Стальной прилив - Илья Садчиков

– Дамы и господа, наша поездка подошла к своему концу. Выходить на улицу не торопитесь, за бортом 35 градусов ниже нуля.

– Минус тридцать восемь, – поправила Северского Джейн.

– Плюс северный ветер, – отозвался Сергей, застегивая «молнию» тяжелой арктической куртки.

– Мы готовы, Алексей Арнольдович. Подарок у тебя?

– Минутку.

Из кабины донесся громкий металлический грохот:

– Нашел и взял. Никонов ждет нас у дверей.

– Тогда пошли.

Сергей прижал к себе Джейн и вывалился в ночную пургу. В грудь ударил беспощадный порыв полярного ветра. Полковник прикрыл рукой лицо и через мгновение оказался в узком штабном коридорчике. Никонов был рядом; смахнув с бровей крошечные крупинки льда, генерал протянул Соколову крепкую руку:

– Рад видеть вас, полковник. Генерал, Джейн, проходите быстрее внутрь, коридор не отапливается, здесь мы мгновенно окоченеем.

Комната, в которой Никонов собрал своих гостей, некогда была главным залом штабного комплекса. В центре комнатушки красовался огромный стол, заваленный морскими картами и техническими распечатками. Посреди электронных документов возвышалась работающая компьютерная «башня». Машина обрабатывала многочисленные информационные блоки и добродушно мигала единственным зеленым глазком.

– Проходите, полковник, не стесняйтесь. На беспорядок внимания не обращайте, я работаю без перерывов и выходных. После праздника компьютерный стол откочует обратно к стенке. Шкафы, скорее всего, останутся у окон. Как ни крути, дополнительная защита от мелких осколков.

Джейн осторожно тронула Сергея за плечо:

– Я отойду, мне надо переодеться и приготовить подарок.

– Минуточку, мадемуазель, я бы хотел представить вам свою дочь. – Генерал посмотрел в центр комнаты и подозвал к себе стройную светловолосую девушку. Красавица пожала руку Джейн, улыбнулась отцу и взглянула на полковника, в глазах ее вспыхнули искорки узнавания:

– Полковник, майор, что будете пить? У нас есть черный чай, кофейный напиток и даже настоящий кофе.

– Мы будем кофе, – ответил за Сергея генерал. Взяв руку девушки, Никонов добавил:

– Моя дочь, Арина – второй пилот пятого полка тяжелых бомбардировщиков. Ее крыло нанесло первый удар по 12-му флоту Консорциума.

Девушка улыбнулась, покраснела и смущенно добавила:

– Мы же договаривались, отец, – ни слова о работе.

– Я пошла! – неумолимо протянула Джейн.

Генерал кивнул:

– Тогда поговорим о кофе. У нас остался сахар?

– Я пустила на торт последнюю коробку. Зато суррогатного у нас хоть отбавляй.

Никонов печально усмехнулся:

– Дожили, приходится употреблять эрзац. Не жизнь, а сплошное расстройство. Кто бы мог подумать, что в самом начале третьего тысячелетия обыкновенный сахар-рафинад будет цениться на вес золота, а суррогатные кубики сладкого растворителя придется спасать из полыхающих транспортных отсеков. Слышали грохот в пять часов вечера?

Сергей отрицательно покачал головой.

– Я вот тоже не слышал, пока ко мне не прибежали диспетчеры. Во время посадки рухнул коммерческий C-130, пилоты не вписались в скоростной коридор. Вероятно, машина попала в воздушную яму и потеряла высоту, провалилась на сотню метров. Ударившись о покрытие ВВП, самолет загорелся и потерял хвостовое оперение. Пилотам удалось выжить, но часть груза сгорела. Вскоре наши ребята почувствуют нехватку смазочных материалов и продуктов питания. Мороженых овощей хватит на всех, а вот от сладостей придется отказаться.

Никонов тяжело вздохнул:

– Вот такие задачи и приходится решать командиру крупной воздушной базы. Не знаю даже, смеяться или плакать.

В центре комнаты раздался громкий хлопок, по фужерам побежало «шампанское». Взяв в руки бокал, Сергей с сомнением посмотрел на шипящую жидкость. Новое шампанское было жалкой копией изначального напитка. Вкус игристого вина был резким, запах разил наповал. На лицах многих «ветеранов» можно было заметить кривую усмешку. Молодежь довоенное шампанское, разумеется, не помнила и поэтому пила угощение, не обращая внимания на послевкусие.

Из полумрака комнаты вынырнула Джейн. Ее обнаженные плечи приковали к себе внимание молодых мужчин. Послышались восхищенные вздохи пилотов.

Француженка взяла Сергея под руку и тихо произнесла:

– Какая жалость, генерал, что ваши люди не пили настоящего вина.

Никонов поправил кончик седого уса.

– Война Фазового сдвига изменила все. Доступные удовольствия стали недостижимы для подавляющего большинства людей.

Ответив на замечание девушки, генерал добавил:

– А вот и наш кофе. Настоящий, не суррогат!

Арина поставила на столик круглый поднос с крохотными фарфоровыми кружками.

– Торт будет через тридцать минут, – с улыбкой добавила девушка.

Никонов допил шампанское и поставил опустевший фужер на низенький столик. Повернувшись к полковнику, генерал заинтересованно спросил:

– Я слышал, в молодости вы сбили японский F-22 – это правда?

– Мне просто повезло, – с улыбкой отозвался Сергей. – Позже я неоднократно встречался с «Рапторами», но одержать вторую победу над этой машиной мне не удалось. Американцы создали блестящий самолет: быстрый, незаметный и хорошо вооруженный. Оказавшись в руках умелого пилота, F-22 превращается в истинную машину смерти.

Протянув отцу фарфоровую кружку, Арина бодро спросила полковника:

– Вы служили в Русских ВВС?

Полковник кивнул головой.

– До конца десятых годов. Я оставил Военно-воздушные силы, когда страна начала трещать по швам и армия оказалась заложницей политических интриг. Участвовать в гражданской войне я не мог по идеологическим соображениям. Менять профессию тоже не хотел. Покинув осколки Федерации, отправился в Сербию, принял участие в Балканском конфликте. Войну Фазового сдвига смотрел по телевизору. Решил вернуться в советские ВВС, но не смог бросить балканских товарищей. В сербском небе 2021 года было жарко, в конце весны американцы начали полномасштабное воздушное наступление и едва не приперли нас к стенке. На стороне врага было не только качественное, но и количественное превосходство. Я выжил лишь потому, что верил в справедливость своего дела.

В те дни мы считали, что победа в войне приведет к созданию нового, более справедливого мира.

– И вас обманули? – В голосе Никонова послышалась печаль.

– Да, – коротко отозвался Сергей. – Результаты Второй балканской войны разочаровали не только нас, но и сербов. Новый южноевропейский порядок был выкован не нашими победами, а договорами корпоративных структур.

– Я помню, что американцы пытались судить наемников, сражавшихся на сербской стороне.

Сергей нахмурился; воспоминание, всплывшее из глубин памяти, оказалось малоприятным.

– Было такое дело. К счастью, нашему крылу удалось прорваться сквозь американскую воздушную блокаду. Выжившие в боях пилоты добрались до Каира и сформировали костяк «Алмазных воинов». Покинув Египет, мы перелетели в Конго, а потом перебрались в Заир.

Арина налила Сергею вторую чашечку ароматного напитка.

– Полковник, вы помните довоенный мир? Каким он был?

Сергей задумался, а потом решительно произнес:

– Безмятежным и простым назвать его было нельзя. На нас надвигался молот Фазовой катастрофы, но широкие слои общества не ощущали угрозы. В начале десятых годов о фазовом крахе говорили лишь «параноики» да «паникеры», вышедшие из научной среды. Общественность к этим людям относилась снисходительно, с прохладцей и лживым сочувствием.

Большие города купались в свете и роскоши, по улицам двигался сплошной поток автомобилей. В магазинах можно было купить кофе и шоколад. Тогда даже общественный транспорт был, да и социальные институты продолжали работать. Жизнь была легче, чем сегодня, но никто не хотел думать о завтрашнем дне. Общество жило текущим моментом, каждый пытался добиться больших материальных благ для себя или своей семьи. О демографической политике власть предпочитала не задумываться.

Итог бездействия оказался ужасным. Наше мрачное настоящее – прямой результат тех веселых деньков. По сути дела, мы стали заложниками предыдущих поколений.

– Не слушай его, Арина, – громко произнесла Джейн. – Тот, исчезнувший мир был прекрасен. Люди могли летать в Париж, не наблюдая за показаниями боевых РЛС. Пассажирская авиация перевозила по воздуху миллионы людей. Электрический свет подавался в дома в любое время суток, при этом он не был нормирован. Машина была в каждой среднестатистической семье, роскошью считались лишь дорогие и престижные лимузины. Образование получали все без исключения европейские дети. Писать и читать умели многие, если не все. Между варварством и цивилизацией проходила четкая граница, люди старались не нарушать моральные нормы.

– Не мир, а утопия, – вставил свое слово Сергей. – Почему же он рухнул в кровавых и долгих мучениях?