Гроза над Миром - Венедикт Ли

 А в Гнезде Ваги уже начиналось тревожное шевеление. Джено получил приказ, закончив быстрее дела, вернуться на Север.

 – Заместитель твой плохо усвоил твои наказы. – Вага вложил в свои слова побольше отеческой строгости. – А Габ – хороший моряк и только, он тоже тебя не заменит.

 – Послезавтра я отправляюсь. И скоро вернусь. – тонкие губы Джено скривились в подобие улыбки.

 Последнее время его худое, с большой родинкой над правой бровью лицо выражало необычную твердость.

 – Хорошо. Учти, выскочка наш окрылен удачным бегством из Астарты и не собирается складывать оружие – так мне докладывают.

 – Будь спокоен, Вага. – Джено вышел, не посчитав нужным что-либо добавить.

 А Вага задумался. Скоро придет время сплавить Джено подальше и сделать это надо половчее. Хватит нежданных осложнений. И как можно быстрее кончать с бардаком, в какой превратилась некогда спокойная жизнь Острова. Уже и банк Магистрата грозит заморозить его, Ваги, активы, а сумма – гигантская. Не устраивает де развал торговли, паралич морских перевозок и прочее, и так далее… Будто он сам не понимает.

 Боло Канопос, уставший от опасных в нынешние времена вояжей, все же отправился в Норденк вправлять кой-кому мозги. Вага очень рассчитывал, что и в этот раз Боло окажется на высоте. Незаменимый человек Боло. Хотя и вор.

 Вечером доложили, что Пини просит разговора. Встречаться с дочерью не хотелось. Он порядком устал, болела голова, в душе копилось глухое раздражение. Не помог и глоток старого, выдержанного вина, что рекомендовал новый врач, недавно приглашенный Брендой из Ганы. Велел спросить у Пини, сможет ли обождать до завтра, тогда он примет ее после обеда, когда главные дела будут сделаны. Через какое-то время ему ответили: да, Пини сможет подождать.

 Лейну ее жители по праву именовали городом цветов и красивых женщин. Сейчас она стала главным оплотом чистильщиков. Что касается всех тех, кто раньше так гордился своим городом, о том, каково им пришлось – лучше не упоминать в подробностях.

 Канонада с обеих сторон нарастала. Арни, хмурясь, смотрел на часы. Дерек запаздывал. Плохо.

 – Не возись с обувью, – говорит Бренда. – Пройдешь так. Учти: не скулить, в ногах не валяться.

 За ее спиной двое охранников и… Джено. Сердце гулко ударяет и падает, сжимаясь в тугой комок. Что происходит? Ты знаешь ответ. И не понять, где ошиблась, почему недооценила силу неприятия и ненависти со стороны Ваги и его окружения. «Он должен был меня пощадить! Что случилось?» Бренда, Бренда, Бренда… Собственный голос кажется чужим:

 – Сколько должна я вам? За свою жизнь. Мое слово твердое – только цену скажите.

 Она презрительно щурится.

 – Бренда, я хочу видеть Вагу! У меня есть важное сказать ему!

 – Давай не будем, ладно? Молчи, не проси ничего. Гавкнешь еще хоть слово – вобью обратно в глотку вместе с зубами. Руки за спину… Пошла! – ты безвольно подчиняешься.

 Коридор. Руки держишь за спиной, ты свыклась с позой узницы, ждущей своей участи. Но ждать больше нечего. Решетки открываются перед тобой одна за другой, и с лязгом захлопываются позади. Ступени наверх. «Может, все – только дьявольский розыгрыш? Шутка в духе Ваги…»

  Подземный зал, тоннель, которым вы с Пини ездили в город. Дурацкие мысли лезут в голову. Эти подземелья – явно дело рук давно ушедших поколений. Кто и когда жил здесь до того, как Вага возвел на утесе дворец – символ своей власти? Тебе не суждено узнать.

 Дрезина скользит по рельсам почти неслышно, змея тоннеля быстро разворачивается впереди. «Пусть этот путь никогда не кончится…», – молишь ты. Стены перестают скользить назад, останавливаются. Тебя выводят во внутренний двор, окруженный двухметровой стеной. За наполовину прикрытыми воротами – выход в город. Глаза, привыкшие к полумраку подземелья, болят, ты часто смаргиваешь. Холодный ветер пронзает ознобом тело, унося оцепенение страха.

 Двор набит охраной. Кроме них, безликих, видишь знакомых: бледное лицо Тонки состоит, кажется, из одних веснушек и зеленых глаз, а замкнувшаяся в себе Пини зябко кутается в накидку из легкого, как пух белого меха лиу. Ей не жаль тебя, но и злости в ней больше нет. И… Не может быть! Как очутился здесь человек, которого ты считала своим другом?! Его глубоко посаженные глаза следят за тобой, за бесстрастной миной он прячет неловкость от своего предательства. Не вини его.

 В небе громоздятся серые облака, солнце просвечивает бледным диском. Тринадцать утра. Наступающего через час полудня уже не увидать. Что же делать, что? Оборачиваешься к Бренде. Какая зловещая у ней ухмылка!

 – Вартан, Наоми! Ты повинна в измене, мятеже, захвате боевого корабля и покушении на жизнь первого адмирала Острова. А так же в массовом убийстве жителей города Тир, совершенном из ложной гордыни и в жажде самоутверждения. За свои преступления будешь повешена за шею, пока не умрешь. Можешь ли сказать, почему приговор твой нельзя привести в исполнение?

 Ты лихорадочно соображаешь. Соврать, что беременна? Выхлопотать отсрочку… Обман мигом раскроется, вот и доктор здесь.

 – Я… Бренда… послушайте… Город погибнет и страна тоже… – в отчаянии городишь ерунду, а ведь хотела сказать путное.

 Бренда кротко улыбается.

 – Без тебя – конец света? Не волнуйся за нас, перетопчемся. Честно – я от тебя устала, – и она возвращается к затверженному тексту. – Есть у тебя неоплаченные долги или неисполненные обещания, за которые ты хочешь просить прощения?

 Тебе страшно взглянуть на Пини. Но делаешь к ней шаг, другой, встаешь на колени, в ноги впиваются острые камешки. Поднимаешь взгляд. «Спаси меня, спаси…» Холодные пальцы Пини гладят твой висок, она говорит тихо, чтобы слышала только ты:

 – Не надо. Будь мужественной.

 Бренда сзади подхватывает тебя и рывком поднимает на ноги. Рядом мнется Джено, худощавый, гибкий, в простом костюме старшего матроса: короткие сапоги, облегающие серые брюки, плотная куртка с отложным воротником и без привычного знака коммодора. Он весь напряжен и старается на тебя не смотреть. Ворота призывно распахнуты, иди, Наоми… Ресницы слипаются от застывших слез. «Я плакала? Хочу жить».

 Солнце клонилось к вечеру. Когда измученные волонтеры, многие из которых были ранены, торопливо проходили мимо него, Арни кричал им:

 Держитесь! Дерек на подходе, держитесь!

 Гул орудий стихал. Арни сам не знал, на что надеется. Пора было думать, как самому уносить ноги.

 А Дереку не надо было подгонять своих людей. Последние два часа они шли маршем в направлении все нараставшего грома боя. До Лейны оставалось не больше четверти часа пути, когда звуки сражения стали умолкать. Когда перед Дереком открылась панорама закончившейся битвы, он сразу все понял. Оглянулся на повисшее над горизонтом большое солнце.