Позови меня… - Орлова Вероника

Тогда, когда увидел твою жизнь. Она ускользала из пальцев, но мне удалось поймать сучку за тонкий, еле заметный шлейф и вернуть тебе ее со вздохом. НЕ ОТДАМ ЕЕ. Три слова, вспыхнувшие в мозгу кроваво-красным. И твердое решение переступить за грань. В другой мир. В НАШ мир.

После у нас будет так много подобных моментов, малыш. Слишком много для бездушного Деуса, но так мало для обычного смертного. Парадокс, да, Лия? Гребаный парадокс в том, что понимаешь, что был счастлив, только потеряв.

Три десятка тысяч солдат. Слишком маленькая сила в противостоянии с императором. И их слишком много для одного перехода. Для одного проводника. Перевод такого количества смертных в наш мир попросту убьет его. Даже учитывая нашу с Лией связь. Как бы я ни подпитывал ее своими силами, ей не сделать этого в одиночку. И именно поэтому все эти годы я не только создавал свою собственную армию, но и готовил других проводников. Живое мясо, предназначение которого – привести в наш мир как можно больше солдат, чтобы после сдохнуть. Либо от перенапряжения, либо от моих рук. Потому что свидетели мне не нужны. Но и рисковать Лией я не мог. А потому на Острове за последние годы, пока я готовился привести Лию сюда, вырастили около пяти проводников наряду с Нихилами других способностей. Подстраховка. Чтобы не бросалось в глаза.

Смертные, рожденные умереть в угоду высшим. Мне никогда не было их жаль. Как, впрочем, и Лию. Но моя девочка никогда и не просила о подобном. Жалость все же самое унизительное чувство, которое можно испытывать к живому существу. Не жалею, но боюсь ее потерять. Единственный страх всемогущего Деуса. Единственная слабость. Фатальная. Не жалею, но я бы убил каждого, кто посмел причинить ей боль, не жалею… я ее люблю.

Глава 21

Я рассматривала их в зеркале внимательно, сосредоточенно, с завистью к самой себе, что они есть – доказательства его страшной любви. Дикой, неправильной, ненормальной. Но я слишком хотела, жаждала с такой силой, что осознание ее существования заставляло меня захлебываться счастьем. Особенным, непостижимым. Может быть, я не знала иного, но сейчас, спустя столько лет, я понимаю, что иное не было бы для меня счастьем.

Сколько еще дней его не будет? Они успеют сойти с кожи?.. Мои особенные, самые дорогие украшения, помимо золота, бриллиантов, серебра. Всех тех совершенно не важных для меня побрякушек, которыми Нейл осыпал обычного Нихила. Иногда наряжая только в них, чтобы любоваться подарком часами… не прикасаясь ко мне, заставляя изнывать только под его взглядом. Голую, в очередном колье, сверкающем алмазами между грудей с напряженными до боли сосками, я бы отдала каждое из них за следы его пальцев на моих бедрах и за горячее семя внутри моего тела.

Я больше не чувствовала себя никем. Нейл поднял меня так высоко, как никогда не может подняться Нихил. Под яростными взглядами Клэр, удивленными – слуг, восхищенными – других мужчин, когда Нейл выводил меня в Свет и не скрывал наших отношений. За те месяцы, что я провела рядом с ним, став не только его проводником, но и его любовницей. Его женщиной. Женщиной, которая спала по ночам в его постели, в его комнате, на его груди, в его объятиях.

Осознавала ли я, как больно будет падать? Да, осознавала, но я научилась радоваться каждому мгновению. Впитывать «сейчас», наше «сейчас», потому что у меня никогда не было «завтра». У проводника их не бывает. Ни «завтра», ни «через месяц», ни «в будущем». Любой мой шаг за грань может быть последним, и я любила Нейла каждый раз, как последний, сходила с ума от того, что он позволял себя любить. Он вообще позволял мне так много, как, возможно, не позволено никому, и я это понимала. Но вместе с тем он и отбирал, отрывал от меня с мясом все, что хотел получить, все, что научил меня отдавать ему. Кормить зверя добровольно, насыщать его нескончаемый голод и упиваться этим. Своей властью над ним. Скоротечной, хрупкой, как хрусталь, но властью. Нейл показал мне… все оттенки боли. Утонченной, изящной, развратной и порочной. Грубой и чувственной. Двойное лезвие, режущее и мукой, и наслаждением. Он знакомил меня с ней то медленно, то окунал в нее, как в кипящее масло, и наблюдал, как я корчусь в агонии, кусая губы. Я отдавала ему каждый крик, слезы и тихие мольбы прекратить или хриплый шепот не останавливаться. Он учил меня наслаждаться ею. С того самого первого раза, когда я поняла, что меня сводит с ума звериный взгляд и трепещущие ноздри чудовища, которое сдерживается ради меня. Это бесценно. Собственная значимость для такого, как он.

Я всегда была рядом. Нейл больше не оставлял меня одну дожидаться его месяцами – он знакомил меня со своей жизнью, окружением. Знакомил меня с собой, переставая быть просто Хозяином. Для меня он значил теперь так много. Мой мир замыкался на нем, мое познание, взросление, становление как личности и как женщины. Его женщины.

Нейл утверждал свои права на меня постоянно. Требовательно. Жадно. Везде, где его настигало желание. А я научилась это желание провоцировать. В каждой женщине живет дьявольский провокатор, особенно если она знает, как отреагирует на нее мужчина. Разбудить его голод, возбудить зверя запахом новой погони, соблазнить взглядом, обещающим строптивую покорность, показывая, как сильно хочу его. Я знала и играла с ним в те игры, в которые он научил меня играть. Способная ученица впитывала все запреты, чтобы нарушать их и убеждаться, что ей это позволено, потому что нарушает их с ним, а у Нейла не было запретов. С ним можно все. С ним я запредельно высоко и далеко от всех.

Я видела, как, сморщив брезгливо носы, женщины-Деусы смотрят на меня, сидя за одним столом с Нихилом. Слышала, как шепчутся за моей спиной и замолкают, едва Нейл бросал на них тяжелый, как свинец, взгляд. Я на себе испытала силу этого взгляда. Когда, глядя из-под длинных ресниц, он молча приказывал опуститься на колени или раздеться.

Мне нравилось дразнить монстра, мне нравилось видеть, как он сатанеет от страсти и хочет МЕНЯ. Да, меня. Не многочисленных шлюх, доступных ему по щелчку пальцев, а меня. Иногда я все же дрожала от страха, потому что позволяла себе заиграться и видела, как сверкают в синих глазах тонкие зигзаги молний, отскакивая от поверхности металла, которым он будет наказывать мое тело изощренной лаской, оставляя на нем очередные автографы нашей страсти.

На глаза легла горячая ладонь, и я резко выдохнула. Вернулся! От радости сердце забилось о ребра, и я не сдерживала эту ненормальную пульсацию счастья. Я отдавала ее ему. Чтобы знал, насколько рада его возвращению. В мозг ворвался тихий вкрадчивый голос:

«Шрамы – не просто напоминания, Лия… Шрамы – это материальная форма боли. И каждый раз, прикасаясь к ним кончиками пальцев, ты не просто вспоминаешь, как я их наносил тебе… Балансируя на тонкой грани безумия, ты представляешь, где в следующий раз я захочу ласкать тебя острием металла…»

Откинуть голову ему на грудь, наслаждаясь запахом, который врывался в легкие толчками ядовитого кислорода.

«Представляю… нарушая твой запрет…»

Рывком развернул к себе и зарылся пятерней в мои волосы на затылке, шумно втянул мой запах и закрыл глаза, заставляя застонать от восторга, провел большим пальцем по нижней губе, оттягивая ее вниз.

«Ты же понимаешь, что теперь ты покажешь мне, КАК ты его нарушала… Радуйся тише, маленькая… Наказаний нужно бояться».

Улыбаюсь, жадно приникая к его губам и обнимая сильно за шею. Он не говорит, что скучал, а я читаю это в его глазах, вижу по пыльной одежде, которую не сменил, а сразу пришел ко мне.

«Я хочу бояться… заставь меня…»

«Можешь в этом не сомневаться…»

От звука хриплого голоса по телу прошла волна тока. Обостряя все чувства, заставляя моментально испытать дикую жажду, посмотрев в глаза Нейла, увидев там обещание… нет, не Рая. Он никогда не обещал мне Рай. Обещание адского наслаждения. Голодный. Принес этот голод мне, чтобы утолить со мной. Стало трудно дышать.