Убить Первого. Том 4 (СИ) - Фаатович Иван "Wisenheim"

— Как жаль, — тихо произнесла Анна, глядя на разбросанные по песчаному берегу тела фоциан.

— Кого? — сквозь зубы прорычал Берр, окинув девушку недобрым взглядом.

— Их, — ответила она, не обращая внимания на враждебный тон и тихое рычание волка, — эта война, эта бойня, — дрогнувшим голосом сказала девушка, глядя на поле боя, — Она неправильная, ложная. Столько смертей из-за пустой ненависти…

— Не жалей врагов. Особенно… этих, — тихо буркнул Эдван с отвращением, — эти твари убивали бы нас и без Первого. Мерзкие создания.

— Согласен, — поддакнул Берр.

— Вы не правы, — тихо сказала Анна, — их отношение к другим тоже следует из ненависти Первого, как и ненависть зверей или других тварей. Точно так же, как и прочие, ранее они поголовно владели силой Жизни, до тех пор, пока не стали превозносить себя как новых людей. Наследников павшей страны.

— И это их оправдывает?

— Нет, — сказала Анна, — но не лишает права на существование. Это странно… но мне очень больно видеть столько смерти. Все они, даже твари, могли спокойно прожить жизнь, но были убиты раньше срока из-за этой непрекращающейся войны. Из-за злобы и ненависти Первого. Это так… неестественно. Противно самой природе Жизни.

— И как только она его терпит, да? — оскалился Берр.

— Да, — совершенно серьёзно ответила Анна.

— Но разве в природе звери не убивают друг друга? Не охотятся? — спросил Эдван.

— Охотятся. Но не из злости, а для пропитания. Хищники не ведут священную войну на уничтожение добычи, потому что иначе им будет нечего есть.

— Не будем продолжать этот разговор, — дипломатично, насколько мог, прорычал Берр, заметив, как некоторые кошки на них косятся.

— Ты только на Перевале чего-то подобного не ляпни, — шепотом добавил Эдван.

— Я уже обсуждала это с моей наставницей, — так же шепотом сказала девушка, — я же не сама это придумала. Мы изучали историю в библиотеке на Перевале…

— Ну вот и обсуждай с наставницей, а простым бойцам таких идей лучше не высказывай. Не поймут.

— Хорошо, — хихикнула девушка и, вновь погрустнев, добавила, — просто это тяжело.

Так и шли. Перевал Тысячи Гроз неумолимо приближался. Постепенно, небо становилось всё мрачнее и мрачнее, а солнечный свет всё чаще исчезал за облаками и тучами. Всё отчётливей слышались раскаты грома издалека, а дорога отходила от реки и постепенно поднималась вверх, уводя переселенцев в сторону гор. Земля лысела. Лес и высокая трава сменялись голой каменистой почвой, мхом и редким кустарником, а через день пути впереди показался сам Перевал. Краски здесь потускнели, а от обилия грозовых туч над головой казалось, что весь мир окрасился в мрачные оттенки серого. Два громадных горных пика упирались в чёрное небо, сверкающие вспышками далёких молний. Гремел гром, разлетаясь на тысячи шагов во все стороны, и чем ближе они подходили к Перевалу Тысячи Гроз, тем тяжелее и мрачнее становилась обстановка. Величественные горы словно наваливались на плечи и давили своим присутствием, а от непрекращающейся грозы казалось, словно подбираешься к громадному ощерившемуся зверю, который всё громче и громче рычит, предостерегая подходить ближе.

Именно такое ощущение сложилось у Эдвана, когда он снова увидел неприветливые горные вершины, между которыми спряталось человеческое поселения. Даже атра, и та неуловимо изменилась в этих краях. Стала враждебнее и тяжелее, а в воздухе витал запах приближающейся войны. На подступах к самому Перевалу Эдвану, вместе с Анной и прочими членами человеческой делегации пришлось выйти вперёд всей процессии переселенцев, которая растянулась ещё сильнее прежнего из-за необходимости идти по извилистой горной дороге. Берр вместе с женой и детёнышем решил остаться в хвосте, где и шёл.

Старый Магни, формально командующий их отрядом, шел впереди всех, в окружении бойцов, лекарей и алхимиков. Эдван двигался на небольшом отдалении от них, рядом с Анной, Самиром и его матерью, время от времени оглядываясь назад, на вереницу переселенцев. С самого раннего утра его преследовало странное плохое предчувствие, но он никак не мог объяснить, откуда оно взялось и что служило его источником. Что-то ему казалось неправильным в происходящем и, немного подумав об этом, он вдруг понял.

— Самир, а где ваш глава клана?

— Глава? — удивился тигр, удивлённо оглянулся назад и недоуменно пожал плечами, — не знаю. Должно быть, где-то в конце. А зачем тебе?

— Беспокоюсь, как бы Владыка Перевала не захотел с ним пообщаться прежде, чем пускать вас внутрь, — мрачно ответил Эдван. Интуиция подсказывала ему, что Владыке Перевала не сильно захочется пускать внутрь своей крепости двух мастеров Моря и всю их армию за раз.

— Я тоже беспокоюсь об этом, — поделился Самир, — но старейшина ведь договорился.

— Вроде бы… — проговорил Эдван и на мгновение замер, как вкопанный. Он, как когда-то давно в клане Святого Кота, почувствовал на себе пристальное внимание могучей, древней сущности. Он снова был как на ладони перед Святым Котом, и на плечи, как в тот раз, что-то надавило.

Эдван моргнул, встрепенулся и вдруг почувствовал на своём правом плече чужое присутствие. Самир, подпрыгнув от неожиданности, резко сложил лапы вместе и согнулся в почтительном поклоне, как и все кошки вокруг Эдвана, а сам парень ощутил лёгкое прикосновение шерсти к своей щеке.

— Здравствуй… Буревестник, — произнёс Святой Кот. Он говорил тихо, словно нехотя, а в голосе древнего существа чувствовалась усталость.

— Приветствую, старейшина, — ответил ему Эдван, — я уже и не думал найти вас в такой толпе.

— В этом не было нужды. Я нашёл тебя сразу же, как ваш человеческий отряд встретил наши клан.

— Два дня прошло, — хмыкнул Эдван, отметив про себя, что больше не слышит гвалта толпы, да и раскаты грома с Перевала доносятся как-то приглушённо, а спутники совершенно не обращают внимания на их разговор.

— Я и сказал — сразу, — прокряхтел старый кот, — вечно вы, молодые, всё куда-то торопитесь, спешите, бежите… не понимая, что время, оно относительно. Больше отведённого всё равно не совершишь…

— Не согласен, — покачал головой Эдван, но кот сделал вид, что не услышал его слов. А может быть, и в самом деле не услышал, о чём-то на мгновение задумавшись.

— Слышал, тебе довелось встретиться с Великим Пространственным Зверем… — тихо произнёс старик, — … впечатляющее могущество, не правда ли?

— Да, — ответил Эдван, — даже слишком.

— О да. Хорошее слово… слишком. Слишком впечатляющее… — пробормотал себе под нос кот, — такая мощь, сосредоточенная в одном существе. Он, наверное, единственный, кто мог бы сразить в бою Первого прямо сейчас, если бы захотел… да только отчего-то не хочет. Огромная, действительно невообразимо огромная мощь… для некоторых она может стать неодолимым соблазном, предметом жуткой зависти. Заветным желанием, даже одержимостью, — задумчиво протянул Святой Кот.

— К чему ты клонишь, старейшина? — осторожно спросил Эдван, — я не завидовал Пространственному Зверю. Хотя мне, конечно, хотелось бы, чтобы он пошёл и убил Первого, я понимаю, что это невозможно…

— Осознаёшь невозможность, но не знаешь её причин…

— Быть может, расскажешь? — спросил Эдван, но не услышал ответа и осторожно покосился в сторону собеседника, который сидел у него на плече. Святой Кот смотрел куда-то в сторону, а его голова была охвачена лёгкой, еле заметной дымкой золотистого сияния. Похоже, мастер Моря ушёл глубоко в себя и о чём-то задумался. Через несколько минут с плеча Эдвана послышался печальный вздох и старый кот одним легким прыжком переместился на плечо Самира. Тут же звуки близкой грозы стали громче, за спиной вновь послышался гвалт тысяч голосов, а к мрачным краскам окружающего мира вернулась их глубина.

— Что-то случилось? — поинтересовался тигр у старейшины.

— Ещё нет, — печально ответил тот, задумчиво посмотрев вперёд. Туда, где среди скал возвышались стены древней крепости.

Этот короткий и очень странный разговор со Святым Котом оставил Эдвана в глубокой задумчивости. Он чувствовал, что за этими малопонятными речами и обмолвками скрывается что-то большее. Что-то важное, что старый мастер хотел, но не смог донести. Да и сам старейшина выглядел крайне странно. Он пребывал в глубокой задумчивости, будто бы был здесь и не здесь одновременно. И если во время первой встречи в клане кошек он казался Эдвану древним, мудрым и столь же могущественным, то сейчас словно истончился и потускнел. Осунулся, и казался чем-то глубоко поражённым, опечаленным, и чудовищно уставшим. Что он хотел сказать ему? Что-то связанное с могуществом Пространственного Зверя? О некой опасности, что несут с собой фундаментальные силы? Но ведь Эдван никогда, ни в этой жизни ни в прошлых, не смел даже надеяться на то, чтобы прикоснуться к какой-то из них. Он никогда не думал об этом. Сила Бури его полностью устраивала, была привычной, удобной, почти родной. Зачем же менять её? Или, может быть, какая-то опасность кроется в самом процессе становления Морем? Какое-то фатальное безразличие к окружающим живым существам. Страшно подумать, но какая-то доля правды в этом была. Ещё в Долине Белой Агнар говорил ему, что его нельзя больше мерить человеческой меркой.