Стальная бабочка - Вячеслав Шалыгин

– Полнейший бред. – Герцог фыркнул. – Как можно «управлять войной» с помощью этих безмозглых живых кукол? Что ты несешь?!

– Я несу людям истину. – Борис усмехнулся. – Дактианцы-синтетики в шкуре мароманнов – это вовсе не безмозглые живые куклы… хотя, по сути, так оно и есть. Это настоящая находка! Это Идея с большой буквы! Простая, как мычание, но запредельно эффективная! Просто удивительно, даже поразительно, что на Аррадакте только сейчас додумались до этого мощнейшего хода. Все, что наша тайная полиция называет «некондицией» и «пятой колонной» – детский сад в сравнении с армией диверсантов, не отличимых от чистокровных мароманнов. Мало того, что их будет крайне трудно выловить, сам факт их присутствия в нашем обществе вызовет опаснейшую реакцию. Паранойя, истерия, паника… все это ударит по Марободу сильнее, чем любое оружие и даже действия самих диверсантов-оборотней. НДМ рухнет в считаные месяцы.

– Я не собирался обрушивать Маробод!

– Ага, значит, в целом ты признаешь свою вину, только в частностях еще упорствуешь. – Бозе прицелился в Руперта пальцем.

– Ничего я не признаю!

– Конечно, ты не собирался обрушивать только Маробод. Ты и Аррадакт хотел прижать. Правда, для этого могли потребоваться другие технологии, ведь у дактианцев нет в голове синтетиков-компаньонов. Но лиха беда начало! Ведь если можно превратить наше преимущество в слабость, если можно «выклевать мозги» и «переформатировать» синтетиков у мароманнов, почему бы не оттолкнуться от базовой Идеи Перевертышей и не применить ее к дактианцам? Их сила в том, что они умеют выращивать модифицированные организмы с заданными свойствами, а главное – способны произвести на свет не отличимых от оригинала клонов. Это строжайше запрещено во всех цивилизованных мирах, но ведь и опыты над пленными запрещены. Если закон нарушен дактианцами, значит, они и сами вне закона. Произвести на свет копии дактианцев, преданных лично тебе, – чем не отличное развитие идеи обращения преимуществ в недостатки? Аррадакт раскачать, конечно, труднее, чем НДМ, даже имея армию клонов-провокаторов, но ведь можно. А если не выйдет, тоже не беда. Постепенно твои оборотни могли бы проникнуть во влиятельные структуры, и ты стал бы дергать за ниточки. Заманчивая перспектива. Но… ты прокололся, Руперт. Знаешь, на чем? Ты недооценил умственные способности старых друзей.

– Все я правильно оценил. Вы слишком высокого мнения о своих способностях. На самом деле они у вас так себе… – Герцог зло усмехнулся. – Все, что ты пытался мне предъявить, Бозе, – плод твоей буйной фантазии. На самом деле это я раскрыл сейчас заговор, а не вы с Хауэром. И главный фигурант заговора против меня, а значит, и против Стратегической разведки армии Маробода, стоит сейчас позади вас! Вы ведь использовали кифера Момо как партнера по разгадыванию несуществующей головоломки, не так ли? Это может выйти вам боком, тайная полиция не одобрит сотрудничество с кифером на таком уровне.

– Руперт, ты утомил своими страшилками, – морщась, прервал Герцога командор Хауэр. – Смени ролик. Байки про тайную полицию больше не работают. И хватит передергивать, сваливать с больной головы на здоровую. Кифером ты не прикроешься и с толку никого не собьешь. Ты по пояс в машинном масле и опасаться тайной полиции следует тебе, а не нам.

– Снова фантазии, – Герцог скривился. – У вас нет ни одного доказательства…

– Кроме «Стальной бабочки», – Бозе указал на Шершня, – и вот этого свидетеля. Ты ведь Шершень, да?

– Он самый. – Капитан чуть втянул голову в плечи.

Было заметно, что ему не хочется выходить на сцену. И не потому, что Шершень от природы стеснительный. Он явно чего-то боялся. Но не гнева и мести Герцога. Как раз на Руперта он посматривал, как на пустое место, видимо, считал своего бывшего пассажира вошедшим в атмосферу метеоритом. Он пока не упал и не сгорел, но обратного пути в открытый космос у него уже нет. Шершень боялся кого-то или чего-то другого.

– Итак, Шершень, ответь всего на один вопрос, ты случайно подобрал Герцога?

– Ну, вообще-то он и не валялся, чтоб его подбирать. – Шершень пожал плечами. – Вылетел из шлюза «Демона» и прямиком к нам на борт. Мы заранее позицию заняли, чтоб ему удобно было перепрыгнуть… ну, чтоб одного ранца хватило в форсированном режиме. Все рассчитали и зависли.

– Ты трижды применил множественное число, – уцепился доктор. – Ты имел в виду бортовой синтетический разум «Стальной бабочки»?

– Там… проблемы с разумом, – признался Шершень. – Системы работают, навигация, автопилот и все такое, но общей оболочки нет, все по отдельности.

– Как же ты подключаешься к кораблю?

– Никак. – Шершень пожал плечами. – У нас такое часто. Да и нет у меня возможности подключаться, я ж не мароманн, компьютера в мозгах не имею.

– Чего не имеешь? – вдруг слегка озадачился Ботаник.

– Синтетика, если по-вашему, – пояснил Шершень. – В наших краях половина кораблей без разума обходится. От силы навигаторов имеют с хорошей программой, ну, с которыми поболтать можно на досуге. А в целом за корабль мы сами думаем. Так оно и нам спокойнее.

– Дикари, – Хаур вздохнул. – Но это все лирика. Кого в таком случае ты имел в виду, когда говорил «мы»?

– Ну, этого… – Шершень кивком указал в сторону выхода из лаборатории. – Хозяина посудины. Я ведь только шкипер, говорю же, по найму.

– Хозяина? – Хауэр и Борис переглянулись.

Во взглядах обоих читалось сомнение. Дело в том, что биосканеры не показывали присутствия на борту «Стальной бабочки» еще кого-либо живого. Хозяином мог быть автономный синтетик, вроде инженерной версии робокрига, проданный когда-то вместе с кораблем, но… если это действительно была «Стальная бабочка», версия выглядела сомнительно. Ни в рассказах Руперта об отцовском корабле, ни в документах не было упоминаний об инженерных роботах на борту. «Завелся» позже? Когда успел?

– Синтетик, отправь трех робокригов на борт «Тора», – негромко пробормотал Хауэр. – Задача – найти третьего члена экипажа. Возможно, это робот.

Синтетик-компаньон, как обычно, напомнил Максу, что команды можно отдавать мысленно, вслух дублировать их необязательно, и отправил на борт «Стальной бабочки» трех робокригов, а с ними последний десяток флигов. Времени на тщательный обыск корабля синтетик Хауэра отвел мало, но роботы не возмутились. Не умели.

– А мы пока закончим здесь, – сказал Борис. – Руперт, не возражаешь?

– Даже настаиваю, – заявил Герцог. – Мне надоел этот фарс. Слова этого смаглера ничего не значат, а на борту вы никого не найдете. Так что или предъявляйте реальное обвинение, или отпускайте. Руки затекли.

Руперт обвел всех полным презрения и даже торжествующим взглядом, но вдруг остановился на Момо. Со стороны казалось, что произошло невероятное – Герцог первым из людей понял, где у кифера глаза, и уставился в них, надеясь выиграть у жука в «гляделки». Вряд ли все обстояло именно так, но Руперт замер, словно в стоп-кадре.

Превратился в подобие уродливой статуи и Момо. Впрочем, кифер недолго оставался неподвижным. Несколько секунд спустя он начал совершать мелкие, едва заметные телодвижения, издавать какие-то малоприятные звуки, потирая лапы и поскрипывая пластинами панциря, и принялся делать что-то еще, ведомое лишь Бозе, который вмиг променял роль народного обвинителя на роль переводчика.

Поначалу Борис только невнятно мычал, будто бы подбирая слова и нужные интонации, затем он откашлялся и выдал первую фразу, которая поставила точку над первой «и» в длинном ряду.

– Момо видит его прошлое и его эмоции. Это не мысли, это их основа. Причина, а не следствие.

– Момо подключился к Герцогу? – негромко уточнил Хауэр. – Интересно узнать, по какому такому интерфейсу?

– С нами так не получится, – Бозе пожал плечами. – Это все, что я понял.

– С нами не получится? Он имеет в виду нас с тобой или «нас» в широком смысле? – недоверчиво уточнил Хауэр. – Всех мароманнов?

– Скорее всех.

– Интересно! Руперт уникум? Почему же он скрывал, что может контактировать с киферами лучше, чем ты?

– Откуда мне знать?! – Борис поморщился и взмахнул рукой. – Может, он тайной полиции опасался. Что ты, Максим Генрихович? Не мешай! Кстати, Момо говорит, что ты был главным раздражителем… или как лучше сказать… главной угрозой для Руперта.

– Я? – Хауэр удивленно вскинул брови. – Ну, лет до пятнадцати ему от меня прилетало, конечно, если помнишь. Только все это было баловство.

– Я попробую синхронно изложить, – Бозе поднял руки, как бы отгораживаясь от всего, что могло отвлечь, и сосредоточился на наблюдении за Момо. – Вы друзья почти с пеленок…

– Пока все верно, – Макс усмехнулся.

– Ч-ч! Но Руперт считает, что ты лишь формально его близкий друг. Ваши отцы были лучшими друзьями, а вы просто однокашники. И чем старше вы становились, чем больше он тебе завидовал, тем формальнее была ваша дружба. Ты знал об этом?