Гроза над Миром - Венедикт Ли

 – Анно хурраг!

 Убей врага.

 Сборщик отбросов не мог нарадоваться на контейнеры, которые он принимал из Гнезда. Жрут там, в три горла, объедков горы – не только свинье, человеку хватит. Выгодный подряд. Так… не ошибиться бы. Он пересчитал контейнеры – вот этот, третий с конца. Не стал опрокидывать его, а лишь наклонил, пользуясь рычагом. Двузубыми вилами торопливо сгреб верхний слой, обнажив деревянное двойное дно. Постучал, приподнял доску.

 – Живая? – он помог Сави выкарабкаться. – Боялся, что задохнешься.

 – Воздуху хватило, а вонищу эту я всю жизнь помнить буду. И так ем мало, а теперь вовсе не стану – навсегда аппетит отбило. Что за нос у вас такой – нечувственный?

 – Привык, за тридцать-то лет. Переодевайся, быстро. Нынче ты – деревенская девушка, Господь тебе помоги никогда больше не попадать в такие места, как Гнездо.

 – И такие тоже, – тихо засмеялась Сави, косясь на покинутое ею убежище.

 Она быстро сменила одежду наложницы на грубое, скрывающее фигуру платье. Нисколько не смутилась, представ перед мусорщиком на несколько секунд совершенно голой. Тонкое белое тело, острые грудки, плоский живот с выбритым лобком…

 – Этот стикс отвезет тебя. Держись спокойно, смотри нахально – ты племянница Ханны из Флаверы.

 Старик поцокал языком.

 – Лет бы мне минус сорок… С Богом, девочка!

 – Что это? – Вага спросил для виду, лишь бы не молчать. На плотных листах кремовой бумаги они с Брендой всегда оформляли смертные приговоры.

 – Торопишься, Бренда.

 – А ты, как всегда, сомневаешься. Погоди, дай сказать! Я соглашусь с любым твоим решением. Но рот затыкать мне не смей.

 Наоми вины своей никогда не признает, но с поражением смирится. Готова вернуться к прежнему своему образу: незлобивая, приветливая, всегда выслушает внимательно… И немного себе на уме… Такая – она всегда тебе нравилась. Другим тоже. Мы поворчим, поворчим, да и примем блудную дочь обратно в семью.

 А теперь скажи, ты веришь рассказу о ее прошлом? О фантастическом путешествии через океан? Давно не веришь, понятно. Почему же так и не попросил рассказать правду? Почему никто из нас не полюбопытствовал? Отвечу: мы молчали в тряпочку всякий раз, когда вопросы были ли бы ей неприятны.

 А ее талант становиться на короткое время невидимкой в глазах окружающих? Да-да-да. От Пини она вообще не таилась, когда выпроваживала ее с «Громовержца». Кстати, Пини стала невидима вместе с ней! Да ты ее первый побег вспомни! Как не мордовала потом я бедного парня – стоял на своем: не спал, мимо наверх никто не проходил. Последний раз она выкинула этот фокус с моими ребятами, а ты покатил на меня бочку, что я тебе вру!

 Но, не это – главное. То, что сейчас скажу – знаю пока я одна. Ее невиданные победы и столь же чудовищная заключительная ошибка объясняются просто…

 Аргументы Бренды были бесспорны, неопровержимы. Но соглашаться не хотелось.

 – Никогда не верил в чепуху про «сташи».

 – И не верь. Она – человек. По крайней мере, во всем, что касается боли и страха умереть. Эгоистка до мозга костей, до подлости – тоже человеческая черта. Когда Пини ей надоела… Хотя вот это – к лучшему. Не знаю, сама ли Пини смогла освободиться от ее власти, но мы с тобой видели, чего ей это стоило.

 Но есть то, что отличает ее от нас. Что больше всего поражает в феерической карьере Наоми, так это нелепость избранного пути. Достаточно было ответить согласием на твои домогательства, и власть на другой день упала бы ей в руки. Оставалось бы убрать или передвинуть местами некоторые фигуры. Твоей естественной смерти можно было дожидаться, а можно…

 – Замолчи!

 – Сейчас замолчу. Она проговорилась однажды, когда, обезумев от страха, потеряла над собой контроль. В ее племени, несомненно, развитом, хотя и малочисленном, иначе о них бы уже прослышали – нет пожилых людей! Дикий обычай – уничтожать стариков, лишние рты – мы находим только у примитивных культур. А они… Это трудно понять. Поколение за поколением свыклись с жестокой традицией. Наверное, большинство, достигнув предельных лет, уходят из жизни добровольно. Для них немыслимо стать никем, лишенным всяческого социального статуса, живым трупом. Тобой, Вага.

 Хоть и жила она долго среди нас, понимая умом, где чей устав… Так и не смогла себя пересилить. Ты в ее глазах – нечто непонятное, не имеющее права на существование. Ходит, ест, разговаривает… Объясняется в любви.

 – Замолчи, сказал!!

 – Смотри!

 Бренда бросила на стол один из пакостных листков. Нашлепанные на гектографе в немереном числе, совсем недавно они оскверняли стены всех больших зданий Вагнока.

 – Коллекционируешь?!

 – Да. Есть интересные экземпляры. Вот здесь, кроме наших с тобой похабных морд, показана часть убранства твоей спальни. Точно показана.

 – Не точно.

 – Точно на момент, пока Наоми еще ходила у тебя в любимицах. Последних изменений интерьера она, понятно, не знала и нарисовала, как помнила. Бренда хлопнула на стол всю пачку.

 – Так она видит. Таков ты – для нее. С этим можно смириться. Нравится тебе творение природы по имени Наоми Вартан – пусть и дальше радует глаз. А я умываю руки.

 Последнее время пальцы у него на правой руке часто немели и плохо слушались. Две минуты прошло, пока он вывел, буква за буквой, свою подпись.

 Армию, собранную, наконец, неустанными усилиями Джено и Габа экономика Острова вряд ли долго могла содержать. Вага бросил на добивание мятежного Севера огромную рать, ядро которой составили бывшие враги – ветераны Тира. Они горели местью и жаждой реванша. Что мог противопоставить этой силе Арни?

 Отряды, вырвавшиеся из Астарты, да небольшой экспедиционный корпус Дерека, доставленный «Громовержцем». К ним добавились ошметки ранее разбитых частей, из которых еще предстояло создать полноценные боевые единицы. И… нечто новое появлялось в настроении людей, когда находили они пепелища на месте деревень, смрад тления, истерзанные трупы… Чистильщики проходили, не оставляя после себя ничего живого. Арни обнаружил, что теперь ему легче набирать добровольцев.

 По множеству дорог двигались разрозненные отряды. Все маршруты Арни держал в голове. Мобильный отряд на тридцати стиксах составлял его личную гвардию. Не было ни цели, ни смысла в кажущемся беспорядочным передвижении. Но в должный день и час все силы соберутся в единый разящий кулак. Арни никогда не слышал о низкорослом генерале, чей облик и деяния приводили в трепет современников. И не подозревал, что он, Арни – Наполеон этого мира.