарелке.

Белов же, посмотрев на друга, покачал головой - ну куда ты, мол, ему злато-то кажешь?

- Дондеж всуе говорить о сём, - пробормотал Бельский и обернулся к собеседникам:

- Бранко, я молодцов своих привёл, как мы договор с Павлом учиняли. Обучить их надобно накрепко с мушкетом вашим обращаться, - присел, наконец Никита на лавку, - а то из прежних пару уже попортили, черти косорукие.

- Обучим! Дюжина мушкетов твоя, Никита Самойлович, - кивнул Белов. - А ты...

- Нешто я прелести* стану говорить?! - всплеснул руками князь и нахмурился. - Буду посылать к вам людишек, мне из Пернова оно сподручно будет. А коли с Литвы люд будет?

- Ничего, - улыбнулся Грауль. - Всё одно русские.

После обеда караван ушёл на Эзель. Белов проследовал вместе с ним, довольный пополнением русской колонии, долгожданным появлением картофеля, а также новой партией винтовок. К тому же у Брайана в арсенале появились и малые миномёты с ограниченным числом боеприпаса, в том числе и химического. Не востребованные в лесах Ангаро-Амурского региона и снятые уже давненько с производства, они могли помочь ангарцам на равнинных островах Балтики.

Бельский, распрощавшись с ангарцами, отправился обратно в Пернов, находясь всё в том же задумчивом состоянии. Он пообещал ещё раз прибыть в гости, как только просохнет земля. Никита оставил на островах дюжину своих ближних людей, из которых Грауль пообещал к лету сделать хороших солдат, по примеру ангарских стрелков. Таких воинов, чтобы князь был уверен, в том, что они и винтовку не испортят и другим не дадут оного сотворить.

***

Далее события завертелись со стремительностью горного потока. Уже в конце мая в Новгород, к ожидавшим русских переговорщиков шведам приезжает делегация московских бояр, в том числе и Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин. Возглавлял их Алмаз Иванов, бывший дьяк Казённого двора, только-только переведённый в Посольский приказ по указу Бориса Морозова. Он резко взял быка за рога и, намереваясь воспользоваться аховым положением шведского королевства, принялся было склонять посланцев канцлера к наилучшему для Руси варианту - когда вся Лифляндия, включая права на Ригу, отходила к Москве, да заметно отодвигалась к северо-западу граница в карельских землицах. Шведы, однако, были не робкого десятка и интересы своей державы также соблюсти желали. Ну а поскольку решить дела с молодецкого наскока Алмаза Ивановича не удалось, потянулись выгодные для шведов поэтапные переговоры по каждому участку границы. Взаимные упрёки в нежелании заключения мира чередовались с попытками устрашить друг друга союзом с Речью Посполитой и угрозами продолжения боевых действий. К середине дня шведский голова посольства и Иванов, приняв во внимание довлеющие над обоими приказы в скорейшем достижении согласия, сошлись в том, что мир всё же следует заключить к вящему интересу обеих держав, а посему они не будут иметь отдыха и сна покуда не будет учинён договор. К исходу вторых суток, проведённых в палатах Антониева монастыря, отстоявшего к северу от города 'Вечный Мир' был подписан обеими сторонами. Каждый из соперников считал себя получившим более того, что было реально достижимо, потому они разошлись полюбовно и воздав друг другу должные почести.

Согласно положениям 'Вечного Мира', граница между Русским царством и Шведским королевством 'отныне и навеки' в карельской и ижорской землях проходила согласно статьям Тявзинского мирного договора, так и не подписанного в своё время русской стороной. К Руси отходили: Иван-город, Ям, Копорье, невские крепости Орешек и Ниеншанц. Но были и отличия от былого договора - Корела и северный берег Ладоги, были уступлены Ивановым в ходе переговоров по размежеванию южных границ со Швецией. В Эстляндии и Лифляндии разграничение прошло по реке Нарова, Чудскому озеру и реке Эмбах, включая в русские пределы город Дерпт, уже переименованный в Юрьев. Последней уступкой шведов стал лифляндский Феллин, ставший самым западным трофеем Руси. Далее границу шла южнее к Тарвасту, а оттуда к Адселю. Мариенбург являл собой южную черту продвижение русских. Остальные города и области, захваченные царскими воеводами, должны быть оставлены русскими полками в течение года. Были и экономические положения договора - торговля русских купцов дозволялась только из шведских портов - Выборга и Ревеля. Использовать полученное побережье Балтики для торговых целей Руси не позволялось.