Прослушка. Предтечи Сноудена - Борис Сырков

4 марта 2004 года Ашкрофт встретился с Коми, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. На этой встрече Коми поддержал точку зрения Гольдсмита: «Программа вызывает у нас опасения в том, что касается нашего подтверждения ее легальности». Ашкрофт согласился и сказал, что не подпишет бумагу о повторной сертификации программы. По словам Ашкрофта, эта программа не понравилась ему с самого начала, но администрация Буша «подпихнула ее мне под нос и сказала, чтобы я ее подписал».

Через несколько часов после встречи с Коми Ашкрофт почувствовал себя плохо и был немедленно госпитализирован. У него неожиданно обострился хронический панкреатит. 9 марта 2004 года Ашкрофт был прооперирован, после чего оставлен в госпитале под наблюдением врачей.

В этот же день в полдень Коми встретился в Белом доме с руководителем президентской администрации Энди Кардом.

На него была возложена задача добиться продления программы наблюдения за террористами. На встрече Коми и Карда также присутствовали Чейни, Аддингтон, директор АНБ Хейден, директор ФБР Мюллер, заместитель директора ЦРУ Джон Маклафлин и юридический советник президентской администрации Альберто Гонзалес. Входе встречи Коми объявил присутствующим, что министерство юстиции не видит законных оснований для продления программы наблюдения за террористами: «В качестве исполняющего обязанности министра юстиции я не смогу подтвердить легальность программы».

10 марта 2004 года Кард и Гонзалес провели срочное совещание в Белом доме с участием членов комиссии конгресса по делам разведки. Гонзалес сказал конгрессменам, что по мнению Коми «у президента нет полномочий разрешать подобного рода деятельность» и попросил содействия в срочном принятии закона, который бы ее разрешил.

Однако присутствовавший на этой встрече сенатор Джон Рокфеллер позднее заявил, что фамилия Коми вообще при нем не упоминалась, что ничего не было сказано ни про какие разногласия с министерством юстиции и что никто не высказывал просьбу принять закон, чтобы урегулировать вопрос с министерством юстиции. А член палаты представителей Нэнси Пелоси потом рассказывала, что в ходе встречи ясно дала понять Гонзалесу, что не согласна с его предложениями.

У Карда и Гонзалеса оставалась последняя надежда: поехать в госпиталь к Ашкрофту, сказать ему, что они заручились поддержкой конгресса и попросить продлить программу наблюдения за террористами. Но сначала требовалось договориться с Ашкрофтом, чтобы он согласился встретиться с ними.

11 марта 2004 года примерно в 7 вечера Коми позвонил начальник секретариата министерства юстиции Давид Айерс. Он рассказал, что с ним связалась миссис Ашкрофт. Она запретила медперсоналу госпиталя пускать к Ашкрофту посетителей и давать ему разговаривать по телефону. Тем не менее, по словам миссис Ашкрофт, полчаса назад ее мужу кто-то все-таки дозвонился и договорился, что к нему подъедут Кард и Гонзалес. Коми сразу решил, что этот «кто-то» был сам президент Буш.

Коми позвонил Мюллеру, который обедал в ресторане с женой и дочерью, и рассказал ему про звонок миссис Ашкрофт. Они договорились встретиться в госпитале у Ашкрофта. На служебной машине с завывающей сиреной и проблесковыми сигналами Коми примчался в госпиталь. Когда он вошел в палату к Ашкрофту, тот лежал на кровати, рядом стояла миссис Ашкрофт. Коми попытался ввести Ашкрофта в курс дела, но Ашкрофт слишком плохо себя чувствовал, чтобы реагировать на обращения к нему со стороны Коми. На всякий случай Коми попросил прибывшего Мюллера приказать своим агентам ни при каких обстоятельствах не позволять удалить Коми из палаты Ашкрофта.

Через несколько минут туда ворвались Кард и Гонзалес. «Как себя чувствуете, сэр?»— с порога спросил Гонзалес. «Очень плохо», — ответил Ашкрофт и, предвидя просьбу Гонзалеса подписать разрешение на продление программы наблюдения за террористами, продолжил: «Но это не имеет значения. Я не министр юстиции, исполнение обязанностей министра возложено на Коми, по всем вопросам обращайтесь к нему». Не сказав больше ни слова, Кард и Гонзалес вышли из палаты.

После этого Ашкрофт пожаловался Коми и Мюллеру, что его держали в неведении относительно деталей программы наблюдения за террористами и что администрация президента запретила ему обращаться к кому бы то ни было за юридическим советом по поводу законности этой программы, сославшись на ее секретность.

Несколько минут спустя в палату к Ашкрофту вошел агент ФБР и сказал, что Кард просит Коми срочно приехать в Белый дом. Коми перезвонил Карду и сказал, что при сложившихся обстоятельствах не хочет встречаться с ним наедине без свидетеля и что этим свидетелем будет главный юрисконсульт министерства юстиции Теодор Олсон.

На состоявшейся в 11 часов вечера встрече с Кардом Коми снова отказался подписывать разрешение о продлении программы наблюдения за террористами. В ответ Кард сообщил Коми, что Буш уже принял решение о ее продлении вне зависимости от мнения министерства юстиции по этому поводу. И Кард, и Коми прекрасно понимали, что программа наблюдения за террористами была незаконной с самого начала, и регулярная санкция министра юстиции на ее проведение не могла сделать ее законной. Но теперь президент лишался даже этого липового прикрытия своих противоправных действий со стороны министерства юстиции.

На следующий день в знак протеста Коми, Мюллер, Гольдсмит и ряд других чиновников министерства юстиции решили подать в отставку со своих постов. О своем решении они сообщили Ашкрофту, который уговорил их не делать этого до его возвращения из госпиталя.

В пятницу 12 марта 2004 года Коми и Мюллер отчитывались перед Бушем о проведенной работе по борьбе с терроризмом. После отчета Буш попросил Коми задержаться, чтобы побеседовать с ним с глазу на глаз. Входе беседы с президентом Коми рассказал, какие изменения по его мнению следовало внести в программу наблюдения за террористами, чтобы министерство юстиции могло снова санкционировать ее проведение. Эти изменения, в первую очередь, касались отмены нескольких операций, проводимых АНБ в рамках программы. Помимо этого Коми предложил Бушу в качестве правового основания легальности программы наблюдения за террористами использовать ссылку не только на неотъемлемые президентские полномочия, но и на разрешение конгресса применять военную силу против Аль-Каиды. Буш согласился с Коми, и конфликт между президентской администрацией и министерством юстиции по поводу программы наблюдения за террористами был исчерпан.

Утечка

В конце лета 2004 года Хейдену позвонил корреспондент газеты «Нью-Йорк тайме» Джеймс Райзен, который сказал, что хочет поподробнее узнать о программе слежки за американцами без получения разрешения от комиссии по надзору за внешней разведкой. Хейден уклончиво ответил, что все, чем занимается АНБ, делается на вполне законных основаниях.

Повесив трубку, Хейден понял, что о программе наблюдения за террористами стало известно за пределами круга лиц, знающих о ней по долгу службы. Перед Хейденом отчетливо замаячила перспектива повторить судьбу одного из своих предшественников на посту директора АНБ Лью Аллена, который в середине 1970-х годов был вынужден давать показания на открытых слушаниях в конгрессе по поводу операции «Трилистник». Тогда многим высокопоставленным сотрудникам АНБ грозил возможный арест с последующим тюремным заключением за участие в этой операции.

С учетом этого печального опыта Хейден отдал приказ начать готовить сотрудников АНБ к участию во всевозможных слушаниях и расследованиях. Согласно приказу, необходимо было разъяснить всем, что можно было делать, получив повестку, и что нельзя, а также как лучше всего было уклониться от ее получения. В АНБ срочно приступили к съемкам учебного видеоролика о том, как сотрудникам следовало себя вести, выступая в конгрессе или на судебном заседании. По этому случаю в АНБ вспомнили про бывшего сотрудника АНБ Томбу, который в 1970-е годы оказался в эпицентре скандала вокруг АНБ. Томбе было предложено сняться в учебном видеоролике и поделиться своими соображениями о том, что ожидало теперешних сотрудников АНБ, участвовавших в программе наблюдения за террористами, если вся правда о ней выплыла бы наружу.

Началась игра в кошки-мышки, в ходе которой АНБ и президентская администрация пытались убедить редакцию «Нью-Йорк тайме» отказаться от публикации статей по поводу программы наблюдения за террористами. Сначала правительственные чиновники говорили о программе только в сослагательном наклонении. Например, они предупреждали «Нью-Йорк тайме» о том, что если бы программа АНБ существовала на самом деле, то обнародование любой информации о ней нанесло бы ущерб национальной безопасности». Но потом от сослагательного наклонения пришлось отказаться и вести обсуждение безо всяких намеков.