По ту сторону реальности. Том 3 (Сборник мистики и фантастики) - Коллектив авторов

Гимназист утвердительно кивнул головой.

– Сотник! Освободите господина Сиворского. Мы с его батюшкой столько копий на научных диспутах сломали! Замечательный учёный!

Барон расплылся в улыбке, вспоминая прошедшие дни. Один из конвоиров, повинуясь приказу, развязал гимназисту руки, и теперь юноша стоял, растирая затёкшие запястья.

Полковник повернулся к матросу:

– А это кто у нас будет?

Сотник, вытянувшись на цыпочках, стараясь попасть губами в ухо, выдохнул какое-то имя.

– Вот как! А вы не ошибаетесь?

– А если и ошибаюсь, какая разница?

– Действительно, никакой.

Полковник пожевал губами и, став напротив матроса, спросил:

– Так это вы и есть тот самый Булыга?

По рядам карателей словно пронесся ледяной ветер, некоторые попятились, стараясь подальше отступить от легендарного красного командира.

Чуть повернув голову, не отводя взгляда от барона, пленник сплюнул тёмный комок чуть ли не на блестящие сапоги Коха.

Несколько вылитых на матроса ведер ледяной воды смыли с него пыль и грязные разводы. И теперь можно было рассмотреть мужественное лицо, загорелое под степным солнцем, однако в прорехах тельняшки виднелось молочно-белое тело. Мышцам мог позавидовать любой из античных героев, ростом Булыга не уступал барону, но всё же был на полголовы ниже Харюка. Ладони, связанные верёвкой, он сжал в кулаки, которые походили на два огромных сглаженных водой и ветром булыжника.

Говорили, что он мог сломать сразу две-три конские подковы, завязать узлом винтовочный ствол, а из «Максима» стрелял, держа его в руках, на весу.

– Ну, вот и встретились, товарищ краском.

У Коха заканчивался кокаин. Посланный за ним в город нарочный ещё не вернулся, и поэтому барон решил экономить. Утреннюю дозу он пропустил, и теперь чувствовал, как внутри поднимается всеразрушающая ярость.

– Молчишь, сволочь? А когда моих казачков расстреливал, тоже молчал?

Глаза полковника побелели, как у варёной рыбы, лицо изменилось, он сразу из интеллигентного академика превратился в злобного Кощея. Хакнув, барон нанёс удар в солнечное сплетение, а когда Булыга, согнувшись, упал, стал топтать его сапогами.

– Прекратите! Господин полковник, перестаньте! – гимназист кинулся на защиту матроса. Фон Кох, размахнувшись, отвесил ему звонкую пощёчину, от которой юноша рухнул на землю, выплёвывая кровь из разбитых губ.

– Убрать! – двое карателей, подхватив гимназиста под руки, поволокли его через двор и бросили внутрь бревенчатого амбара.

Ганжа вновь махнул рукой, и один из его людей кинулся к открытым дверям амбара, держа под мышкой два шевелящихся свёртка из голубой материи.

– Это что? – полковник на минуту прекратил экзекуцию.

– Да когда обратно возвращались, из кустов выскочили. Болезные какие-то, по-нашему не говорят, чего-то лопочут. И одеты в балахоны, я такие на больных видел. Может, чахоточные, может, психические. Уроды. А может, от цирка отбились.

– Пусть сидят. Завтра всех порешим.

Харючий амбар был сработан на совесть. Между ровными бревнами, из которых были сложены стены, проложен толстый слой сухого мха. И хотя не было видно ни одной щелки, внутри он казался освещённым ровным неярким светом. Внутри было свежо, но не холодно, а после степного зноя дышалось изумительно легко.

На охапке душистого сена лежал гимназист, юное лицо было залито кровью. Нос распух, губы напоминали оладьи. На щеках были заметны дорожки слёз, выступивших от боли и обиды.

Рядом с ним стояли два существа, которых сотник назвал уродцами. Ростом около полутора метров, форма голов обоих напоминала яйца. Лишённые абсолютно всякой растительности, бледно-голубого цвета черепа с маленькими ушами и непропорционально большими миндалевидными глазами соединялись с туловищами тонкими шеями.

Одеты они были в комбинезоны синего цвета, более темного, чем цвет их лиц, и как бы оттенявшими их бледность.

– Ди! Мы прхр х вам мрр!

Гимназист улыбнулся, его разбитые, опухшие губы чуть раздвинулись, но движение вызвало легкий стон, а из трещин начала сочиться кровь.

Уродцы, хотя и были похожи, но всё же отличались друг от друга. Один из них был немного выше и более крепкого сложения, другой чуть ниже и более округлой формы.

Они переглянулись: тот, что повыше, издал вопросительный звук:

– Виу-у-у фи-и?

Его товарищ, подумав, утвердительно просвистел:

– Ц-ц-ц си!

Поглаживая ладони, он внимательно смотрел на юношу, затем, вытянув вперёд руки, но не прикасаясь, стал делать легкие пассы, обводя фигуру гимназиста. Временами руки застывали, и голубой уродец замирал, словно вслушиваясь в возникающие ощущения, затем вновь продолжал пассы.

Дыхание пациента стало спокойным, синева под глазами побледнела, опухший нос и губы начали приобретать естественную форму.

Раскрыв глаза, он следил за странными действиями маленького знахаря, затем его взгляд переместился на ладони, от которых исходило успокаивающее тепло, и юноша, вскрикнув, в страхе сжался в комок, прикрыв голову руками.

Тот, который был повыше, успокаивающе гладил гимназиста по голове, что-то негромко, успокоительно насвистывая. А лекарь смотрел на свои ладони, удивляясь реакции пациента. Руки как руки, на каждой ладони по девять пальцев. Ладони изящные, небольшие, пальцы, как и положено, расположены в два ряда – пять длинных сверху, под ними, вторым рядом – четыре более коротких. На верхних пальцах – по четыре фаланги, на нижних, более крепких – по три.

– Сё хр, сё хрш.

Интонация, с которой уродец обращался к юноше, успокоила его, и он уже без страха начал рассматривать своих соседей.

Тот, что был рядом, ткнув себя пальцем в грудь, произнес:

– Тиу-у-у!

Затем представил своего товарища:

– Виу-у-у!

Лекарь вежливо кивнул головой.

Гимназист, показав пальцем на одного, повторил:

– Тиу-у-у!

Постучав пальцем по груди, представился:

– Константин!

Уродцы радостно заверещали:

– Кин-тин-тиун, Кин-тин-тиун!

Дверной проем потемнел. Харюк осторожно протиснулся боком, чтобы не потревожить лежавшего у него на руках Булыгу. Голова матроса безжизненно свисала вниз. Мужественное лицо, разорванная тельняшка – всё было залито кровью. Сбоку, с винтовками в руках, шли двое конвоиров. Когда хозяин прошёл внутрь, один из них нанёс прикладом удар в бок Булыге. Точнее, хотел нанести. Повернувшись, Харюк принял удар на спину. Раздался звук, будто окованный металлом приклад попал по деревянной стене. Гигант-хозяин, на секунду остановившись, сделал шаг назад. За его спиной пискнуло, словно под тележное колесо попала неосторожная крыса. Второй конвоир тоже размахнулся, намереваясь нанести удар.