Русские были и небылицы - Игорь Кузнецов

Колдуны бывают природные и добровольные. Разницы между ними нет никакой. Помимо этих двух категорий колдунов существуют, хотя и очень редко, колдуны невольные. Дело в том, что всякий колдун перед смертью старается навязать кому-нибудь волшебную силу, иначе ему придется долго мучиться, да и мать сыра земля его не примет. Поэтому знающие и осторожные люди тщательно избегают брать у него из рук какую-нибудь вещь, даже самые родные стараются держаться от него подальше, и если больной попросит пить, то не дадут из рук, а поставят ковшик так, чтобы он сам мог до него дотянуться…

Посвящения в колдуны, в общем, сопровождаются однородными обрядами, смысл которых сводится к одному – к отречению от Бога и Царствия Небесного и затем к продаже души своей черту. Для первого достаточно снять с шеи крест и спрятать его под правую пятку или положить икону на землю вниз ликом и встать на нее ногами, чтобы затем в таком положении говорить богохульные клятвы, произносить заклинания и выслушивать все руководящие наставления сатаны. Лучшим временем для этого, конечно, считается глубокая полночь, а наиболее удобным местом – перекрестки дорог как излюбленное место нечистой силы…

Для изобличения колдунов в некоторых местах знают три средства: вербную свечу, осиновые дрова и рябиновый прут. Если зажечь умеючи приготовленную свечу, то колдуны и колдуньи покажутся вверх ногами. Равным образом стоит истопить в Великий четверг (на Пасхальной неделе) осиновыми дровами печь, как тотчас все колдуны придут просить золы. Рябиновая же палочка помогает опознавать этих недоброхотов во время светлой заутрени: они стоят спиной к иконостасу.

Колдуны большей частью – люди старые, с длинными седыми волосами и нечесаными бородами, с длинными ногтями. Обычно они люди безродные и всегда холостые. Избенки колдунов, в одно окошечко, маленькие и сбоченившиеся, ютятся на самом краю деревни, и двери в них всегда на запоре. Днем колдуны спят, а по ночам выходят с длинными палками, у которых на конце железный крюк. Как летом, так и зимой надевают они все тот же овчинный полушубок, подпоясанный кушаком. По наружному виду они всегда внушительны и строги, так как этим рассчитывают поддерживать в окружающих то подавляющее впечатление, которое требуется их исключительным мастерством и знанием темной науки чернокнижия. В то же время они старательно воздерживаются быть разговорчивыми, держат себя в стороне, ни с кем не ведут дружбы и даже ходят, всегда насупившись, не поднимая глаз и устрашая взглядом исподлобья, который называется «волчьим взглядом».

Пользоваться помощью колдуна, как равно и верить в его сверхъестественные силы, наш народ считает за грех, хотя и полагает, что за этот грех на том свете не угрожает большое наказание. Но зато самих чародеев за все их деяния обязательно постигнет лютая, мучительная смерть, а за гробом ждет суд праведный и беспощадный.

Смерть колдунов имеет много особенностей. Прежде всего, колдуны заранее знают о смертном часе (за три дня), и, кроме того, все они умирают приблизительно на один манер. Чародеев бьют судороги, и настолько сильные, что они не умирают на лавке или на полатях, а непременно около порога или под печкой. Если над таким колдуном станут читать отходные молитвы, то в полночь он вскакивает и ловит посиневшего от страха чтеца…

Похороны колдунов – вещь далеко не безопасная, и, зарывая их в землю, надо смотреть в оба, чтобы не случилось какой-нибудь беды. Так, на похоронах одного колдуна крестьяне не заметили, как дочь его, слепо повинуясь воле умершего, положила в могилу свежей ржи. Сейчас же после этого грянул гром, нашла грозовая туча с градом, и выбило полевые всходы. С тех пор каждый год в день похорон этого колдуна стало постигать «божье наказание», так что крестьяне наконец решили миром разрыть могилу, вынуть гнилой сноп, и только тогда все успокоилось.

Димитрия Самозванца народная молва обвиняла в чародействе; когда он погиб насильственной смертью, труп его был выставлен на Красной площади и в продолжение трех дней лежал на столе с дудкой, волынкою и маскою – атрибутами окрутников и скоморохов, а затем был погребен в убогом доме за Серпуховскими воротами. Это было в половине мая 1606 года, как нарочно, настали тогда сильные холода, вредные для полей, садов и огородов. Столь поздние холода москвичи приписали самозванцу; они вырыли его труп, сожгли на Котлах и, смешавши пепел с порохом, выстрелили им из пушки.

* * *

Говорят, чтобы узнать силу и искусство колдунов, т. е. спознаться и водиться с чертями, нужно снять с шеи крест, положить его в сапог под пяту и ходить так некоторое время, повторяя слова: «Отрекаюсь от Бога и Животворящего Его Креста, отдаю себя в руки дьяволу»; кроме того, нужно отказаться от родных. Верят, что колдунам непременно содействуют дьяволы, которых они видят в лицах.

Потеря знания колдуном составляет некоторого рода секрет. Бывает, что колдун теряет свое знание тогда, когда против его действий пойдет более сильный знахарь или если постараться разбить нос колдуну кулаком, так чтобы вытекла кровь.

Колдун на свадьбе

Колдуна все боятся, так как он злой человек, водится с нечистым и может навести порчу и разорение, потому стараются жить с ним в ладах. На свадьбах ему выказывают особый почет из боязни, чтобы не испортил молодых. Обыкновенно славою колдуна пользуется хитрый и умный мужик, извлекающий из своего положения известную выгоду и эксплуатирующий своих односельчан, которые боятся расправиться с ним, утешая себя тем, что ему предстоит трудный ответ перед Богом.

Завелись и у нас в Полчаниновке колдуны Христофор Романов и Филат Семенов. Последний, когда в свадебном поезде лошади не трогались с места и становились на дыбы, подошел и крикнул:

– Ей, вы! Я сам тут!

И поезд тронулся во всю прыть.

На другой свадьбе заставил Филат гостей целовать и обнимать сохи (столбы, поддерживающие навесы на дворах).

На сходе хотели его побить за колдовство, – так нос закрывает. Известно, что если колдуну разбить нос до крови, обтереть эту кровь тряпкой и сжечь ее, то колдун не будет уж в силах колдовать.

Едут три свадьбы к венцу. Навстречу мужичок с работником. Работник был самородный колдун, и говорит он хозяину:

– Дядя, аль пошутить над свадьбами?

– Валяй! – отвечает хозяин.

Поднял работник ком земли и бросил за первыми поезжанами. Свадьба остановилась. Поезжане скинули с себя всю одежду и голые стали чесаться спинами.

Тогда хозяин говорит:

– Довольно!

Махнул работник платком: поезжане живо оделись и поехали себе.

То же самое проделал работник и со второй свадьбой.

– Ну, шути и над третьей! – говорит мужик.

– Нет, над этой шутить нельзя! – отвечает работник.

– Почему?

– Да тут едут честные поезжане, впереди них сама Божья Матерь на огненной колеснице, а в первой свадьбе был один колдун, а во второй – два!

И пошел хозяин с работником домой, но только держать его не стал, а по совести расчел да еще магарычику поднес.

* * *

Одна баба просила колдуна Луку извести тараканов. Тот вышел вон на двор, отворил двери настежь и воткнул палку в землю.

Все тараканы пошли вон из избы и стали прививаться к колу, и их столько насобиралось, что баба перетрусилась и ради бога закричала отпустить их опять домой, так как этим он унес все ее счастье.

Колдун отпустил и сказал:

– Ты, голубушка, чтобы они не ушли от тебя, кажинной денек делай им заварушку и ставь в голбец!

* * *

В деревне Юштозере как-то раз потерялся мальчик, верно, заблудился в лесу. Казалось бы, собраться народу да и идти отыскивать пропавшего. Не тут-то было. Родная мать ребенка отправилась к колдунам верст за 50–70. Обобрали они бедную бабу дочиста и сказали ей за подлинно, что дитя ее – то в руках самого лешего, то летает сорокою или рябчиком, то прыгает зайцем, а сам плачет.

– Был он, – говорят колдуны, – на третьи сутки и в сенях у вас, у родителей, да не слушали вы наших наказов, вот и не нашли своего детища.

Семь мертвецов, восьмой – колдун

Дело это было в деревне Марьинское не более как годов десять тому назад. Жила там вдова с дочкой, и взяла она к дочке в дом [мужа].

Первый год молодые жили очень ладно, и все им завидовали. Ну, конечно, и опризорили их, и стали они друг друга преследовать, и что не стало промеж их никакой слады.

Ну, матка смотрела-смотрела: своя дитя – сердце маткино, жалко дочку. Пришла она к колдуну, он ею и наставил. Вот ночью пришла она на кладбище, и взяла там земли с семи могил, и на этой земле растворила тесто и напекла пирогов, да молодых-то и накормила.