Львиное Сердце - Бен Кейн

меня удерживало. Вероятно, желание сохранить в памяти восторг, пережитый с Фьоннуалой.

Теплое солнце на лице, Фьоннуала верхом на мне – она была не из стеснительных. Я тихо застонал.

Кто-то закричал.

Я не обратил внимания, только крепче стиснул бедра Фьоннуалы и улыбнулся ей.

От сильной оплеухи сон мой рассыпался на тысячу кусков.

– Ты что?! – Я сердито посмотрел на Филипа.

– Рис в беде.

Выкинув Фьоннуалу из головы, я сел. До меня донесся звук удара, потом крик. Узнав голос Риса, я встал, озирая берег реки.

– Сдается, какая-то лошадь пила рядом с ним, – сказал Филип. – Парень хотел сделать заброс и едва не поймал ее за щеку крючком. Рыцарь заметил и…

Дальше я уже не слушал, потому что бежал к реке.

До Риса было шагов двадцать пять. Он бился в хватке рыцаря, стоявшего ко мне спиной, и, судя по его руке, отводимой назад, мальца ждала хорошая трепка. Я бежал, сдерживая неуместный крик. Ведь я был оруженосцем, а не рыцарем.

– День добрый, сэр, – громко сказал я, оказавшись рядом.

Рыцарь не нанес удара. Он повернулся, и я с ужасом узнал знакомую квадратную башку. Это был Сапоги-Кулаки. Он воззрился на меня, озадаченно нахмурив брови и спросил недоуменно:

– Лопни мои глаза… Руфус?

– Он самый, – сказал я и заставил себя добавить: – Сэр.

Он отвесил Рису затрещину, не замечая, с какой ненавистью смотрит на него мальчишка, и сказал:

– Это твой щенок?

– Он мой паж, сир, да. Можно спросить, за что вы его бьете?

– Этот пустоголовый болван едва не выколол моему скакуну глаз крючком, – ответил Фиц-Алдельм, ничем не показавший, что помнит Риса по Стригуилу.

Я глянул на ближайших лошадей, жадно пивших воду из реки.

– Ваш конь ранен, сэр?

– А это не важно, – заявил Фиц-Алдельм, отвесив Рису еще одну затрещину.

– Прошу, сэр, перестаньте.

Я подошел к нему на шаг.

Он снова ударил Риса и осклабился, глядя на меня.

– С чего это?

– Ваша лошадь не пострадала, сэр. Рис проявил беспечность, но, уверен, он не хотел ничего плохого. И усвоит этот урок.

Фиц-Алдельм сжал кулак.

– Я оруженосец герцога Ричарда, сэр, – сказал я, повысив голос так, чтобы слышали все вокруг.

Удара не последовало. Фиц-Алдельм ослабил хватку, которой держал Риса, и с подозрением посмотрел на меня.

– Ты шутишь.

– Нет, сэр. Господь свидетель. – Вспомнив, что Филип стоит в нескольких шагах позади меня, я указал на него и добавил: – Этот человек тоже служит герцогу.

– Это так, сэр. Да благословит его Бог, – воскликнул Филип.

– Возможно, я не прав, сэр, – обратился я к Фиц-Алдельму, – но, мне кажется, герцог косо посмотрит на рыцаря, обращающегося подобным образом с мальчишкой.

Привлеченные шумом, к нам начали подходить другие: спутники Сапоги-Кулаки, группа оруженосцев и жандармов.

Хмурый как туча Фиц-Алдельм отшвырнул Риса.

– Впредь смотри, куда забрасываешь удочку, – прорычал он.

Рис юркнул ко мне под бок, бросив на Фиц-Алдельма полный ненависти взгляд.

– Ты пострадал? – спросил я тихо.

Мальчишка яростно мотнул головой и метнул еще один злобный взгляд в нашего врага. А это и был наш враг, подумал я. У Риса и прежде имелись веские причины не любить Фиц-Алдельма, теперь их стало еще больше.

– Как это ты попал к герцогу на службу? – спросил Фиц-Алдельм.

Я не смог удержаться:

– Спас ему жизнь, сэр.

– Это так, сэр, – вставил Филип. – Любой скажет.

Оставив Фиц-Алдельма стоять с разинутым ртом, я предпочел отступить, пока преимущество оставалось на моей стороне.

– Ты знал, что он здесь? – спросил я у Риса.

– Нет, сэр. Жизнью клянусь! – Малец с упреком посмотрел на меня. – Если бы я знал, мне бы хватило ума не причинять вреда его коню. Я бы скорее подрезал ему подпругу, как он подрезал де Лилю.

– Это верная дорога в петлю палача. – Зная упрямство Риса, я хорошенько встряхнул его. – Ты меня слышал? От побоев я могу тебя уберечь, но, если сотворишь что-либо подобное, мои руки будут связаны. Рано или поздно Фиц-Алдельм найдет свою судьбу, и дай Бог, мы будем присутствовать при этом.

– Как в том переулке, сэр, с его братом?

Со дня драки в Саутгемптоне мы никогда не вспоминали о ней.

– Я предпочел бы сразиться с ним в честном бою, один на один, и убить его именно так, – ответил я, чувствуя себя не очень уютно.

– Это сукин сын, сэр, – огрызнулся Рис. – И мне плевать, как именно он сдохнет.

Озабоченный тем, что предпримет дальше мой враг, я пропустил слова мальчишки мимо ушей.

Страхи мои оказались напрасными. Фиц-Алдельм приперся вечером в герцогский шатер, желая что-нибудь разнюхать, и завел беседу с Джоном де Мандевилем. Но, узнав, что я занимаю именно такое положение, ни с чем отправился восвояси. Предприняв осторожную разведку через Риса и пару знакомых оруженосцев, я установил, что Фиц-Алдельм не слишком преуспел за три года после отъезда из Стригуила. Сражался он вроде как неплохо, но ценных пленников не взял – а это самый быстрый путь к богатству и высокому положению. Он ничуть не выше двухсот других рыцарей, сказал я себе, и у меня нет причин его бояться.

Король и Джефри прибыли два дня спустя. Бросалось в глаза, что Ричард зачастую уединяется с отцом, но не с братом. При дворе Ричарда давно ходили слухи о переговорах между Молодым Королем и мятежниками. Теперь, похоже, подозрения пали и на Джефри. Стоило при герцоге, в отсутствие чужих, упомянуть о любом из братьев, как на лице его возникала недовольная гримаса. Но на людях он был сама любезность, и я, насколько мог, старался подражать ему.

Для рыцаря считалось обязательным воздерживаться от всяких душевных движений, даже по отношению к врагу, но оказалось, что овладеть этим искусством довольно-таки трудно. Я сумел сдержаться при стычке с Фиц-Алдельмом, потому что Рису грозила опасность. Но если бы противостояние затянулось, я мог бы сорваться. А вот Ричард вел себя с французской знатью, недавно побитой им на поле боя, вежливо и по-приятельски. И только без свидетелей позволял себе выразить истинное отношение к ней. Человек, умеющий хранить на людях непроницаемую маску, отметил я про себя, получает ощутимое преимущество над врагами.

Совещание состоялось одну седмицу спустя. Потребовалось время, но аквитанские аристократы откликнулись на призыв Генриха. В назначенный день они собрались на оговоренном поле под Гранмоном, с гордыми лицами, держа прямо непокорные спины. Я был там вместе с Ричардом, его отцом и Джефри. На траве разбили большой шатер, величественное сооружение из материи цветов Анжуйского дома, красного и золотого. На шесте у входа висел стяг с двумя вздыбленными